Появился он через четверть часа. Все с тем же безмятежным видом объявил:

– Настоятель велел приготовить вам кельи и обеспечить ужином и всем необходимым.

– Неужели он сам не хочет поговорить со старым товарищем? – хмуро осведомился Писатель.

– Он в духовных трудах… А людям с оружием в Долине Цветов места нет, – монах повернулся к капитану русской разведки. Тот лениво зевал в стороне, теребя потертый ремень автомата Калашникова.

Ну, в общем-то, с самого начала такой вариант и рассматривался. Так что военные безропотно выгрузили нам зеленый ящик радиостанции для связи. И отбыли в войсковую часть – радиолокационный пункт Российской армии в пятидесяти километрах западнее монастыря.

– И как скоро твой шеф удостоит нас вниманием? – завелся обиженный таким холодным приемом Писатель.

– Это обитель духа, – пояснил монах. – Здесь свои понятия о времени и его ценности. Наслаждайтесь мгновением. И тогда ничего не покажется долгим.

– Сколько наслаждаться?! – воскликнул Писатель.

– Не думаю, что ваше дело решится сегодня или завтра, – неожиданно деловым тоном выдал монах. – Настоятелю есть чем заняться и кроме праздных разговоров со светскими гостями…

Глава 26

Желание Ивы сбылось. Нам в этом «отеле» выделили по номеру, точнее, по келье, достаточно комфортабельной, с неким подобием европейской мебели – очень низкими кроватями, пуфиками и шкафами с изображениями различных демонов.

У моих спутников «номера» были скромны по размерам, не больше восьми квадратных метров. Мне же выделили целый зал. Притом с полукруглым балкончиком, где стоял низкий табурет и откуда открывался вид на всю долину. Наверное, такая честь мне оказана как начальнику. Монастырь не монастырь, а к начальству везде отношение особое.

Мои палаты служили нам не только штабом, но и столовой. Молчаливые монахи расставляли глиняные плошки с едой. Ели мы, сидя на подушках перед низким помостом, служившим столом. Кормили местной пищей – вегетарианской, но вполне вкусной и питательной.

В целом нас предоставили самим себе. И мы добросовестно слонялись туристами по всему монастырю, кроме закрытой его части, где и пребывал в духовных трудах Настоятель.

Здесь было много всего, чему и положено быть в буддистских монастырях. Колонный зал для молитв лам. Разноцветные статуи разных богов и демонов. Великое множество всяких ритуальных предметов, на изобретение которых буддисты горазды – лампады, курильницы, барабанчики, колокольчики, флажки, все пестро и разноцветно. Был и главный храм.

В монастыре шла своя, неподвластная нервозности и суете большого мира, жизнь. Монахов было человек пятнадцать, и обычно проживало столько же паломников со всего света. Они пробирались сюда – кто автобусами и машинами, а кто и пешком, через небезопасные, вечно воюющие территории, полные безжалостных моджахедов. И считали, что риск вполне компенсирован счастьем приобщиться к местным святыням. К моему удивлению, совершали сюда паломничество и мусульмане, которым также предоставлялся приют. Ревнителей ислама вовсе не смущало, что храм буддистский. Главное, что место святое.

Гремел тибетский барабан и витал дым фимиамов. Монахи истово молились и тщательно вели хозяйство. Вертелось усилиями верующих массивное колесо мани. Звенели погремушки, колокольчики. Совершались длительные ритуалы у высеченной в скале уникальной статуи Буды одиннадцатого века.

Здесь была богатая библиотека, где лежали в коробках старинные свитки и стояли на полках вполне современные издания. И Ива там зависала безвылазно.

А еще мы спокойно гуляли по окрестностям и глазели на местных смуглокожих и узкоглазых жителей. Те в ответ поглядывали на нас без какого-либо интереса, а чаще вообще смотрели мимо, будто не видя.

Заодно мы имели счастье понаблюдать горных козлов на скалах и огромных мохнатых домашних животин, похожих на тибетских яков. Долина Цветов – это был маленький и самодостаточный мир…

Прошел день. Потом другой. И никакого движения по нашим проблемам, что уже начинало беспокоить.

