Никого вокруг. Никакого шевеления. Пойти, что ли, постучаться? Спросить: «Есть ли здесь люди добрые?» А, может, никого и нет? Снялись отсюда все, убоявшись перспективы приближающейся войны?

Тут холодок пробежал по моей спине. Я явственно ощутил себя целью. Сто процентов, какой-то стрелок сейчас смотрит на меня в прорезь прицела. Наверняка, палец у него дрожит, нервы на пределе. И нажать на спуск он может в любой момент.

- Я от профессора Ларивьера! – крикнул я.

Мне показалось, напряжение в окружающем мире стало таким, что сейчас само пространство лопнет, как пережатая пружина.

Так, спокойно. Стоять на месте. Не делать резких движений. Иначе идиот с ружьем, или что у него там, запросто может шмальнуть.

Простоял я, не двигаясь, с минуту, боясь лишний раз вздохнуть. И вот входная дверь в дом медленно, скрипуче открылась.

На пороге возник человек. И моя рука невольно дернулась к поясу. Только вот пистолет я оставил в машине, в знак миролюбия. И где оно теперь, мое хваленое миролюбие?

По ступеням спускался мулла, или имам, или кто он там. Во всяком случае, тип в чалме и халате. Такое благословенное дите Халифата. Их тех, кого редко берут живыми в плен.

- И чем мы можем помочь путнику? – спокойно и, как мне показалось, с насмешкой, спросил человек, путь он будет Мулла.

Я только пожал плечами, пытаясь сообразить, что происходит. Вариантов была масса. И многие из них мне сильно не нравились.

А, была, не была. Все равно теперь мы просто так не разойдемся.

- Ох, времена недоверия и злобы. Хмурое небо хмурых сердец, - произнес я слова пароля.

- Хмурится природа и хмуро в душе, - ответил Мулла.

Он широко улыбнулся и сделал жест, приглашая дорогого гостя в дом.

Как только я ступил за порог, ожидаемо в мою спину уперся ствол чего-то стреляющего.

Я безропотно выполнял все приказы находящихся в помещении людей, а кроме Муллы их было трое. Встал на колени. Поднял руки. И терпеливо сносил, что меня обшаривали, притом достаточно неумело.

Действовали обитатели усадьбы нервозно, непрофессионально и откровенно бестолково. При желании я хоть сейчас раскидаю их. А для начала завладею винтовкой М-14, которой мне так упорно тычут то в спину, то в затылок. Нельзя тыкать винтовкой в незнакомого человека. Во-первых, это невежливо. А во-вторых, может попасться такой человек, который легко отнимет ствол, находящийся на расстоянии контакта, и обломает его о дурную голову. Но длиннорукому сухощавому очкарику, кажется, сие было неизвестно. И он с самозабвенным удовольствием продолжал тыкать в меня стволом. Я сразу определил его в этой компании, как главного идиота. Идиоты есть в любой компании, а если они еще и истерики, то становятся самым опасным элементом. Так что будем держать его в поле зрения.

Наконец, пожилой угрюмый бородач с широченными плечами докумекал, что шмонают они гостя как-то бестолково. Меня подняли и, как следовало сделать с самого начала, приказали:

- Руки на стену.

Ну, дураку же понятно, что так обыскивать куда легче, чем сидящего на коленях.

Из моего заднего кармана извлекли плоскую коробочку рации. Беспроводной микрофон ее был вшит в воротник, а наушник торчал в ухе, почти незаметный.

- Больше ничего нет, - вынес вердикт бородач.

- Обернись! – приказал Мулла.

Я обернулся и теперь мог рассмотреть всех. Очкарик походил на вечного студента, ему было лет тридцать. Так и поименуем его – Студент. Широкоплечий напоминал закоренелого селюка, упертого недоверчивого труженика полей. Возможно, усадьба Верон принадлежит ему. Еще здесь был пухлый хомяк, тоже в очках и тоже по виду похожий на студента. Подполье очкариков и селюков - это войдет в анналы.

Трое из присутствующих вполне вписывались в типичный образ ячейки бестолкового, но гордого французского Сопротивления. Но что здесь делает слуга Ислама?

- Не каждый день к нам заходят шпионы исламской стражи, - расплылся в злой улыбке Студент.

Хомяк нервно подхихикнул и подбросил в руке мою рацию.

