Видимо, муары подправили его внутреннюю энергетику, потому что после этой вспышки драконьей ярости он не испытывал никакой слабости — ни физической, ни магической. В отличие от прошлых использований драконьей магии. И это было очень хорошо, потому что где-то рядом находился ещё один хиваши.

Дилль отпустил полупримусов, чтобы понапрасну не тратить энергию. Просто ускакать прочь? Но сначала придётся поискать коня, которого он так сердобольно расседлал и отпустил на все четыре стороны. Так недолго получить стрелу в спину. Придётся искать выжившего пустынника, убить его и только потом думать о поисках коня.

За соседним барханом раздалось негромкое лошадиное всхрапывание и чьё-то тихое ругательство. О, вот и враг, а, заодно, и транспорт. Дилль уверенно двинулся туда, держа на ладони небольшой огненный шар. Хиваши не успеет пустить в него стрелу — магия быстрее.

Глазам его предстала занимательная картина — хивашский воин стоял к нему спиной и яростно дёргал поводья коня, запутавшиеся в корявом сухом кустарнике. Дилль, ничуть не смущаясь тем, что ударит врагу в спину, уже готовился отправить в путь смертельный огонь, когда пустынник выпрямился и повернулся к нему. Это был Эмгерей — один из двух погонщиков гиенн. Тот, что поил его араком и угощал мясом с вкуснейшей хивашской приправой. Единственный, кто в хивашском лагере по-человечески отнёсся к бесправному рабу.

Дилль опустил руку, но не отпустил огонь. Он понял, что хиваши тоже узнал его — в глазах Эмгерея промелькнули все оттенки удивления, сменившиеся настороженностью. Пустынник отступил на шаг и осторожно протянул руку к рукояти сабли, по всей видимости решив драться до конца.

— Эмгерей, нет! — на ломаном хивашском сказал Дилль. — Моя помнить добро. Уходи живой.

Рука хиваши замерла, так и не дотронувшись до сабли.

— Ты, оказывается, шаман?

— Моя — огненный шамана, — Дилль, как сумел, интерпретировал на хивашский название боевой маг. — Моя защищай Григот.

— Так ты тот, за кем тогда охотились Хозяйки? Но как? — потрясённо спросил Эмгерей. — Шаман ведь сделал из тебя бездушного.

— Шамана укради душу, моя вернись назад и убей Гарлик. Моя — воин и огненный шамана. Уходи живой, Эмгерей. Моя нужна лошадь.

Пустынник отступил ещё на несколько шагов и развёл руками.

— Хорошо, забирай моего коня. Но тебе всё равно далеко не уехать. Теперь за тобой в погоню пустятся все шаманы и колдуньи. Кенес уехал за помощью.

Дилль вспомнил, что один из хиваши ускакал обратно. Да, теперь, когда пустынники узнали, что он — не простой раб-беглец, за ним пошлют вся колдовскую рать.

— Пусть, — Дилль пожал плечами. — Моя погибать в бою.

Эмгерей внимательно посмотрел на бывшего раба.

— Ты больше воин, чем шаман. Ты — не такой, как наши. Воины были бы рады тебе.

— Моя и ты — враги, — сказал Дилль. — Но помнить добро. Живи.

— А как ты убил Гарлика? — в глазах хиваши Дилль прочёл искреннее любопытство. — Когда его обнаружили, шаман почти превратился в солиантра. А против этого червя мало кто устоит.

— Мерзкий шамана, — поморщился Дилль. — Еле убил.

Эмгерей покусал губу, затем осторожно вынул до половины саблю из ножен и с силой вогнал её обратно.

— Не знаю твоего имени, воин, но я — твой должник. Если наши дороги снова пересекутся, я отплачу тебе добром за добро.

— Моя — Диллитон.

— Уезжай к югу, Диллитон. Потому что погоня за тобой перекроет все пути на север. А на востоке находится Джибба — владения пустынной девы. Никто ещё не смог совладать с этой нежитью, даже сами Хозяйки Ковена. И тебе дева будет не по зубам.

Дилль нахмурился. Что несёт этот хиваши? Какая ещё Джибба, какая дева? Если поехать на юг, то там, по рассказам, только бесконечные пески, вроде тех, что сейчас окружают его. Он же попросту погибнет от жажды. Но Дилль сделал вид, что последует совету Эмгерея.

— Ехать юг. Давай лошадь. Уходи.

