И Эрстан рассказал им, что при помощи кристаллов Руадо — да, да, тех самых, что были когда-то в их амулетах, он теперь может управлять некоторыми птицами. Точнее теми, которые выживают после внедрения в их мозг кристаллов Руадо.

— Я не просто ими управляю, я чувствую всё. Вы не представляете, что это за ощущение, — взахлёб рассказывал Эрстан. — Я лечу, как птица. Нет, в это время я и есть птица. Сверху я вижу всё, что находится на земле. Дома, деревья. И расположение вражеских войск, — он подмигнул. — Поэтому я в один день стал стоить больше, чем целая рота разведчиков. Правда, из-за этого меня теперь почти не выпускают из штаба. Охраняют, как великую реликвию. Был бы у меня личный охранник, было бы полегче, а так приходится таскать за собой хвост из трёх-четырёх человек. Чуть ли не в сортир за мной ходят.

— Руди, — сказал Дилль. — Ему Руди нужен.

— Точно, Эрстан, с нами был парень с границы. Он и как телохранитель хорош, и как товарищ тоже. Во всяком случае, в сортир за тобой не потащится. Если он не согласится, скажи ему, что мы просим.

— Руди? Хорошо, я обращусь к генералу Куберту. Кстати, он передал через меня, что скорбит о гибели мастера Орхама и помнит тебя, Тео, и тебя, Дилль-драконоборец.

— Ну, тогда и ты ему от нас привет передай, — сказал Дилль.

В тот вечер они засиделись допоздна, и до самого утра предстоящей битвы Эрстана они не видели. А в это утро, когда Дилль уже был готов в настоящем деле испытать своё мастерство, вдруг началась какая-то непонятная заваруха. Над полем вился утренний туман, смешиваясь с чёрным дымом костров, на которых грели смолу для катапульт. Полки начали выдвигаться на окончательные позиции, когда правый фланг ситгарской армии стал рассыпаться.

Из штаба тут же помчались курьеры с наказом узнать, что там происходит. Сигнальщики замахали флагами и начали гудеть в горны. Офицеры забегали, солдаты заволновались. Среди магов началось шушуканье, что, возможно, тилисские маги применили какое-то заклятье — что-нибудь вроде заклинания временного сумасшествия. Но свести с ума такое количество народа, у тилисцев не хватит сил. Значит, происходит что-то другое.

Вскоре стало ясно, что два полка пехоты и один конный попросту бегут с поля боя. Флажки и знамёна, вьющиеся над дезертирами, говорили, что это войска клана Василиска. Ругательства генерала Куберта Дилль слышал, даже находясь с сотне шагов от шатра командующего. Поглядев в этот момент на шатёр, Дилль увидел рядом с ним группу фигур в чёрной одежде и с закутанными лицами. Вампиры. На таком расстоянии Дилль не сумел узнать Илонну, может, её и не было среди сородичей.

Как оказалось, дезертиры не просто покинули поле боя — они направились прямиком в Арьен, где уже засел герцог Эйн — глава клана Василиска, со своей гвардией. Что происходило в городе, Дилль, конечно, не знал, зато хорошо слышал, как маги-наблюдатели сообщили, что флаги с Красным львом сброшены со всех городских шпилей, а вверх взвились зелёные знамёна с желтой ящерицей. Арьен был потерян быстро и глупо.

Даже Диллю стало ясно, что если сейчас начнётся битва, Ситгар проиграет. Открытая измена тех, на кого ещё вчера солдаты надеялись, как на верных товарищей, подорвала их моральный дух. Вступать в схватку, рискуя получить удар в спину от клана Василиска, нельзя. Генерал Куберт, без сомнения, всё это понимал, поэтому тотчас отдал приказ о перестроении. Ситгарские войска начали перемещаться таким образом, чтобы ни атака тилисцев, ни возможный удар из Арьена не оказались неожиданностью и не привели к развалу всего войска. Генерал Куберт пытался спасти то, что спасти ещё можно — не выиграть сражение, но сохранить армию.

Тилисские генералы тоже не ели свой хлеб даром — они поняли, что сейчас самый удачный момент для атаки. Или, что более вероятно, знали о грядущем предательстве клана Василиска. Затрубили боевые горны, взвились в небо сигнальные магические шары, и тилисская армия пришла в движение.

