Не сумев потихому стянуть клинок у увлеченного своей болтовней лорда, низкорослая девчонка замерла на месте, даже не пытаясь вырвать руку и моей хватки. Ее объемный капюшон чуть вздернулся, явно намекая на спрятанную пару кошачьих ушей.

Вот только ворья не хватало… Еще и такого наглого!

Все-таки рано себя за маскарад хвалил — надо было настоять, чтобы ножны в одеяло завернул. Гражданские может и не замечают, но у жулья-то глаз наметанный, их простым плащом да ношенными сапогами не проведешь. Они как срочники, — звания чисто по походке да ширине задниц определяют.

Убедившись, что ни Грисби, ни обыватели пока не заметили женской руки под мужским плащом, я стрельнул воровке глазами, всем видом намекая — отпусти меч да вали нахрен, пока не заметили!

Капюшон вновь колыхнулся, а взгляд хитрых глаз на тощей моське приобрел недоуменные нотки. Кошатина не спешила подчиняться, явно ожидая подвоха.

Ожидаемо. Я и сам бы не поверил. Но последнее чего мне хочется, так это глядеть как Грисби размазывает ушастую дуру по площади, на глазах у всего города и агентов затаившегося инспектора. И это еще полбеды — поди потом, объясни сотнику или, не дай бог, князю — чего это я замаскированного лорда по городу вожу? Сомневаюсь, что Рорик поверит в басни про хвостатую дуру и печать инспектора на столе. Тут государственной изменой и подготовкой к перевороту за версту воняет — и глубоко пофиг, что я никому из них не присягал.

Короче, фартануло этой босячке. Не в масть мне сегодня разборки устраивать.

Вдоволь налюбовавшись на бледную рожу, я наконец не выдержал:

— Чего встала?! Вали давай! — стараясь «перешептать» скрежет металла о камень, я слишком поздно заметил, что его уже нет.

— Чудная работа, сир! Воистину великолепная! — послышался восторг краснощекого кузнеца. — Только клеймо в толк не возьму — будто бы перст золотой да потерта изрядно… Не подскажете ли мастера? Или хотя бы город?

— Нынче нет того мастера. Равно и города. — голос «голодранца» больно резанул по ушам, заставляя сердце стучать быстрее.

Где-то я его уже слышал…

— Но коли тебе интересно… — молниеносно крутанув сияющий клинок в руке, низкий мужичок в выцветшем камзоле заставил половину площади зажмурится от заискрившихся солнечных зайчиков. — Закатным звался город тот, и герб наш гордо реял над стенами! Запомни сей день, кузнец, ибо довелось тебе коснуться герба самих Кле…

Пафосная речь оборвалась, когда в излишне театральном жесте, спина коротышки обернулась выцветшим табардом, с едва различимой эмблемой перекрещенной десницы. Смазливое лицо недоверчиво вытянулось, а под недельной щетиной побелела кожа, едва его глаза упали на нас с Грисби.

Да чтож за город-то?! Гребанная аномалия! Почему все дебилы на свете стягиваются именно сюда?! Воронка тупизны, не иначе! Вот что расследовать надо, а не демонов всяких…

— Ты?! — только и ахнул порядком износившийся, но все еще довольно «ловкий» рыцарь.

— Я. — Грисби недоуменно пожал плечами, снова приняв все на свой счет. — А ты что за говно? И как смеешь тыкать самому сиру Аарону «Могу… Ай! — мощная ладонь попыталась горделиво лечь на украшенный рубином эфес, но ткнулась в чрезмерно острое лезвие.

Мигом отбросив полу плаща, лорд заметил вороватую ручонку.

— Вор!!! — властный рокот прокатился по площади, эхом отдаваясь в толпе, немедленно подхватывающий клич.

Блин, совсем забыл!

Но не успел я отпустить тонкое запястье, как грубые руки с силой рванули кошатину за горло, с легкостью отрывая ее от земли.

— Так, давай без экстрима! В гарнизон ее сдадим да пойдем себе…

— У Грисби «Могучего» красть удумала?! На «Гневного» лапы наложить?! — заревел глухой придурок, явно желая докричаться до другой планеты. — Повинна в смерти, грязь хвостатая!