За трапезами Ива неутомимо пыталась ужалить Писателя, издевалась над ним с каким-то сладострастным садизмом:

– Ну, ты молодец. Авторитетный ты тут человек, Левик! По щелчку Настоятель тебе принес все требуемое. А ты его только по щеке благосклонно потрепал.

Тот якобы отшучивался, но эта ирония его задевала. Иногда он начинал дуться, как мышь на крупу. И тогда выглядел даже как-то трогательно. Было в нем что-то мальчишеское, открытое, что даже завидно. Помню, что давным-давно, когда я еще умел так же искренне относиться к жизни, этот мир выглядел куда ярче.

Нас обеспечивали всем необходимым. Но на нас не обращали никакого внимания. И нам не говорили ничего связного и обнадеживающего. Кроме того, что Настоятель в трудах, и он думает.

И от этого напрашивался неприятный вывод – а ведь у нас какие-то нежданные проблемы…

Глава 27

Время текло. Прошло еще три дня. И моя натура настоятельно требовала действий.

Страшно хотелось устроить здесь разбор полетов и выяснить, зачем играют с нами в непонятные игрушки. Никто бы меня не смог остановить. Но только здесь этот метод не подходит. Даже не из соображений гуманности и почитания чужих святынь. Просто Настоятель может упереться со всем религиозным упорством и непоколебимостью. Не пытать же его и не устраивать обыск. Да и не факт, что дневник находится на этом островке буддизма. И вообще неизвестно, сам Настоятель здесь или нет. Мы знали о нем лишь со слов его одетых в оранжевые и коричневые балахоны помощников.

– Мы что, в плену здесь? – однажды взорвалась Ива.

– Ты же хотела отдых в отеле, – вспоминал ее легкомысленные пожелания Писатель. – Наслаждайся своими пятью звездами.

– В отеле мясом и рыбой кормят. Надоела эта трава!

– Духовное познание несовместимо с употреблением мяса живых существ.

– Ага. Третий глаз не откроется, – Ива была взвинчена и не против поскандалить – немножко, чтобы форму не терять.

– И он тоже, – кивнул Писатель.

– Третий глаз, ага. Что только человек, которому нечего делать в монастыре, не напридумывает за столетия. Каких только галлюцинаций не насмотрится. А почему третий глаз, а не хвост?

– Это вовсе не галлюцинации, душа моя, – вещал Писатель с видом католического проповедника, долгие годы тщетно пытавшегося обратить в Христианство каннибалов и все еще не терявшего надежды.

– Это мифологический уровень познания мира, Левик. Человек ищет только подобия. Потому как плохо владеет способностью видеть причинно-следственные связи. До научного мышления еще тысячи лет. Вот и познает мир, как может, нагромождая лишние сущности.

– А как же уникальные знания, Ивочка? Учения о циркуляции биоэнергии, иглоукалывание – откуда они?

– Получены методом тыка. Эмпирическим путем. Иглоукалывание так можно нащупать. Но так не сделаешь антибиотики и современную фармацевтику.

– А сведения в Ведах о Большом взрыве, пульсирующей Вселенной? – распалялся Писатель. – Тоже получены методом тыка?

– Ловушки нашего современного сознания. Человек, открыв что-то, пытается искать аналогии. И находит нечто похожее в священных текстах предков. И тут же начинается – они знали все!

– Так знали же.

– Что?! Большой взрыв – это только умозрительная теория. Основана на одном – на красном смещении спектра, указывающем на разбегание галактик. Хотя красное смещение может иметь иные причины, и тогда вся теория трещит по швам. И где тогда твоя мудрость тысячелетий? Наши предки любили балаболить и напридумывали много чего на всякий вкус. А ты считай, что колобок – это прообраз Луны, значит, предки знали, что Луна шар и летали на нее. А Тридевятое царство – это Шамбала в параллельном мире… Слушай, Левик, ты правда веришь во все это?

– Не во все, но верю.

– Тогда ты не Лошаков. Ты Лохов, – победно заключила она и гордо удалилась в себя…