— Да не особо, если честно...

Мои мысли куда больше занимал просочившийся запах жареного мяса, чем урок краеведчества, пусть и в исполнении благородного великана. Если в мире и есть вещь, еще менее интересная чем местная политика, то я про такую не слышал.

Но князь воспринял мои слова по-своему:

— Конечно, нет. Иного от тебя не ожидал. Интриги и история интересны лишь тем, их не творит, а нам... Так вот, к делу.

И опять по новой. Князь все впаривал мне про терки между Рориками и Мюратами, которую он провел еще аж с имперских времен. Говорил про злопамятность сира Грисби, про вероломство южан, про тучи, что повисли над городом... Пришлось отвернуться и пялиться на ночные улицы, чтобы не гневать благородного индюка своим дергающимся глазом. Черт, еще и рана подтекает...

— И тут... Чу! — великан гулко щелкнул пальцами. — Что-то пошло не так. Неведомая тварь, подстерегавшая в резиденции? Пуф! Испарилась! Будто дымка над заледенелым озером! Тот мерзкий козленок, который по недомыслию занял место положенца и вместо дворца знаний и искусств, превратил мою резиденцию в... «Салон»! Еще и оправдывался в письмах, мол «вы же сами приказали горожанам угодить! А что, может быть более угодным нежели...». Тьфу! Еле выгнал этих баб срамных!

От резкости в голосе северянина, я аж отвлекся от мыслей о теплой койке. Чего это он так к бабам холоден? Уж не из «этих» ли? Бороденка-то подходящая...

— Но ничего, козленка тоже не стало. Что случилось? Наемник случился. Мимо проходил. Потом наемник прошел мимо гарнизона и, совершенно случайно, предотвратил еще одну оказию. Ведь все знают, про запрет на казни? А сотнику также ведом и мой наказ — и пальцем не трогать никого из замка! Да только он «запамятовал». Но ничего, и без меня напомнили. Наемник напомнил. А потом наемник прошел мимо праздника и... Тут и так все ясно как в студеный полдень. Ах да! Совсем про Клебера запамятовал!

Громила демонстративно перекрестил пальцы на правой ладони:

— Про десницу дражайшую, про правдоруба, честолюбца напыщенного. Про рыцаря образцового, который никогда, ни за что, и никому бы не соврал! Чьему слову, несмотря на клеймо позора легшее на его род, охотно бы поверили, расскажи он, что видел на площади. А что бы он увидел?

Сообразив, что это был вопрос, я быстро пожал плечами и вернулся к разглядыванию ночного города. Спать охота...

— А узрел бы он — толпу грязных мужиков с тесаками да вилами, вдруг накинувшихся на князя! И сказал бы, что, то не заговор подлый, а гнев народный! Устали горожане горемычные! Довели их северяне лютые! Произволом городовых, грабежом у ворот, дурацкой куклой «Куролюба» и насмешками «Разорителя»! Эх, а как бы сладко сия песня прозвучала, если бы в городке еще и дражайшая миледи Гилберте сгинула... Если бы затаившаяся тварь кавардак в резиденции устроила, коли бы казнь у ворот состоялась, и ежели бы меня на площади прирезали... Ух как бы старому пердуну из замка эта песня понравилась, верно? Но не вышло. Наемник мимо прошел и на горло певцам наступил. Да так наступил, что конелюб аж с городу сдристнул! Сам сдристнул, а бастарда позабыл. Так наступил, что сотнику казнь обломалась, что головорезы костей не собрали, и что тварь лютая вместе с козленком в колодец канула! И все это совершенно случайно, само-собой.

В глазах северянина плясали веселые огоньки, а губы растягивались в самодовольной улыбке. Он напоминал школьника, только решившего задачку и ждущего заслуженную конфетку.

Но мне было не до конфеток. Слушая его бред в пол уха, я вдруг начал что-то понимать. В голове словно все сложилось воедино. Подобно осколки изрезанной картины каждое событие находило свое место, образуя целостное полотно. Но лишь мимолетно. Уподобляясь воздушному замку, картина растворилась, едва я обратил внимание на детали.

— Ну, во-первых, да, случайно. — поднял я первый палец. — А во-вторых... — поднял второй. — Герцогиня тут вообще не при делах. И кстати, ты меня едва не зарубил! Делай я все это специально, разве подставился бы под клинок?! Короче, все фигня!

