— Принял, выполняю, — ответил я, как привык отвечать в симуляторе «Битва за Сталинград».

А Ульяну я просто видел. Фрегат шел впереди, слева, на расстоянии всего в семьдесят километров. Почти вплотную для космоса. И очень удобно для моих тренировок. Конечно, я не подглядывал за молодоженами. Да и Симба на меня рявкнул бы. Так нельзя, разменивать свои способности на попытку вуайеризма? Это глупо. У Симбы, если нужно, было полно порнухи. А развивать свой дар дальнозрения я мог, и это было необходимо. Рубку «Пилы» представить я мог легко, у меня бродила даже мысль о прыжке из рубки «Корнео» в рубку

фрегата, но это было явно преждевременно. Торопиться в таком сальто-мортале не надо. А то может одно «мортале» в результате выйти.

«Пила», распушив на разгонном форсаже хвост из-под кормы, резво пошла в отрыв. Мы не спешили, но потихоньку стали набирать скорость. Лишняя мощность в движках — лишний расход топливного геля. А он не бесконечен, газового модуля-заводика у «Корнео» на борту нет, значит, топливо сами сделать не сможем. Надо покупать, а нам лучше купить что-нибудь для России. Она, конечно, тоже хватко пошла в отрыв от других государств Земли, но поддержать вторую Родину надо и плечом и рублём.

— Давай, Серьга, прибавляй потихоньку. Как раз через пять минут «Пила» прыгнет. А там и мы за ней, — проговорил старлей, пристально контролируя фрегат впереди, показатели мощности разгонных двигателей лидера и расход топлива.

— «Корнео», после моего прыжка сместитесь вправо. — Кинула нам указивку Ульяна и исчезла, махнув на прощанье хвостиком пламени из дюз.

— Вправо прими, Серьга. Достаточно. Сколько до прыжка?

— Пятнадцать двадцать две по времени и ещё плюс восемьдесят семь километров в секунду по скорости, Каон! — доложил я. Напряжение было просто разлито по груди и прочим конечностям. По ушам, в первую очередь. Ими я ощущал медленное смещение назад близлежащих космических объектов. Это значит объектов, астероидов, например, летящих в тысячах километрах от нас. А что? Космос, ведь. Никакие деревья обзор мне не заслоняют, видно ушами далеко.

— Корнео, Юнону и других андроидов по боевым постам, оружие активировать, зарядить и на «Товсь», щиты поднять, выход из прыжка под запись. Готовность к прыжку!

В рубке Корнео тревогу не давал, но из-за броняшки двери слабо донеслось тревожная дробь сигнала. Через полторы минуты с топотом принеслись андроиды.

— Готовность к прыжку семь минут, предупреждаю — прыжок короткий, это обманный маневр. Сразу вывалимся — и полная готовность к бою. Сектор опасный, возможно боестолкновение. Полная фиксация экипажа в ложементах, — послышались щелчки центральной пряжки привязных ремней. — Серьга, прыжок по готовности!

И я прикрыл глаза, набирая силы для полусферы носового щита и готовя «Meurtrier» к удару. На слова искина «Есть скорость прыжка!», я вдавил свой ключ, разрешая «Корнео» сорваться в пропасть. Тринадцать минут тошнотной взвеси в непонятно каком космическом блендере, и мы, наконец, вырвались в реальное пространство.

— Веду бой, ваши цели по координатам…. — монотонно бубнил искин «Пилы» Шурка Балаганов. — «Корнео», информируйте о выходе из прыжка, веду бой, ваши цели по координатам…

— Принимаю управление на себя, спокойным голосом сказал Каон. — Серьга, посмотри на схватку как псион, может быть, чем и сумеешь помочь… Юнона, бортовые щиты держи на двадцати, в передней полусфере восемьдесят. Пушкарь, цель захватил? Огонь по готовности. Искин, запись под протокол. «Пила», вас понял, координаты целей введены в систему целеуказания главного калибра. Идём к вам на помощь, «Пила». До рубежа открытия нами действенного огня по противнику сорок минут. Поехали!

- Meurtrier (фр.) — смертоносный, убийственный.

