Элеонор по согласования с наставницей выбрала Алехонский колледж Тёмных Искусств — достаточно независимый от всех трёх домов Тёмной Дуги, и в то же время собиравший под своей крышей множество одарённых и перспективных подростков как из великий семей, так и из числа разночинцев.

Разделение на Тёмную и Светлую дугу издавна накалявшее политическую обстановку империи имело прямое отношение к истокам магии. С самого начала мастера управления энергиями разделялись на два полюса — те, кто считал приемлемым черпать энергию только изнутри собственного тела и те, кто брал силы из окружающего мира.

Первых избранный ими путь познания сильно ограничивал в ресурсах, и разные мастера искали разные способы выхода из положения. Но вторые своими заклятьями истощали эфир окружающего мира и тем самым причиняли почти непоправимый вред окружающей Вселенной. Из этого тупика тоже находились разные выходы — кто-то активно использовал технику и ядерный синтез для активации новых энергетических ресурсов, другие по старинке обращались к человеческим жертвоприношениям, ибо, как известно, ничто не выделяет столько энергии, как смерть живого существа.

Естественно, что если с техномагами светлые ещё могли примириться, то путь древних ритуалов и жертв был для них откровенно неприемлем. Это и многое другое из века в век становилось причинами закоренелой ненависти между двумя лагерями, которые ещё до выхода в космос поделили адептов на два клана. Отцу Авроры пришлось положить немало сил на то, чтобы само это понятие — клан — было уничтожено и стало восприниматься к атрибут прошлого. В годы его жизни отгремела последняя война между светлым и тёмным кланами. Авроре же досталась в наследство империя, элита которой перестала друг друга убивать, но в любой момент была готова снова обнажить оружие.

За тысячу лет она разрослась в сотни раз, но этой закоренелой вражды преодолеть так и не удалось. Аристократия не только снова разделила себя на две «Дуги», отношения между домами внутри каждой из них тоже оставались напряжёнными. А все вместе они продолжали лелеять надежды на обретение ещё большей власти и для Авроры не было секретом, что для многих из них главное препятствие на пути к ней — её собственная жизнь.

Именно это — не опасение за свою жизнь, конечно, а сам факт этой непрекращающейся вражды, — заставило Аврору снова вернуться к идее кланов. Вновь образованные светлый и тёмный кланы должны были объединить, по крайней мере, самые влиятельные семьи внутри каждой дуги. А во главе этих кланах встали бы те, кого Аврора сумела бы направлять. Две её воспитанницы. Две полукровки с полярным зарядом магических сил.

Выбор места обучения на Инэрис был спорным, потому что далеко не все в Светлой Дуге уважали Орден. Но выбор образования для Элеонор представлялся для Авроры идеальным со всех точек зрения. Она городилась тем, что Элеонор предложила его сама. В Алехонском колледже подающую надежды девочку не только обучили бы управлению энергиями — к которому тяготела Элеонор, и которое могло принести ей пользу в будущем, помочь завоевать уважение среди требовательных представителей высшей аристократии. Алехонский колледж, помимо этого, был ещё прекрасной площадкой для знакомств, и Аврора надеялась, что, к возвращению оттуда, Элеонор уже заведёт себе много друзей среди будущих соратников.

Всё было правильно. Обеим девочкам пришла пора покинуть дом. Но дворец без топота их ног стал казаться владычице неожиданно пустым.

— Я ничего от тебя не хочу, — сказала Аврора, поняв, что молчание затягивается. — Нам пока что нечего делить. Как насчёт того, чтобы просто выпить вместе чаю и посмотреть на рассвет?

— Рассвет, — хмыкнул Эндимион, — который никогда не придёт?

— Согласись, это не так уж плохо. Если солнце замерло на востоке — значит, никогда не наступит и закат.

Два года спустя

— В чём дело, Дезмонд, хвост и рога потерял?