Здоровяк лишь рассмеялся, словно услышал анекдот:

— Ну, довольно из меня дурака лепить! Ты не смотри что я добряк, ведь и гневаться умею! Будто я не сообразил, что ты нарочно под «Конеруба» подставился! — воровато отведя глаза, соврал князь. — Дабы личину свою всему городу не выдать и изобразить, будто все по недомыслию вышло! Загодя ту штуковину волшебную за пояс воткнул, загодя дурку у помоста валял! Что, скажешь ряженного городового «случайно» зашиб? Или ты сейчас промолвишь, что и тупаря студеного тоже «случайно» от меня отвлекал? Будто я не видел, как ты его вокруг сцены за собой увлекал, не дозволяя на меня кинуться, да нарочно под рогатины подставлялся, чтобы никто и ухом не повел! Ну, до поры... — князь болезненно притронулся к бороде, под которой проглядывались темные пятна ушибов.

— Э-э-э... Ну окей. — только и выдохнул я, решив, что про слабоумного рассказывать не стоит.

Во-первых, — князь не поверит, во-вторых — больная мозоль. Вместо обидок Аллерии, странно-фиолетовой Луны или прошедшего праздника, я полдня думал про этого увальня и чертов магнит. Ведь если бы не моя гребанная привычка, хватать все что плохо лежит, парнишка был бы жив. Впрочем, тогда князь был бы мертв. Ведь не стукни меня дурачок, я не влетел бы в полубородого и тот сумел бы тайком вскочить на сцену и пырнуть князя стилетом еще перед тем, как из толпы посыпали головорезы. Походу, наемники неправильно истолковали начавшуюся у сцены свару, а потом уже было поздно.

Во всяком случае, мне кажется, что план был именно таким. Правда, причем тут писюкастый демон и почему князь его именно себе приписывает, а не, скажем, его эскорту? Кстати... А ведь логично! Такая тварь легко смогла бы всю дружину перебить, попытайся она в резиденции оборону занять! Точняк, ведь помри князь на празднике, остатки дружины полюбому отступили бы к салону! К «заминированному» салону! Это же была натуральная бомба с клешнями и письками! Только вот, часовая, сенсорная или дистанционная? И кто ее сюда поставил, и почему она раньше времени «бахнула»?

— Опять случайно... — вздохнул здоровяк. — С тобой спорить, что дома из снега строить! Работа есть, результата нет! И ту деваху из замка ты тоже ненароком от бердыша уберег? Мимо проходил и такой «дай-ка я жизнью рискну, незнакомку от столба уберегу!», так что ли?

— Ну, вообще-то...

— Ох, ну и упертый ты... Ладно пусть будет «случайно». Случайно ты заговор вскрыл, случайно козни сорвал, случайно на предателей среди сотни указал... Что смотришь? Поди, как рыжий сотник, тоже думал, что князь дурак и ничего не разумеет? Ха! А ведь мне ведомо, что погибла вся десятка городовых, дежурящих на площади! И знаю, что, по совершенно умопомрачительному совпадению, в этой десятке оказались все те, кто застал южный бросок и взятие города! Не считая одного безусого новобранца.... — его сияющее самодовольство чуть подпортила тень непонимания. — А еще ведаю, что теперь в городовых нет ни одного бывшего дружинника, ни одного ратника, кто делил со мной хлеб в походе... Удивил тебя таки! Ха! Поди, тоже думал, что юн князь да глуп? Сам не докумекает? А вот вам! — громадный мужик вдруг скрутил фигу и сунул мне под нос.

— Раньше не думал, но теперь, точно начну. Воистину, князь от народа... — проворчал я, отстраняясь от здоровенного кулака.

Зря я так. Надо сдержаннее быть. Казни у них, может и запрещены, но все кости переломают за милую душу. Да и великие дома, типа тех же Рориков, все же имеют право бошки рубить.

К счастью, хозяин резиденции то ли не услышал, то ли списал все на шутку:

— Ну? Так что, будешь и дальше про свои «случайности» голову морочить? Или как на духу признаешься, что тебя отец подослал? Или брат? А может сестрица? А знаешь что? Все равно! Будь ты хоть инспектором и действуй по велению самого Хрен-лорда — плевать! Пока благую службу служишь, надевай личину хоть наемника, хоть рыцаря, хоть заморского содомита! Ну да пустое, что я тебя томлю... Ты ведь, поди, уже докумекал, что тебя не просто так ночью сдернули?