— Чего тебе здесь нужно, шаманское отродье? — отрывисто спросил тысячник и смачно харкнул.

Разумеется, плевок попал в шамана. Сопровождавшие командира воины заухмылялись. Гарлик подавил бешенство, вскипевшее в груди, и смиренно ответил:

— Я иду проверить, достаточно ли в кострах противочумного снадобья.

— Надо же, — усмехнулся тысячник. — А я думал, что ты просто сбежал подальше от этих безумных женщин. Проверяй. Если кто-нибудь из моих людей подхватит вашу клятую чуму, я лично с тебя живого шкуру спущу.

Воины уехали. Шаман стёр плевок с одежды и поклялся припомнить это высокомерному воину. Когда-нибудь.

Гунвальд мрачно посмотрел на кромку своего меча — зазубрин на ней больше, чем у собаки блох. Надо заняться оружием, иначе в один непрекрасный момент он окажется обладателем сломанного меча и умрёт лап от вонючих хивашских зомби. Каршарец достал оселок и принялся механически водить камнем по острию.

Гунвальд за неполные три десятка лет участвовал в сотнях боёв. Это были поединки один на один, схватки с несколькими противниками, а пару раз ему приходилось драться в полном окружении врагов. И могучий каршарец всегда выходил победителем — иногда раненым, но чаще — целым и невредимым. Гунвальду не раз приходилось терять боевых товарищей. Он не мог вернуть их к жизни, но мог отомстить за их смерть. И он мстил.

А сейчас он не смог отплатить врагам за смерть Дилля. Сотни полторы полуразложившихся мертвецов, которые были порубаны на куски могучим варваром, не считались — они всего лишь неживые рабы своих мерзких хозяев. Гунвальд должен убить того, кто убил его друга. А добраться до шаманов и колдуний каршарец пока не мог.

Узнав, что Дилль в сопровождении отряда вампиров выбрался за стены города, чтобы уничтожить лича, и, выполнив задачу, погиб, Гунвальд пришёл в дикую ярость. Он рванулся к воротам, чтобы мечом прорубить себе путь до хивашского лагеря и уничтожить клятых колдуний. Гунвальд погиб бы — или от мечей вампиров, охранявших ворота, или его разорвали бы толпы зомби, или нашпиговали бы стрелами хивашские конники. От самоубийственного поступка его спас не кто иной, как Вальдор. Здоровенный вампир так двинул кулаком в челюсть каршарцу, что могучий варвар рухнул, как подкошенный.

Когда Гунвальд пришёл в себя, Вальдор поинтересовался, желает ли каршарец повторить или всё же подчинится голосу разума. Гунвальд, уже поостыв, с горечью сказал:

— Ты не дал мне отомстить хиваши за смерть друга.

— Разве дав убить себя, ты отомстишь за него?

— Я бы забрал с собой множество врагов.

— Оставшись в живых, ты заберёшь жизни куда большего количества врагов.

— Ты не понимаешь, громила, — покачал головой Гунвальд. — Дилль несколько раз спасал мне жизнь. Он даже залез в пасть к великой Тринн, чтобы не она не спалила меня, потому что я ничего не соображал из-за пакостного заклятья. Он вернул мне возможность держать меч и сражаться, когда я валялся с переломанными руками и расплющенной грудью. Он сражался бок о бок со мной. Я должен пролить кровь тех, кто убил моего друга — так поступают каршарцы.

— Я знаю, каково это — терять боевых товарищей, — глухо сказал гигант. — Ты подумай о другом: он вышел на безнадёжный бой, чтобы остальные могли выжить и уничтожить врагов. Те, кто сопровождал его, знали, что не вернутся, и он тоже это знал. И всё равно вышли. Ученик Диллитон уничтожил лича и штук триста зомби. Те, кто видели эту схватку, рассказали, что он сжёг ещё и целый отряд шаманов и колдуний. Его огонь погас только тогда, когда в драку вступили сотни хивашских конников с заговорённым оружием. Диллитон был достойным членом клана Григот, и все воины будут мстить за его смерть.

— Вот и мстите, а мне не мешайте, — Гунвальд исподлобья посмотрел на Вальдора. — Я — не член вашего клана, и приказывать вы мне не можете.