- Ты поосторожнее с этой штукой, - кивнул я ему. - Нажмешь не на ту кнопку. Подашь сигнал тревоги. И от дома останутся одни угольки.

Хомяк встревожено посмотрел на меня и быстро положил рацию на длинный дощатый стол, стоявший в центре просторного помещения с низкими потолками и старой, ветхой мебелью.

- Вас взять за шкирку - пары бойцов хватило бы, - я, широко улыбнувшись, начал болтать, пытаясь хоть немного расслабить хозяев и притушить в них страх, который толкает порой на необдуманные поступки. – Ребята, ну признайтесь. Ни в одном бою вы не были и не собираетесь, иначе не суетились бы так. Предлагаю нам всем успокоиться. Вы прочитаете рекомендательное письмо от профессора Ларивьера. А потом, как вежливые люди, не чуждые гостеприимства, выставите бутылку «Божоле». Наверняка она запрятана от всевидящего ока шариатского надзора. И мы поговорим спокойно и со смыслом.

Как ни странно, они повиновались. Мулла отдал короткие приказания. Мне дали возможность двигаться. Я протянул ему письмо, и он внимательно прочитал его.

Селюк выложил из стоящих вдоль стены шкафчиков на стол хлеб, сыр, извлек откуда-то из тайника в пузатом буфете пыльную, но объемистую бутылку старого доброго вина. Красная жидкость как кровь потекла в стаканы.

Мы выпили. Домашнее вино было немножко терпкое, сладковатое, но вполне пристойное. Даже Мулла причастился. Интересно, кто он все-таки такой?

Первый невроз встречи мы преодолели. Но расслабляться рано. Ситуация могла обостриться в любую секунду. Очень уж ребята тут собрались напряженные и нервные.

- Майор Иванов, - представился я.

Ивановых в России много.

- Русский, - с каким-то злобным удовлетворением произнес насупленный Студент, на столе перед которым лежала его М-14. Кто этому дураку доверил оружие?

- Именно, - кивнул я.

- И что привело вас, русского, именно к нам? – продолжал агрессивно наезжать Студент. - И именно от профессора Ларивьера?

- Мне нужна вещь. Одна единственная. Не очень важная для вас. Но существенная для меня, - решив не рассусоливать, взял я быка за рога. – Я здесь, чтобы обсудить условия. Торг возможен.

- Все понятно,- с удовлетворением человека, чьи самые темные опасения подтверждаются, произнес Студент. – Русские прилетели подзаработать на нас. Забрать сокровища французской нации.

- Ну да, - кивнул я. – Это главная цель. А Халифат просто случайно нам под руку подвернулся. Пришлось его бомбами утюжить.

- Я не верю русским, - настойчиво продолжал гнуть свое Студент.

- Сейчас придется поверить,- сказал я. – Хочу, чтобы вы поняли одно. Я все равно возьму эту вещь. Можете защищать ее до последней капли крови. Надолго капель не хватит. Сейчас вашу хибару держат под прицелом мои бойцы. И, поверьте, вы для них никак не противник, а всего лишь мишень.

- Это что, гнусный шантаж?! – Студент все распалялся.

- Всего лишь взаимовыгодный договор. Вы отдаете мне вещь. Русское командование предпринимает все меры для сохранности, а позднее возврату Франции культурных и исторических ценностей, которые вы стережете. Ну и окажет содействие в вашей национально-освободительной борьбе. А возможностей у нас много.

Студент сжал ствол М-14 и воскликнул истерично:

- Будете штурмовать дом, мы тут взорвем все!

- Ой, не надо сказок, - улыбнулся я. - Вы не Шарль Перро. И даже не Красная Шапочка.

Атмосфера все сгущалась. Я хорошо помнил слова профессора Ларивьера, что мне будет нелегко с этими людьми.

Неожиданно Мулла расхохотался, притом искренне, задорно, почти до слез.

- Выглядит это баранье бодание на редкость забавно, - сообщил он, отсмеявшись.

- Ничего забавного не вижу, - скептически произнес я.

- Ну и зря, - Мулла повернулся к Студенту. - Пьер, не будь глупцом. Их и так достаточно вокруг нас. Лучше подумай, как будем договариваться. Русские – наши союзники.

- Ваши? – хмыкнул я. – Вообще, что это за маскарад с переодеванием?