Волосатый закрыл дверь на тяжелый засов – теперь сюда без взрывчатки не прорвешься, что, впрочем, меня устраивало. Лысый грубо толкнул меня в спину. Я сделал пару шагов в сторону волосатого с револьвером. Тот ловко пробежал по моим карманам в поисках оружия и других опасных предметов. Махнул рукой – мол, все нормально, чист.

Меня снова подтолкнули в спину, придав направление движения. И я приблизился к Рашаду.

Тот, молодой, гибкий, со смазливой нахальной рожей, осмотрел меня критически и осведомился:

- Тебе чего надо от нас, горилла?

- Мир твоему дому, - слегка поклонился я.

- Э, слушай, говори, что надо. Нечего попусту языком дергать! – взвился Рашад.

Он был нервный, как и положено закоренелому наркоману. Поэтому презирал все правила восточного гостеприимства, требующие с гостем сначала потрепаться полчаса о здоровье всех родственников и верблюдов, а потом уж переходить к делу или убивать его. Хотя что от того старого, полного тайн и очарования Востока, осталось у жалких криминальных ничтожеств, опустившихся до уровня дикарей?

- Я от Черного Курбана, - отрекомендовался я. - Он сказал, что с тобой можно говорить.

- Ну, так говори, - презрительно бросил Рашад.

- Вы наехали на Грифа, - продолжил я. – И взяли вещи.

- Ну и что? – пожал плечами Рашад, зло посмотрев на меня. – Взяли. За наглость и долги. Ты за Грифа просить пришел?

- Ни в коей мере, - возразил я. - Мне просто нужны вещи Грифа. Точнее, одна вещь.

- А мне нужны яхта, самолет и гурии во дворце с колоннами, - захихикал мерзко Рашад. Потом потянулся к своему соседу «колобку», вырвал у него из пальцев цигарку и глубоко затянулся, закатив глаза от удовольствия.

Окружение преданно подхихикивало. Только «колобок» пробурчал что-то недовольно. Ему не понравилось, что отняли его косячок.

Я полез в задний карман брюк и вытащил пакет с десятью пятитысячными купюрами. Объявил:

- Тут пятьдесят тысяч евродолларов. Это половина за нужную мне вещь. Если она есть у вас. Еще пятьдесят, когда получу ее.

- Ага-а-а, - Рашад задумался, глядя заворожено на деньги.

Читался он настолько легко, будто был прозрачным. На лбу у него как витрина супермаркета светились все потаенные убогие мыслишки: «Растерзать гостя и забрать эти деньги? Или все же заключить сделку, а уж потом его кинуть? Или, Аллах милосердный, исполнить все же договоренности?!» Я наблюдал за его душевными метаниями с лабораторным интересом.

Естественно, он выбрал для себя самый худший вариант. Троглодиты всегда выбирают самые неразумные пути. Потому что они троглодиты.

- Ты от Черного Курбана, говоришь… Он месяц назад, как доблестный шахид, отправился к гуриям в Алжире! – торжественно объявил Рашад.

- И что это меняет? – недоуменно спросил я. – От этого тебе стали не нужны деньги?

- Очень нужны, - заулыбался глумливо Рашад. - Поэтому я просто заберу твои деньги.

- Зачем? – картинно удивился я. - Можешь заработать в два раза больше.

- Остальное привезут, чтобы выкупить тебя, - еще шире расплылся в улыбке молодой мерзавец.

- Так дела не ведут, Рашад, - укоризненно произнес я. – Аллах такого не одобрит.

- Нет у нас с тобой дел, неверная собака! – истошно завопил Рашад. - Ты всего лишь французская овца! А свежуют и стригут овец воины джихада! Но если овца дает шерсть, она может прожить подольше. Так ты даешь нам шерсть?

Длинноволосый громила подошел ко мне. Лысый поднял помповик. Все же мои габариты и самоуверенность тревожили их.

Я отбросил от себя конверт, и деньги просыпались на пол. Длинноволосый рефлекторно дернулся к ним. Основной инстинкт – схватить деньги. Тут ничего не попишешь.

Лысый шагнул ко мне и с размаху врезал по спине помповым ружьем – хотел таким лихим ударом уронить на пол.

Я отступил в сторону, выгнулся. Приклад помповика прошел мимо, а лысый провалился вперед. Я нанес ему короткий удар кулаком по почкам, а потом контрольный ребром ладони по шее. И на полу оказался он.

