***

Вот так, с шутками-прибаутками, притопами и прихлопами и танцами со звездами и вокруг звезд, прошло около трёх недель. Это мы еще здорово сэкономили время, начав переделывать "Заркан" и одновременно затаривать его снятыми с других кораблей ништяками. Вот вроде все суетились, пахали, не поднимая головы, как муравьи на строительстве высотного муравейника, а оторвались от стройки и трюмов с добычей, глядь – а дело-то и сделано! Все, пора выстраивать караван и стартовать. Честно скажу – с моей души упал не маленький такой камушек. Как Гром-камень под Петром в Ленинграде. Все же для меня это был важнейший личный и персональный инженерный ОПЫТ! Именно так – заглавными буквами. И этот экзамен прошел для меня неплохо. Да чего уж там – хорошо прошёл! Я весь светился от восторга и не скрывал этого. Народ вокруг добродушно улыбался.

– Ну, что, Стас, не жалеешь, что потратил на нас свое время, а? – беззлобно поддел меня Полковник. – Ты неплохо наварился на этой мусорной куче.

– Что деньги! Пыль... как пришли, так и уйдут, – легкомысленно сказал я. – Нам денег не надо – работу давай!

Тут все переглянулись и грохнули. Я смеялся вместе со всеми.

– Как ты сказал: "Работу давай"! – Брегге вытер заслезившиеся глаза и опять перхнул от еле сдерживаемого смеха. – Так ты, может, и на "Перекресток" с нами не полетишь, Стас? А то я знаю тут недалеко, всего в пяти прыжках, одну маленькую систему с брошенным корабельным кладбищем. Наши не любят туда соваться. Гибнут там одиночки часто. Да и группам не везет... Обязательно какой-нибудь несчастный случай с кем-то приключится. Как напасть какая...

– Где это, Брегге? – заинтересовался я. – На самом деле, что я с вами полечу на станцию? Что мне там делать? Месяца ведь не прошло, как я оттуда. Да вы, я даже и не представляю, сколько времени будете только распродавать хабар. Эвон – куча какая! Ты дай мне координаты той системки, Брегге. Я с удовольствием туда сбегаю, погляжу, что там и как.

– Не стоит, опасно это, Стас. – Согнав улыбку, сказал Полковник. – Особенно в одиночку. Да и тут еще не все решено. Без твоих искинов мы толком не разгоним грузовик. Все-таки двигатели для него чуточку слабоваты...

– Да я все понимаю и не спорю, Полковник. Только вот прав я – нечего мне сейчас на станции делать. До неё пара прыжков, это дней шесть с вашей средней скоростью клади, да на ней пока вы расторгуетесь – времени пройдет немерено. Мне его жалко терять, меня щенок в лесу ждёт. Давай так договоримся – я все, что от меня зависит, сделаю, синхронизирую двигатели, даже прыгну с вами в первый раз. А потом уйду к новому кладбищу. А вы занимайтесь своими делами, тут я вам не помощник. Как распродадитесь, мою долю денег переведи вот сюда, – и я протянул Полковнику карточку с банковскими реквизитами "Божьей коровки". – Цель платежа – финансирование торговых операций. А я попытаю свою удачу и потренируюсь в решении новых инженерных задач. Хорошо? Вот и договорились. Скинь на искин "Пилы" координаты той системы. А теперь – "Внимание... На старт... Поехали"!

***

Все оно, в общем, так и получилось, как планировали. Закончили погрузку трюмов и отладку двигателей, стащили с других кораблей и закачали в мягкие емкости на "Заркане" остатки топлива. Ничего, нам только на два прыжка, горючки хватит. Разогнали эсминец с трупами и самые побитые кораблики пиратов в сторону звезды, остальные, пустые и ободранные, оставили на орбитах. Построили колонну каравана, мой фрегат и корвет Брегге в качестве охранения и передового разведотряда ушел в отрыв и разогнался для прыжка в следующую систему. За нами прыгнули и остальные. Я дождался выхода гигантской туши "Заркана" из гиперпрыжка и подошел к его корме. Искин Балаганов считал с установленной в новой ходовой рубке двигательного отсека аппаратуры данные по работе и состоянию гипердвигателей и дал добро на второй прыжок. Сердечно попрощавшись с ребятами, я пропустил караван мимо себя и отвернул в сторону таинственной системы с кладбищем кораблей. До неё было еще пять прыжков. Я отоспался, со вкусом позанимался на тренажере "Ратник" и, наконец, закончил-таки свои гусли. Особого внимания потребовало изготовление витых серебряных струн, но это была моя прихоть, а на себе я стараюсь не экономить. Ударив по струнам рукой, я немузыкально заорал: "Ой ты гой еси, люди добрые: красны девицы, добры молодцы, да честной народ!" Потом я еще раз извлек из красивых гуслей надрывный стон серебряных струн и огорченно замолк. Слов былины я не знал, играть на гуслях не умел. Да-а, печалька... Придется научиться, я решительно хлопнул по гуслям рукой и принялся расписывать медовое дерево растительным орнаментом по краям инструмента. В общем, времени я зря не терял, ну вы же понимаете...