Он дождался, когда Эмгерей скроется за изгибами песчаных гор, и принялся распутывать поводья. Исколов пальцы, он всё же освободил кожаные полоски из цепкого плена корявого куста. Посмотрев на каплю крови, бегущую из длинной ссадины, Дилль подумал, что нет нужды никуда плестись. Достаточно успокоиться, тщательно продумать слова и жесты и воспроизвести заклинание кровавого салюта. Прилетит Тринн и заберёт его из этих жарких песков.

Так он и сделал. Прошло не меньше получаса, когда Дилль всё же решился сделать кровавый салют. Заклинание отработало превосходно. В голубом небе, покрытом белёсой дымкой, появилась Тринн. Огромный дракон, свитый из магии и крови Дилля, покружился над песками, выпустил струю огня и с громким хлопком лопнул.

Дилль удовлетворённо вздохнул. Самое время уехать отсюда. Тринн, без сомнения, обнаружит его, но пусть это произойдёт раньше, чем его настигнет хивашская погоня. Он вскочил на коня и двинул его прямо на восход.

А Эмгерей, идущий пешком, увидев красного дракона высоко в небе, зябко передёрнул плечами и ускорил шаг.

Мейс отлежался и набрался сил. Спал он в этом же здании, в соседней с Илонной комнате. Ещё не полностью восстановившийся после огромной траты магической энергии, тем не менее Мейс чувствовал себя неплохо. Он сделал разминочную гимнастику, потом поупражнялся с воображаемым мечом, привёл одежду в порядок и только после этого отправился к Илонне.

Комната вампирши была пуста. Мейс посмотрел на смятую постель и выбежал в коридор. Увидев двух женщин, он спросил, не видели ли они раненую вампиршу из клана Григот.

— Она ушла, — ответила одна из женщин. — Собралась куда-то ехать. Мастер, что её сопровождал, был очень недоволен.

Мейс сообразил, что она говорит об отце Илонны, и бросился на улицу. Проклятье, ей ещё рано даже просто ходить, не говоря уже о какой-то поездке. Выбегая из здания, он столкнулся с вампирами — два воина тащили под руки третьего. Окровавленная голова раненого бессильно моталась из стороны в сторону, куртка на груди была разорвана и залита кровью.

— Пшёл с дороги! — по-ситгарски рявкнул один из воинов.

В другое время Мейс так бы и поступил, памятуя об обещании, данном гроссмейстеру. Но вид истекающего кровью человека, то есть, вампира, напомнил ему о врачебном долге. А потому Мейс остался стоять в дверном проёме.

— Что с ним произошло?

— Сейчас мы отведём его к лекарям, и я выпущу тебе кишки, — пообещал один из вампиров, плечом отталкивая Мейса с дороги.

— Я — личный врачеватель Его Величества Юловара второго, короля Ситгара, — Мейс не позволил отпихнуть себя. — Спрашиваю ещё раз: что произошло с раненым?

Вампиры переглянулись, затем один из них буркнул:

— Попал под атаку тепласса.

Название ни о чём не говорило Мейсу. Кем бы ни был этот тепласс, зверюга он — явно неприятная. Адепт шагнул вперёд и провёл ладонями от головы до пояса раненого.

— Сломаны три ребра и ключица. На голове простая царапина. В ране на груди яд — если не остановить, раненый умрёт от заражения крови.

Вампиры вновь переглянулись.

— Ты действительно маг-врачеватель? Можешь помочь Крессу?

— Попробую, — скупо ответил Мейс. — Положите его.

Вампиры беспрекословно выполнили приказ. Мейс склонился над раненым, сделал несколько разминочных пассов руками и погрузился в магию. Первым делом он нейтрализовал действие яда, от которого края раны уже почернели. Заблокировав омертвевшие ткани, Мейс начал очищать кровь от проникшей в неё заразы. Это заняло длительное время, но результат того стоил. Теперь организм был освобождён от яда.

Мейс срастил мышцы и восстановил порванные кровеносные сосуды. Под его умелым воздействием костная ткань начала регенерацию, и вскоре за рёбра можно было не опасаться. С ключицей Мейсу пришлось повозиться, но и с этим он управился.

Когда Мейс вышел из магического транса, раненый уже пришёл в себя. Его кошачьи глаза удивлённо глядели на склонившегося над ним белокурого человека в мантии. Взгляды его товарищей были не менее изумлёнными. Мейс устало выпрямился и сказал стоящим около него вампирам: