Меньше часа назад мы были у больницы «Чаринг-Кросс», и погода благоприятствовала нашей авантюре, а вот по приезде домой она вдруг решила показать свой нрав. Да, такое бывает.

— От шо, хлопчик, — на минуту задержал меня рыжий жеребец, пока Шарль и Кристи эвакуировали два пришибленных электричеством тела в дом. — За помощь не благодари. Лисицына я в беде не брошу. Но от гроши на ремонт крыши уже с вашего счёту.

— Само собой, — серьёзно согласился я. — Завтра же утром у вас будут деньги.

— Добро!

Мы дружески хлопнулись ладонью о копыто, а через минуту кеб дал пары.

Когда я наконец вошёл в гостиную, мой учитель, переодетый в домашнее, уже пил кофе вместе с главврачом больницы. Шарль шёпотом предупредил, что отлучится ненадолго, дабы вернуть девочку домой. Памятуя то, что она сделала с Лисом, это было более чем разумно.

И хотя у меня глаза слипались от усталости и нервов, всё же я заставил себя сесть в уголке, достать блокнот и фиксировать их беседу. Никто и ничто не победит силу воли истинного британца.

— Итак, доктор…

— Обрафяйтесь ко мне — сэр Дулитл, — поджал губки крыс в пенсне.

— Я отлично знаю толстячка доктора Альберта Дулитла, а вы лжец и мошенник, за деньги попавший в престижную клинику.

— Што?! Это оскорбление-е!

— Ваше имя, или я прокушу вам и второе ухо, — без особой угрозы в голосе пообещал месье Ренар, но это подействовало.

— Пауль, — уныло сдался доктор. — Полное имя Паулюс Скфернакис, я закансифал магистратуру ф Таллине.

— Окраина Российской империи?

— Ну, я бы назфал это перфым мостом ф Ефропу, — несколько нахмурился крыс, но деваться ему было некуда. — Фидимо, я пленник ф фашем доме?

— Уверяю вас, это ненадолго. Мой дворецкий уже должен был вызвать сюда сотрудников Скотленд-Ярда, так что ночевать вы будете в камере.

— Позфольте уснать, за сто, по какому прафу?!

— А по какому праву вы силой удерживаете в клинике одного из старейших сотрудников национальной библиотеки? Я специально позволил доставить себя туда, чтобы увидеть мистера Уорена и убедиться, что все это было грязной подтасовкой и откровенным похищением.

— Но, сэр, со фсем моим уфажением, фы не врач…

— А он не больной! — грозно рявкнул мой учитель. — Кто приказал вам забрать его в клинику из полиции?

— Мне никто не мошет приказыфать, я глафный врач…

— Преступник и лжец! Хуже того, вы кровавый маньяк. Каждый второй ваш пациент подвергается лоботомии!

— Это фесьма прогрессифный метод лечения!

— Который калечит человека раз и навсегда. Вы собирались подвергнуть ей моего друга! Да знаете, что теперь я с вами сделаю, мерзавец?!!

В дверь постучали. Я бросился открывать.

Сержант Гавкинс, промокший под дождём, но суровый и бодрый, как всегда, стремительно вошёл (ворвался, так было бы вернее) в прихожую.

— Малыш, — неожиданно дружелюбно рыкнул он, — а твой хозяин хотя бы представляет, сколько законов он нарушил и кого я сейчас обязан арестовать?

— Сливки, сэр? — после секундного размышления предложил я.

— Подогретые, — напомнил доберман и, скинув мне на руки мокрый плащ, одёрнул мундир, важно прошествовав в гостиную.

Когда я вернулся следом с большой чашкой тёплых сливок от Шарля, мой учитель уже заканчивал свою обвинительную речь.

— Этот, с позволения сказать, доктор даже не в состоянии отличить больного человека от дешёвого симулянта типа меня. Но что хуже всего, он забрал из Скотленд-Ярда мистера Уорена, дабы исключить саму возможность дачи им свидетельских показаний. Лоботомия для несчастного была назначена уже на завтра.

— Какая нелепица и чушь! Фы федь не ферите фо фсе эти фыдумки, сержант? — вкрадчиво начал главврач. — Разфе пёс может хоть ф чём-то доферять рышему лису?

— Да, — сдвинув брови, ответил Гавкинс таким тоном, что у меня похолодело между лопаток. — Мы часто не верим лисам, но крысам не доверяем вообще! Ренар, я забираю его.