Пока он падал, я сделал гимнастический трюк. И помповик оказался в моих руках, даже не коснувшись пола. Затвор там уже передернут.

Следом я от души врезал прикладом по черепу длинноволосому. Тот рухнул прямо среди разбросанных денег, к которым тянулся. Из рассеченной кожи на голове потекла кровь.

«Колобок» потянулся к короткоствольному автомату на столе. Грохнул мой помповик. В десяточку – пулей автомат «Узи» снесло со стола и унесло вдаль! А ничего пристреляно ружьишко. Даже «колобка» не задел. Хотя сильно печалиться о его подпорченной шкуре я бы не стал.

Дальше оставались технические вопросы. Аккуратными ударами, чтобы не убить, я уже со стопроцентной надежностью выключил телохранителей. Не очнутся долго – бить я умею аккуратно, но убойно.

Рашад забился в угол, в подушки. «Колобок» всхрюкнул и начал отстраняться от своего господина, или кто тот ему.

- Толстый! Ползи сюда! На коленях, - прикрикнул я, нагибаясь, беря левой рукой семизарядный пижонский револьвер длинноволосика и затыкая его себе за пояс.

«Колобок» хотел что-то возразить, но ствол помповика выразительно смотрел прямо на него. Так что пришлось ему ползти на коленях. При этом он наверняка успокаивал себя сладкими мечтами, как сдерет кожу с этого неверного в скором будущем и сварит его в кипятке. И при этом он не уставал униженно бормотать:

- Не стреляй, да… Пощади, да…

Когда он подполз, то был отключен одним точным ударом. И теперь я возвышался, как удачливый охотник – с ружьем над тремя распростертыми тушами.

- Ну что, пространство для приватного разговора расчищено, - я выразительно махнул помповиком Рашаду.

Он меня удивил. Не метался. Не лебезил. Сидел, не двигаясь, наблюдал и изображал презрительную насмешку на лице. При этом мозгов у него хватало не делать резких движений и не изображать из себя героического шахида.

Откуда столько самообладания? Ха, да он же считает себя в безопасности! Думает, что уж его никто не тронет. Потому что он сам Рашад аль Ади, хозяин помойки и окрестностей!

- Сейчас сюда прибежит весь город, - торжественно объявил Рашад. – Тебя схватят. И я буду тебя пытать. Я буду тебя казнить.

Это же какой бзик надо иметь в голове, чтобы искренне полагать, будто ты неприкосновенный князь. Да еще марихуана в его гулкой черепной коробке клубилась. Хорошо, что не сильно накурился, иначе говорить вообще было бы бесполезно.

Ну что, надо было его немножко опустить на твердую землю с пушистых небес, точнее сдернуть за хвост.

Я аккуратно прислонил к стене ружье. И направился к Рашаду. По мере моего приближения на его лице сначала появилась озадаченность, потом опасение.

- Не со злости душевной, а лишь для обучения манерам, - с этими словами я ударил его тыльной стороной ладони.

Бил не сильно, чтобы ненароком ничего не сломать. Но болезненно. Из носа молодого троглодита хлынула кровь. Потом еще один удар для закрепления рефлекса – в болевую точку у основания шеи. Если знать, куда бить, это очень больно. Рашад взвыл сиреной.

Я взял его за шкирку, протащил метра три по полу. Поставил на колени. Вдавил его смазливую физиономию в бетон.

- Отпусти, - сдавленно прохрипел он.

- Ты дикое животное, Рашад, - я вздернул его на ноги. Пинком препроводил к любимому месту – в подушки. А сам нагнулся над лысым боевиком. Тот был в глубокой отключке и не прореагировал на мои действия, когда я вытаскивал из его штанов узкий холщовый ремень.

- Сейчас я переломаю тебе все кости, мой юный и дикий друг. Потом удавлю этим ремнем, так что душа твоя не сможет вылететь изо рта и устремиться к Аллаху, - описывал я спокойно ближайшее будущее Рашада. - И не поможет тебе твой город. Я уйду отсюда без проблем. С твоей отрезанной башкой.

- За что?! – завопил Рашад, которого, наконец, проняло по-настоящему, и остатки дыма марихуаны в башке уже не помогали.

- За то, что ты так принимаешь гостей. За то, что презрел память Черного Курбана. Это не красиво, Рашад.