Решив, что хуже не будет, Дилль выпустил по стоящему мертвяку огненный шар. Расстояние в шестьдесят шагов магический огонь преодолел быстро. Дилль выругался — похоже, он нашёл лича, вот только толку от этого нет — огненный шар бессильно взорвался, даже не опалив мертвяка. Судя по всему, при жизни этот маг был весьма искусным — во всяком случае, его защита спокойно держит третью степень одиночного урона.

Дилль почувствовал, как в нём закипела драконья ярость, и постарался пока сдержать её — ещё не время. Мощь драконьей ярости огромна, но кратковременна. Надо попробовать сначала вплести в огненное заклинание биомагию. Помнится, некий мастер Леклер тоже хорошо отражал огонь, а вот с биомагией справиться не сумел.

Поскольку Дилль основательно разозлился, следующий огненный шар уже нёс в себе биомагию, о чём свидетельствовали яркие зелёные прожилки. Он злорадно подумал, что сейчас лич, уверенный в собственной неуязвимости, поплатится — мёртвый колдун или нет, но тело его состоит из мышц и костей. И сейчас биомагия Дилля превратит его в груду вонючего гнилого мяса.

Щит лича отразил огонь, биомагия прошла сквозь него и… ничего не случилось. Лич, окутанный матовой дымкой, лишь пошатнулся и поспешно зашагал прочь от стены.

— Мерзкая тварь! — взвыл Дилль. — А я — полный дурень!

Конечно, дурень. Надо было сразу использовать драконью ярость, а не надеяться, что биомагия, корень которой кроется в обломке хивашского посоха, сумеет одолеть хивашское же колдовство. Дилль в бешенстве послал вслед удиравшему личу целую серию шаров, но они только испепелили оказавшихся рядом зомби.

— Я так понимаю, ты его не достал, — сухо сказал мастер клинка, наблюдавший за магическим поединком. — Отогнал, и на том спасибо.

— Выбрасывайте порубленных зомби за стену, — посоветовал Дилль, — пусть оживают там.

— Без тебя уже догадались, — буркнул вампир. — Готовься, скоро тебя позовут на другой участок, когда эта пакость появится там. Я пошлю гонцов к командирам отрядов с предупреждением. Когда там объявится лич, пусть зовут тебя.

Слова у вампиров не расходились с делом. Мастер клинка тут же подозвал двух молодых воинов, они выслушали командира и побежали в разные стороны — оповещать прочих командиров о возникшей угрозе и способе её устранения. Дилль искренне восхитился быстротой как принятия решений, так и их воплощения. В ситгарской армии сотнику понадобилось бы сообщить командиру полутысячи, тот пошёл бы к полковнику, который отправился бы к генералу. И только генерал отдал бы приказ действовать. В Григоте же командиры сначала действуют, а лишь затем сообщают старейшинам, являющимися координационным центром обороны. С другой стороны, засомневался Дилль, если командир примет неверное решение, не владея информацией обо всём происходящем в городе, он может погубить не только свой отряд, но и подставить всех прочих. Но ведь вампиры действуют подобным образом уже сотни лет, значит, это оправданно.

Командир пятого отряда как в воду глядел. Вскоре примчался посыльный из отряда, обороняющего северные ворота. Дилль с трудом поспевал за легконогим вампиром, и когда прибыл к воротам, был уже изрядно вспотевшим и уставшим. Не слушая объяснений худого, как жердь, мастера клинка, которого Дилль смутно помнил по совместному походу в Запретный предел, он тут же взобрался на стену, отыскал среди беснующихся зомби неподвижную фигуру лича и, призвав драконью ярость, выпустил по нему два огненных шара.

Огненные сгустки по пути выжгли в пепел штук пять зомби, а лич с неимоверной быстротой отпрыгнул в сторону. Покрасневшими от ярости глазами Дилль проводил удиравшего с поля боя лича и пустил ему вслед ещё пару шаров. От души выругавшись на шустрого мертвяка, он начал произносить мантру спокойствия, и вскоре драконья ярость улеглась.