— Уверен, что вам удастся его разговорить.

— Ха, никаких сомнений, — хищно ухмыльнулся доберман, протягивая лапу за сливками.

Но нервный Паулюс Сквернакис, видимо, принял это на свой счёт. Он вдруг вскочил на кресло, сунул лапку в карман и истерически выкрикнул:

— Нисего фы от меня не уснаете! — После чего кинул что-то в рот, почти сразу же рухнув на пол. Его глаза остекленели, на губах появилась пузырящаяся пена.

Ренар, Гавкинс и даже я бросились к несчастному, но было поздно.

В последний миг сознания он посмотрел на нас и прошептал:

— Они фсё рафно убили бы меня… до суда… уж лусше я…

Через минуту у нас на руках был труп главного врача чаринг-кросской лечебницы. Должен признать, что на этот раз доберман не стал заранее вешать всех собак (так можно говорить или это уже нетолерантно?) на моего наставника, а просто вызвал наряд.

Двое констеблей забрали тело, дабы отвезти его в морг. Объяснение с инспектором Хаггертом было отложено до утра. Как я понимаю, лично нам никто не будет выдвигать обвинений в похищении врача и доведении его же до самоубийства (а ведь привязаться было к чему)…

Но, быть может, именно поэтому мой хитрый наставник пригласил Гавкинса, а не кого-то другого. Лис знал, как разговаривать с людьми.

— Сэр?

— Иди спать, мой мальчик. У тебя был тяжёлый день.

— Ох, но мы же никуда не продвинулись в нашем расследовании.

— Это верно, на данный момент мы в тупике. Хорёк знал, что должен сдать Уорена, поэтому его хозяева заблаговременно сумели отправить библиотекаря в закрытую палату.

— Эти таинственные хозяева сомневались, что вы сумеете выйти на очень нехорошего продажного врача из психиатрической больницы?

— Не знаю. Возможно, они просто не ожидали столь быстрой ответной реакции с нашей стороны и не спешили провернуть лоботомию, пока мы были в Эдинбурге. Характерно, что мистер Сквернакис предпочёл отравить себя сам, лишь бы в тюрьме не попасть в лапы к собственным же нанимателям.

— Кто же эти страшные люди, сэр? — опуская руки, вздохнул я.

— Не знаю, мой мальчик, — с хрустом потянулся месье Ренар. — Но ты только представь, какой скучной была бы наша жизнь без криминала, преступников, мафии и всего прочего, что дает нам возможность называться джентльменами?! И не волнуйся, наш друг библиотекарь будет на свободе уже завтра. Вот тогда игра пойдёт по новой!

Не буду врать, что мне так уж нравился его энтузиазм. Но спорить я не стал.

Мне очень хотелось спать.

Вопреки моим, а возможно, и вашим ожиданиям, абсолютно ничего интересного с нами не случалось целых четыре дня. Было дело, заходил инспектор Хаггерт выпить бренди и обсудить текущие моменты. Обычная полицейская рутина, отчёты, объяснения, доклады, писанина.

Да, утром, как и предсказывал мой учитель, из больницы «Чаринг-Кросс» был выпущен мистер книжный червь. Тощий Уорен, разумеется, и не подумал прийти к нам хотя бы сказать «спасибо», он сразу поспешил в библиотеку к оставленным без присмотра книгам.

Несомненно, это и являлось, по сути, самым важным делом его жизни.

Впрочем, мне как англичанину оно было вполне понятно, к тому же достойно всяческого уважения. «Время есть, а книги всегда важнее жизни!» В конце концов, Скотленд-Ярд всегда успеет вызвать библиотекаря для дачи показаний и очной ставки с хорьком, давшим против него показания.

Старина Шарль, удивительно быстро пришедший в себя после того взрыва в прихожей, словно с цепи сорвался. Он тренировал меня с такой педантичной яростью, будто бы проверял сам себя, на что теперь способно его тело, какие нагрузки оно выдержит и не пора ли ему вообще удалиться на покой? Ну, судя по тому, как бодро он размахивал цепью и шестом, первым на покой удалюсь именно я.

Причём на покой вечный. Видимо, я не говорил этого ранее, поэтому повторяю по несколько раз, чтобы самому запомнилось.

Мысли прыгают, выбирая главное на данный момент, чем в целом грешат все авторы мемуаров, но за время нашего короткого морского «бегства» в Шотландию дом лиса чудесным образом заметно повысил свою обороноспособность.