Дезмонд растянул губы в холодной улыбке и, не поднимая глаз от песка, направил взгляд на Анрэя, в компании других «чистокровных» стоявшего на открытой веранде. День не удался с самого утра. Дезмонд понял это ещё тогда, когда дед сообщил ему об отправке в Нефритовую Академию. Затем выяснилось, что Анрэй копался в его вещах — как ещё объяснить, что пропали его личные записи? И, в довершение всего, сам Анрэй, его единоутробный брат, так вовремя попался Дезмонду на пути.

— Дез, тихо, — на плечо юноше легла рука Калена Фэроу, единственного, кто не боялся дружить с «отродьем хаоситов», как называли Дезмонда за глаза.

— Я буду тише травы, — сообщил Дезмонд с улыбкой и направился к веранде.

— Дез! — раздалось из-за спины, но Дезмонд был уверен, что в самом деле решит дело тихо.

Двигаясь бесшумно, словно пантера перед прыжком, он перемахнул через ажурный парапет и приземлился прямо посреди кучки парней.

Анрэй был младше его на два года — сейчас ему было четырнадцать. Но в свои четырнадцать он отлично наловчился вертеть окружающими. Красивого и харизматичного юношу, обладавшего внешностью, какую трудно отыскать среди потомков самых благородных семей, поддерживали не только взрослые, но и многие из старших кузенов.

Хотя Анрэй был единственным членом семьи Аркан, обладавшим бледно-золотыми волосами и голубыми глазами, в то время как коронным генотипом дома считались чёрные гладкие волосы, бледная кожа и тёмно-синие глаза — никто не сомневался в его чистейшем происхождении — над кроватью его родителей разве что свечку не держали в первую брачную ночь.

Дезмонд же, хоть и был рождён в той же утробе, появился до заключения брака. Хоть и обладал статью и смольно-чёрными волосами, какие носил в юности сам герцог Эндимион, он оставался сыном неизвестного отца. И сколько бы герцог ни пытался уверить приближённых, что Дезмонд не имел отца вовсе, и потому является сыном дома Аркан во всех смыслах этого слова, слухи ползи как змеи, а неизвестность, подогревавшая котлы досужих домыслов, позволяла высказывать самые неприятные предположения относительно его происхождения.

Фантазия, однако, у сплетников была небогатой, и никто отчего-то не представлял его сыном одного из магистров Ордена Звёзд или хотя бы одного из великих герцогов. Все споры сводились к тому, происходит ли он от залётного пирата или вовсе от чудовища, такого же залётного, но только из внешнего Хаоса.

Дезмонд впервые услышал подобные слухи, когда ему было десять, и по первой воспринимал их болезненно. «Болезненно» в основном для тех, кто эти слухи распускал — потому что уже тогда он чуть не откусил ухо гувернантке, трепавшейся с поварихой о его нечистом происхождении, чем ещё более подкрепил домыслы обеих.

За прошедшие шесть лет изменилось немногое. Разве что теперь Дезмонд не показывал обиды. Он дрался молча, даже когда расшибал кулаки в кровь, и всегда заталкивал пустой трёп в глотку тем, кто его испускал.

Его продолжали называть отродьем хаоситов, но в основном — за глаза.

Исключение составлял Анрэй, справедливо полагавший, что правосудие, в лице многочисленных наставников и дядей — на его стороне.

Дезмонд не интересовался мнением правосудия. У него правосудие было своё. И даже если очередная драка заканчивалась ночью, по старинному обычаю проведённой на горохе, подход свой к ведению переговоров не менял.

— Ты научился читать, Анрэй? — спросил Дезмонд ласково.

Кален, за утро трижды выслушавший историю с пропавшими выписками из каких-то там книг, взвыл.

— Ты о чём, придурок?

— Не прикидывайся, Анрэй. Отдай мои письма, пока я не забрал их сам.

Анрэй расхохотался и продекламировал по памяти:

— «Ни одна звезда не засияет, пока не найдётся человек, который будет держать сзади чёрное полотно!»

Декламацию поддержал взрыв смеха, а в следующую секунду кулак врезался в аккуратную челюсть блондина.

Анрэй почти не сопротивлялся — он всегда был слабее. Дезмонд успел ударить ещё два раза, прежде чем чьи-то руки оттащили его назад.