Инэрис заговорила первой.

— Если вы имеете притязания на планеты сектора Галаки, мы можем их обсудить. Не обязательно всех убивать.

— Я никого не убиваю! Вы — вы убили нас всех! — незнакомка осеклась и тяжело задышала, силясь справиться с собой. Потом продолжила довольно спокойно. — Слабые — умирают сами. Сильные — станут такими… Такими, как мы.

— Зачем? — настойчиво повторила Инэрис. — В чём ваша цель?

Голова незнакомки медленно повернулась. На секунду лицо её озарила злоба, а затем она заговорила снова, неожиданно мягко, но от этой мягкости дрожали колени:

— Моя… цель?

Инэрис молчала, ожидая продолжения.

— Моя… цель… Я… не помню.

— Сколько вы здесь? — спросила Инэрис.

Только теперь Эмбер заметил, что медленно, шаг за шагом, его спутница приближается к переплетению проводов, удерживавших пленницу на весу.

— Не знаю… — голос пленницы прозвучал растерянно.

— Как вы сюда попали?

Пленница бешено закрутила головой и рванулась, выдирая провода из стены. Засверкали искры, и Инэрис отступила на шаг, но не более.

Пленница бесновалась несколько секунд, а потом затихла и бессильно повисла на проводах. Теперь Эмбер отчётливо видел, что последние не пускают её, удерживая в этом положении, будто птицу, распятую под стеклом.

— Он… — произнесла незнакомка почти шёпотом, — это Он…

— Кто? — спросила Инэрис мягко. Она была уже в паре шагов от цели. Чувствуя, что агрессии больше не будет, молниеносно преодолела остаток пути и, оказавшись вплотную к пленнице, поднесла руку к её лицу. Инэрис замерла, не решаясь коснуться пальцами вспотевшей щеки, покрытой слипшимися прядями волос. — Не отвечайте, — сказала она. — Вам тяжело быть здесь? Вам больно? Я могу вас освободить?

— Нет! — пленница снова закричала, и дула дрогнули, меняя цель.

— Не надо в меня стрелять, — поспешила сказать Инэрис, — это не поможет. Я успею убить вас, если это понадобится.

Пленница снова расхохоталась — хрипло и надрывно.

— Убить… — произнесла она сквозь смех, но Инэрис разглядела на её щеках слёзы, — убить меня… не может… никто… разве что… Один. Тот, кто принял меч из их рук… — казалось, в следующую секунду она забыла, о чём шла речь, и снова заговорила о другом, — Он… я не помню его имени… — потом брови её взлетели вверх. — А моё? Как моё имя?

Она снова потянула руки, пытаясь рассмотреть их поближе, но провода натянулись, и пленница замерла. Подняла глаза на Инэрис и спросила:

— Зачем Он сделал это со мной?

— Разрешите вам помочь, — попросила Инэрис мягко. — Он не хочет вам добра. Мы прекратим боль.

Незнакомка внезапно обвисла, будто вмиг растеряв остатки сил.

— Хорошо, — согласилась она, — уже всё равно…

— Вы можете вести корабль? Отвезите нас домой. Вам помогут. Мы поможем вам.

— Хорошо, — казалось, пленница окончательно сдалась, — домой, это хорошо.

***

Остаток пути Инэрис пыталась уложить в голове то, что увидела за прошедший день. Корабль был передан механикам Авроры, едва удалось вывести его на орбиту Эвридики. До последнего Инэрис опасалась, что пленница передумает и откроет огонь, потому первым, что было сделано, едва люди императрицы вошли на борт, было отсоединение её от силовых путей. Кажется, при этом она потеряла сознание от боли, но Инэрис лишь наблюдала за происходящим сжав кулаки.

«Помочь…» — слышался ей почти беззвучный шёпот обескровленных губ. Помощи ждать не приходилось, потому что Инэрис прекрасно представляла себе, что такое имперский допрос.

Она плохо спала той ночью, а наутро собиралась было спросить у Авроры, что стало с кораблём и его странной капитаншей, но номер Авроры не отвечал, а секретарь сообщил Инэрис, что та отбыла в неизвестном направлении, оставив приказ — подготовить к бою флот.

Всё ещё пребывая в странном состоянии неспокойной дрёмы, Инэрис сделала кофе и включила визор.