В этот момент на верх стены вскочили сразу четверо зомби. Десяток вампиров и два человека с топорами вступили в бой. Один из мертвецов успел разодрать крепкую куртку человека прежде, чем его изрубили, остальные превратились в груду мяса, не принеся никому вреда. Пострадавший, у которого из длинной рваной раны на груди лилась кровь, достал узкий кинжал, приставил остриё туда, где сердце, поколебался пару секунд и спрятал оружие.

— Нет, пока чума не свалила меня, мой топор пригодится клану. Просто отойдите от меня подальше.

— Мы гордимся, что у нас был такой брат по клану. Прощай воин!

Вампиры отсалютовали заражённому и уже стоящему одной ногой по ту сторону жизни собрату по оружию. Мужчина, морщась от боли, запахнул разодранную куртку и, взяв тяжёлый топор, отошёл в сторону, приготовившись забрать с собой ещё несколько врагов. Дилль в сотый раз пожалел, что он не врачеватель и не может лечить чуму.

Час спустя он в третий раз попытался достать лича — для этого ему пришлось переместиться на противоположный конец Григота. Там, где появлялся лич, зомби действовали быстрее, их гниющие тела восстанавливали целостность, а ряды защитников города, напротив, постепенно таяли. Меньше всего потерь было у рыцарей графа Арлика, закованных с головы до пят в броню. Граф спе́шил своих людей и отправил их на стены отражать натиск мертвецов. До глубокого вечера атаки зомби не прекращались, и Дилль успел оббежать весь Григот. И физические, и магические силы его были на исходе, а проклятый лич — неутомимый и шустрый, продолжал появляться то там, то здесь, внося оживление в действия мертвяков.

И вот настал момент, когда Дилль понял, что от усталости больше не может призывать огонь. Магия перестала подчиняться его изнурённому организму. Мастер Волдиви, в отряде которого в этот момент Дилль оказался, увидев, что маг покачнулся и готов упасть, подхватил его и приказным тоном велел ложиться отдыхать. Дилль попытался возразить, что без него справиться с личем будет сложно.

— Не переживай, одолеем, — хмуро сказал Волдиви. — Раньше у нас магов не было, и ничего — справлялись. К тому же, скоро хиваши отзовут своих мертвяков — уже вечереет.

Дилль уснул, едва лёг на жёсткий соломенный матрац. По-хорошему, сначала нужно было бы помедитировать, чтобы восполнить запас магической энергии, но сил у него совсем не осталось. А Волдиви мрачно смотрел на продолжающих штурм зомби — не похоже, что шаманы собираются отозвать их. Плохо. В отличие от живых, мертвецы не устают. Где же веирцы? Неужели они и сейчас проигнорируют призыв о помощи?

Гарлик считал себя везунчиком, и, в общем-то, не без оснований. Всё-таки не каждому попавшему ещё в детстве в полон удаётся избавиться от рабского ярма и стать если не хозяином жизни, то одним из самых значительных членов общества. А шаманов в Хивашском каганате если не уважают, то боятся. Старший шаман Эрмин заметил у мальчишки проблески магического таланта и взял его в ученики. Конечно, жизнь у Эрмина лёгкой не назовёшь, но это куда лучше, чем быть бесправным рабом, которого за любую провинность могут попросту убить.

Спустя много лет после паломничества к пескам Лис-Эт-Таш Гарлик стал признанным шаманом. Теперь он мог безнаказанно говорить любые гадости тем, кто убил его семью, а его самого увёл в хивашские пустыни. Он даже сумел отомстить. Гарлик с глубоким удовлетворением вспоминал, как он лично перерезал горло и превратил в зомби одного из военачальников, принимавших участие в давнем набеге на его некогда родное кочевье — тысячник осмелился убить одну из младших сестёр Ковена. Эмир Джагатай тогда смотрел на гибель своего воина и скрежетал зубами от бессильной злости…

С другой стороны, Гарлик считал, что судьба могла бы быть к нему более благосклонной. Да, пустынники — и воины, и простой люд его боялись, как и прочих представителей колдовской касты. Но злодейка-судьба уготовила ему участь жить в вилайете Джагатая. Клятый эмир истово ненавидел Хозяек Ковена и шаманов и осмеливался публично критиковать кагана Джарема, позволившего колдуньям захватить верховную власть. И ведь это сходило с рук Джагатаю, потому то его вилайет был самым большим и по призыву эмира мог дать до десяти тысяч сабель.