- Urbi et orbi (лат.) — из древнеримского обращения: «(к) городу (Риму) и миру».

Сегодня у меня день рождения. Сегодня мне исполняется девятнадцать лет. Сегодня меня выпустили из медкапсулы, ногу восстановили полностью. Могу бегать и прыгать. Проверил — на самом деле могу! Первым делом побежал в зал, с голодным волчьим блеском в глазах оглядел накрытый на хрустящей от крахмала белой скатерти стол, полный царских яств и прочих деликатесов с разносолами. Даже неймаровские мидии отцу кто-то прислал, они еле слышно пели в большой стеклянной вазе-аквариуме! Облизнулся, а потом с грустью в глазах побежал на кухню нашего домика. Громить такую красоту, как праздничный стол, украшенный цветами, переливающимся голубыми острыми лучиками в свете мощных корабельных штурманских ламп хрусталём, и сдержанно горящим матовым сиянием под тем же светом столовым серебром, просто рука не поднялась. А перекусить куском хлеба с отварным мясом можно и на кухне, на простом деревянном столе. Торжественный ужин в зале начнётся потом, вечером. Сегодня у нас с отцом скромный праздник. Отмечаем мой день рождения, моё выздоровление, создание нашего с батей Рода Ольг-Росс и новоселье на нашей новой планете. Да, у нас теперь своя планета, разве мы не герцоги Ольг-Росс, что ли? Нам не положено? Своим трудом и кровью ведь этого добились, не по блату получили, не стыдно и гордиться сделанным. И пусть на нашей планете у нас пока только два дома вокруг небольшого горного озера и ещё строится герцогская парадная резиденция и дом для гостей, это дома нашего только что созданного Рода, на нашей только что обретённой планете. Ольг-Росс! Как звучит-то, а? Вот и завидуйте молча!

Стуча ножом по деревянной разделочной доске и шинкуя мясо с местной горько-кислой травкой, я волей-неволей вспоминал прошлое…

— …искин, запись под протокол. «Пила», вас понял, координаты целей введены в систему целеуказания главного калибра. Идём к вам на помощь, «Пила». До рубежа открытия нами действенного огня по противнику сорок минут. — Всё это старший лейтенант Каон Росс проговаривал совершенно спокойно, размеренно, изредка включая какие-то тумблеры на капитанской панели управления и пристально глядя на тактический экран, где неспешно разворачивалась картина небольшого космического сражения. Наконец он коротко скомандовал — Поехали!

А меня реально потряхивало. Нет, не от страха. От возбуждения! Страха я не чувствовал, молодые и глупые мозги ещё не понимали, что реальная картинка на тактическом экране это не монитор компьютера с заставкой какой-нибудь космической игрушки. И эта картинка смертельно опасна, а изменения на ней — это чья-то мучительная смерть в холодной космической пустоте…

Картинка выглядела так: три каменных астероида, точнее — три крупных светящихся точки на дымчатом экране. Одна светло-зелёная и две красные. А вот по бокам центрального тактического поля были выведены два небольших экрана, на которых давалась детальная прорисовка наблюдаемых объектов. На них и было видеоизображение в реальном времени трёх астероидов, один с зелёным маркером, два других — красные. Всё это немного напоминало старый трельяж в квартире у моей бабушки. Дальше. Астероиды изредка вспыхивали фиолетовыми разрядами защитных полей. Зеленый астероид покрывался вспышками чаще, видимо, ему нехило доставалось от противников. А их было явно больше двух. Глаза тут же перебежали на три светящиеся металлом точки, как капли ртути на чёрной подложке космоса, такие же блестящие и шустрые. Они треугольником прятались за дальним вражеским астероидом, крутились, как барабан револьвера, и пуляли в салатовый астероид яркими лучами. Большого вреда, собственно, они ему не приносили — защитное поле эти лучи пропускало, и они безвредно таяли на каменной шкуре великана.

— «Пила», не вижу вас, вы под «Пеленой»? — спросил старлей.

— Да, Каон, мы за тремя эсминцами пиратов, выше от плоскости эклиптики. Будешь стрелять — не беспокойся, нас не заденешь.