Она снова потянулась к коммуникатору и, выбрав знакомый номер, написала:

«Привет».

Ответа не было, как не было по какой-то причине и писем в последние два дня. У самой Инэрис не было времени писать, но только теперь она поняла, на какой неудачной ноте закончила разговор в прошлый раз.

«Не обижайся на мои слова, — набрала она тут же, — последнее время много дел, и я не в себе. Но тем сильнее мне нужен ты — и твой ответ».

Инэрис ждала какое-то время, а, не дождавшись ответа, отложила коммуникатор в сторону.

— …вчера, в шесть часов вечера по Нимее, была уничтожена крупная база сепаратистов в секторе Веги. Кроме того, бойцам космофлота удалось схватить предводителя преступной группировки, известного как Волк Окраин. Личность преступника выясняется.

Инэрис вздрогнула и подняла глаза на визор. Руки сами поползли к коммуникатору и набрали номер Хонестума, но спросить Инэрис не успела ничего:

— Приветствую, — голос Хонестума был мрачен и тяжёл, — ваша выходка сильно усложнила дело, но я всё же могу вас поздравить. Отныне вы носите титул Магистра Ордена Звёздного Света.

На секунду Инэрис забыла о причине звонка, а затем произнесла осторожно:

— Благодарю. Но я хотела узнать, почему дело Волка было передано кому-то ещё.

— Потому что оно не соответствует вашему нынешнему рангу. Не волнуйтесь, в вашем деле будет отмечено, что именно вы захватили информатора, который помог нам осуществить арест. Ваши пожелания также будут выполнены — мы проконтролируем, чтобы после допроса Волк был размещён на Нимее и публично казнён.

Инэрис молчала. Чувства, одолевавшие её, были противоречивыми. Будто только что она потеряла правую руку, которую до сих пор считала причиной всех своих бед.

— Я поняла, — сказала она, — благодарю за поддержку, — и нажала «отбой».

Над Нимеей шёл снег. Он знал это не как человек. Он не видел его глазами и не слышал шороха позёмки над заснеженными аллеями. Галактион Аэций, бывший магистр Ордена Мира, прислонился лбом к холодному стеклу. Окно было мутным, давно пришло время помыть стекло… но снаружи шёл снег. Падали большие сероватые хлопья на сизую траву. Он отодвинулся от окна и потёр кулаком глаза. Потом, повинуясь внезапному порыву, занёс кулак и молниеносно ударил по стеклу. Раздался хруст. Пальцы заныли. Где-то в темноте зажужжали домашние дроны. Три металлических жука размером с кулак скользнули по раме.

— Цело всё, цело… — сказал он тихо. Разговаривать с дронами было бесполезно, но очень хотелось.

На Редее говорить было не с кем. Летом он пытался говорить с животными — большими вислоухими зайцами и парнокопытными с единственным серебряным рогом на лбу. Зимой было хуже. Сероватые активные осадки выпадали по всему побережью. Животные уходили в горы, а изгнанник оставался. Наедине с мыслями, воспоминаниями, совестью.

Первую сотню лет он не верил, что оказался здесь навсегда. Он всё ждал, когда придут к нему ученики, чтобы снова позвать к звёздам, но ученики не приходили, и только спустя несколько десятков лет Галактион понял, что о нём забыли.

Тогда Аэций попытался выбраться с планеты сам. Он искал минералы, пытался строить кузницу и ковать метал. Дроны раз за разом аккуратно уничтожали все плоды его попыток выбраться, так что он пытался даже относить кузницу в горы, но и от этого не было проку. Ковать здесь тот метал, который был необходим для полёта в космос, он не мог, и спустя сотню или двести лет Аэций перестал пытаться.

Тогда он разозлился. Галактион злился на себя за то, что так легко попался в сети интриг и позволил втянуть себя в переворот. Злился на Аврору, которая оказалась холодней и расчетливей его. Но долго злиться на Аврору он не мог, как не мог злиться и на учеников. Оставалось злиться на себя, и он снова и снова бил кулаками по стеклу, в бессильной попытке вырваться на свободу. И раз за разом дроны подметали следы его безумия. Если он разбивал стекло, наутро оно снова было цело. Если срывал с петель дверь — утром она была на месте.