Над ситгарскими войсками тоже замелькали разноцветные вспышки сигналов. Что каждый из них обозначает, Дилль не знал, зато знали командиры на местах. Ряды пехоты уплотнились, ощетинившись копьями — пехотинцы готовились принять удар тилисской конницы. Левый фланг ситгарских войск из-за передвижения оказался гораздо глубже, чем был при запланированном построении, правый фланг был перемешан, и пехотные полки центра оказались чем-то вроде острия клина.

Тилисские военачальники поставили своих мессантийских союзников с их знаменитой конницей против левого фланга Ситгара. В центр они выдвинули свою тяжёлую кавалерию, намереваясь если не пробить строй ситгарцев, то связать его. А против правого фланга, ослабленного из-за предательства клана Василиска, они отправили конных стрелков, арбалетчиков и пехоту. Расчёт был прост — конные стрелки нанесут первый урон, арбалетчики проредят строй защитников, и когда медленная пехота доберётся до противника, правый фланг ситгарских войск обречён. Центр, связанный тяжелой конницей, не сможет прийти на помощь, и тилисцы продавят ситгарскую пехоту. А затем последует уничтожение центра и полный развал.

Наверное, так бы и случилось, если бы не гномы. Четыре сотни огневиков по приказу генерала Куберта переместились из центра вправо и открыли ураганный огонь как по стрелкам, так и по наступающей пехоте. Яркие огненные стрелы взмывали в небо и по широкой дуге падали среди наступающих тилисцев. Каждое падение сопровождалось взрывом, калечащим и убивающим людей и лошадей. Наступление на правый фланг Ситгара сначала замедлилось, а потом и вовсе прекратилось.

В дело вступили катапульты, и пропитанные маслом горящие корзины с камнями начали собирать свой кровавый урожай среди тилисцев. Тилисские катапульты стояли слишком далеко и пока в бою не участвовали. На левом фланге вслед за мессантийской конницей в бой вступили дорланы — элита тилисской пехоты. Закованные в броню с головы до пят, укрытые прочными щитами, они были недосягаемы для обычных стрел и даже арбалетные болты не всегда пробивали защиту дорланов. Когда медленные дорланы добрались до ситгарских порядков, мессантийцы расступились, давая им вгрызться в ряды ситгарцев. И те вгрызлись так, что левый фланг начал пятиться.

В центре на помощь тяжелой тилисской кавалерии подошла пехота, среди которой выделялись человек триста северных варваров. Здоровенные, вооружённые длинными мечами или топорами, они так громко орали «Каршар», что заглушали даже звон и лязг оружия, грохот катапульт и безумное ржание лошадей. И когда каршарцы дорвались до схватки, стало ясно, что сейчас центр ситгарской армии будет развален на две части. Северные варвары вклинились в ряды ситгарцев, как горячий нож в масло, и с каждой минутой прорубались всё глубже и глубже.

Дилль с волнением смотрел на происходящее на поле боя. Он не был тактиком или стратегом, но даже ему было понятно, что Ситгар проигрывает эту битву. Гномы, заставив отступить атакующих левый фланг, пришли на помощь центру, но даже их ужасное по силе оружие не смогло остановить натиск каршарцев. И лишь когда северные варвары добрались до гномской пехоты, прикрывавшей огневиков, их продвижение остановилось. Гиганты рубились с коротышками, ругательства на двух северных языках громом гремели над полем боя, но ни тем, ни другим не удавалось одержать верх. Тяжёлая кавалерия, несмотря на успех каршарцев, завязла в ситгарской пехоте, и постепенно центр начал выравниваться.

— Почему мы стоим? — волновался Тео. — Сейчас самое время ударить магией по варварам — они же почти отрезаны от своих.

— Ждём приказа командующего, — ответил мастер Криан. — У него свои планы и на нас, и на всех остальных.

— Я бы ударил сейчас, — повторил Тео.

— Поэтому ты и не командующий, — усмехнулся Криан. — А что ты будешь делать, когда твои маги выдохнутся, а вражеские начнут атаку?

— А если вражеские маги не начнут атаку?

— Значит, и мы будем стоять здесь, — невозмутимо ответил мастер Криан.