После двенадцати суток такого веселья Шурка предупредил меня, что через пятнадцать минут фрегат выйдет из гипера на окраине системы КЛС-428-854807655. Там, где надо, в общем. Я залез в ложемент, пристегнулся и объявил искинам боевую готовность.

Этим я, как тут же показали последующие события, спас себе жизнь...

А выглядело все это так – как только фрегат выскочил в чистый космос, враз взревели баззеры боевой тревоги, и Шурка тут же начал стрелять. Причем куда он стрелял, мне не было видно. По-моему прямо за корму. Стреляли и по нам. По крайней мере, я почувствовал четыре слабых содрогания фрегата от попадания в его щиты снарядов и близких разрывов ракет. Тут искин дернул "Пилу" по дуге вверх и вправо, ускорение просто расплющило меня на ложементе, а потом мы зашли в тень небольшого астероида. И стрельба прекратилась...

Я, подвывая от режущей боли в ребрах, отстегнул эти чёртовы привязные ремни и прошипел почти в рифму: "Ой ты гей еси, твою душу мать, ты почто, петух, начал в нас стрелять"? Петух ничего мне не ответил, поэтому я приказал Шурке развернуть тактическую сферу. Разбираясь в обстановке я понял: мы неудачно выскочили из гипера прямо на границе корабельного кладбища, и те обломки, которые сохранили хоть немного энергии в реакторах и накопительных батареях своих орудий, сразу же разрядили их в нас. Щит спас. Повезло... Сейчас я сидел за небольшим астероидом, как солдат в окопе перед фашистским "Тигром". А он еще нацелил на меня орудие и ждал, пока я башку из окопа не высуну, пидорюга...

Время шло, а ничего нового не происходило. Я немного успокоился. Меня отпустило. Разжались эти стальные лапы, которые охватили грудь и сдавили сердце. Еще немного покривившись от боли в ребрах, вызванной насильно спеленавшими меня страховочными ремнями ложемента, осторожно потрогал болевший бок и горестно вздохнул. Сейчас бы в люлю, в медкапсулу то бишь. Но пришлось только огорченно вздохнуть – рано мне в медкапсулу, еще не все дела сделаны, долбаные стрелки только и ждут когда "Пила" высунет свой нос из-за края астероида.

– Шурка, ты еще живой? Можно посмотреть, во что мы вляпались? Ты можешь дать картинку?

Шурка был, конечно, живой. Он погнал дроида для внешнего ремонта фрегата на каменный обломок и через десять минут мы получили транслируемую им картинку.

– Ни хрена себе! – только и смог потрясенно вымолвить я.

– Очень интересно... – осторожно ответил Шурка.

Прямо перед нами, на смешном для космоса расстоянии в триста с небольшим километров, плыл по своей орбите эсминец-фантом. Настоящее привидение с моторчиком. А как вы еще можете его назвать, если через неравномерные промежутки времени блестящий корпус эсминца покрывался рябью и исчезал? Правда, лежащих за ним звезд и других разбитых кораблей видно не было. Их закрывало черное пятно. Не всякая пустота, видимо, прозрачна...

– Что это, Шурка? – в полном обалдении прошептал я. – Это то, что мне видится?

– Не хватает данных для окончательного вывода, но я бы рискнул предположить, что это или корабль разведки калгарианского флота, или корабль радиоэлектронного подавления всех видов связи, что опять адресует нас к разведотделу флота. На эсминце явно стоит система маскировки и оптической невидимости. Что-то вроде "Покрывала" или "Чёрного зеркала". И это что-то из последних сил старается укрыть эсминец под пологом маскировочного поля. Корабельный искин, видимо, жив, но вот энергии на корабле явно не хватает. Он и мерцает, как неисправная рекламная вывеска. Но это первая прикидка, Стас!