Уже смирившись с полным провалом конспирации и концом жизни безмозглой кошатины, я почувствовал мощный подземный толчок, сопровождаемый истошным воплем. Мускулистая туша лорда, весом не менее полутора центнеров, с грохотом рухнула на мощенный камень, разбивая в щепки подвернувшийся прилавок и едва не хороня под собой продавца.

— Не понял…

Опустившая на площадь немая пауза разорвалась новым воплем. На этот раз не таким властным, но значительно более пафосным:

— Горды праведностью!!! — озвучив идиотский девиз, «голодранец» резво накинулся на кашляющую воровку.

Искрясь в лучах полуденного солнца, длинный клинок со всего маху рубанул по кошатине, но вместо тонкой шеи настиг лишь воздух.

Крутанувшись назад колесом, от которого любой цирковой акробат удавился от зависти, девица случайно шлепнула длинным хвостом по рыцарскому подбородку и явно вознамерилась слинять. За пафосными воплями и смазливостью она недооценила ловкость коротышки — не успев толком развернуться, как тут же огребла сапогом по сопатке.

Каким бы придурком этот Клебер не был, но рукопашной владел мастерски. Все же рыцарь. Настоящий, а не как я. Правда и кошатину не пальцем делали.

Звучно хлюпая фонтанирующим носом, она ушла от сверкнувшего выпада и вновь крутанулась колесом, используя собственное тело словно длинный рычаг. В этот раз вместо хвоста в смазливый подбородок прилетел тонкий носок дамского сапога.

Качнувшись будто потерявший опору столб, небритый ловкач рухнул на лопатки, уходя в глубокий нокаут.

— Фига у вас тут разборки Шанхайские… — только и выдал я, даже не помышляя вмешиваться.

Воровство это конечно очень плохо, но отрубленные руки или отсеченная голова — как-то чересчур. Впрочем… А не дофига ли она крутая? Для воровки-то?

Метнувшись в сторону, девица натолкнулась на стену из офигивающих гражданских, метнувшись в другую, на забитую доверху повозку. Бурное скандирование из «держи вора» и «кража-кража!» оборвалось вместе с протяжным визгом свистка.

Звеня кольчугами и стуча сапогами, сразу две пары стражников проталкивались по площади, стремительно приближаясь к месту преступления. Резво помотав головой по сторонам, и оценив ситуацию, акробатка одним прыжком оказалась у застрявшего в прилавке, громко матерящегося Грисби, мигом выхватывая с его пояса меч.

Уже было напрягшись, я расслабился, осознав, что воровка и не помышляет убивать лорда. Но быстро напрягся снова, оценив блеск устремленных на меня глаз и острие рыцарского клинка.

В выборе из четверки стражников позади и сраным лейтенантом впереди, ушастая особо не заморачивалась. А судя по мечу в руке, она явно переоценила мои навыки, посчитав самым опасным из всех троих. Походу, дура всерьез решила, будто я тоже дофига крутой, а не случайно ее за запястье ухватил…

Попытка просто отойти в сторону и разрешить дело миром отозвалась вспышкой боли в едва зажившем плече и ожогом, разливающимся по всей руке. Высокоградусное кун-фу и постельная гимнастика с Фальшивкой не прошли даром, и пока я хватался за порезанное плечо, кошатина отчаянно мотала головой, зажимая стремительно краснеющую щеку с отчетливо проступающим отпечатком ладони.

Судя по гневному оскалу, оставлять пощечину безнаказанной она не намеревалась.

Поглядев на пускающего слюни Клебера, девица играючи пнула его по руке. Проскрежетав по камню, сияющий меч ткнулся в начищенный носок берца, отзываясь охреневанием у меня и нездоровым ажиотажем у толпы. Северяне, пробившись сквозь живое кольцо, поначалу ринулись к кошатине, но услыхав недовольный гул зрителей, быстро оценили ситуацию, немедленно принимаясь звенеть кошелями. Факт, что почти все ставили на меня, особой радости не доставлял.

— Руки! Руки этому говну сруби! Над камином повешу! Уж это отучит хвостатую столовое серебро воровать… — заголосил Грисби, все еще пытаясь выбраться с обломков при помощи сердобольных горожан.

Не успев подняться на ноги, он тут же закусился с низкорослым караванщиком, что мстительно поглаживая цветастое перо на шляпе, ставил на воровку аж полдюжины золотых.

Девица лишь задиристо высморкала кровь из разбитого носа и описала красивый полумесяц клинком, еще пуще раздразнивая толпу.