— Воля твоя, каршарец, — Вальдор поднялся. — Хочешь бесславно умереть — иди и пролей жалкий ручеёк вражеской крови прежде чем тебя разорвут на куски. Но продолжая жить, ты соберёшь кровавый урожай и, быть может, сумеешь добраться до тех, кто виновен в смерти твоего друга. Кроме того, не забывай, что ты мне должен дуэль.

Гунвальд скрипнул зубами и остался в городе. Он ушёл на стену, где остервенело рубил мертвяков до тех пор, пока Вальдор силой не оттащил его от бойницы. Гунвальд в бешенстве собрался было зарубить наглого вампира, и только слова «ты отстоял уже три смены» вернули его к действительности. В самом деле, уже трижды боевая и отдыхающая смены сменились, и только Гунвальд продолжал махать мечом, не жалея сил.

И вот теперь он правил зазубренный меч, готовя оружие к новому бою. К Гунвальду подошёл Вальдор и протянул ему полоску тонкой кожи.

— Рукоять твоего меча насквозь пропиталась кровью врагов. Возьми, перемотай.

Гунвальд содрал заскорузлую от крови кожу с рукояти меча, тщательно намотал новую, проверил, насколько удобно держать оружие, и только потом сказал:

— Я не успокоюсь, пока за Дилля не убью тысячу хиваши. И не вздумай больше меня останавливать. Если после этого выживу, вызовешь меня на дуэль.

Гунвальд ожидал, что вампир начнёт возражать или спорить, но тот лишь сказал:

— Я помогу тебе. А что до дуэли… если выживем, там видно будет.

Два воина пожали друг другу руки.

Мастер клинка Кенн ехал в первых рядах. И хотя он знал, что разведчики предупредят о приближении врагов, но всё равно продолжал внимательно обшаривать взглядом окрестности. Слишком много раз он был свидетелем тому, как минутная расслабленность стоила жизни даже самым лучшим воинам.

Мастер Кенн возглавлял отряд, который после долгого обсуждения старейшины клана Веир всё же решили послать на помощь Григоту. Мнения стариков разделились: одни считали, что Григот преувеличивает опасность, а потому незачем помогать им, другие настаивали, что помощь надо послать — Сталгард уже прекратил существование, а если падёт и Григот, то Веир будет следующим. Прошла неделя с тех пор, как в Веир прибыл посланец Григота, а старейшины так и не смогли прийти к единому мнению. Наконец они сошлись на том, чтобы послать конную сотню. Старейшина Голтиц сказал мастеру Кенну — мол, разведайте, что к чему. Если сумеете — поможете Григоту, а если опасность велика — вернётесь с донесением в Веир.

Мастеру Кенну такое половинчатое решение не понравилось. Что сумеет сделать сотня воинов, если хиваши действительно пригнали к Григоту тысячи? Сам он считал, что веирцам нужно забыть древние склоки и выступить на помощь Григоту. Но предрассудки, вышедшие из тех времён, когда мир вампиров ещё не был разрушен демонами, оставались слишком сильны.

Вампир прищурился, напрягая зрение. В сумеречном небе появилось подозрительное движение. Возможно, это одна из тех бестий, что иногда вылетают из Запретного предела. Не раздумывая, он рявкнул:

— С коней! Луки и арбалеты готовь!

Как бы презрительно ни относились вампиры к стрелковому оружию, но пользоваться они им умели. Не успела прозвучать команда, как воины попрыгали с коней, вскинув короткие луки и небольшие арбалеты. Все с тревогой наблюдали за приближавшимся летающим существом.

— Это дракон, — сказал полумастер Каэр, обладавший самым острым зрением. — Только… он пьяный, что ли?

Мастер Кенн уже и сам видел, что дракон летит как-то странно — то отчаянно машет крыльями, пытаясь набрать высоту, то заваливается набок и почти пикирует к земле.

— Может, он охотится на кого-то? — послышалось предположение.

Мастер Кенн с сомнением покачал головой.

— Не похоже. Кажется, он ранен. Судя по размеру — молодой. Наверное, подрался с кем-то, вот и хромает на одно крыло.

Словно подтверждая это предположение, дракон в очередной раз завалился на бок и рухнул вниз. И только у самой земли ему удалось немного выровнять падение. Мастер Кенн посмотрел на облачко пыли, поднятое упавшей летающей ящерицей.