— Как же такое прозевать можно?

— Как всегда, лень человеческая! Маршруты стражам так кладут, чтобы за пять дней пройти. А эти два умника, хоть и не принято о покойниках плохо, себе два выходных устраивали. И пришли к кладке в последний момент. И масло с собой тащить поленились. Рванули за ним. Только уже поздно было. Когда пища есть, крокрысы очень быстро растут. По возвращению недотепы попали в самый разгар пира. Десертом. А дальше пошел поток и наскочил на соседнюю пару стражей. Дальше видели.

— А что такое «поток»? — спрашивает Пал. — И почему ты туда идти не хотел?

— Поток, орда, стая — по разному называют, — отзывается Михал. — Суть не меняется. Когда Синюшка учуяла их, я не хотел вас ввязывать. Не знал, что там люди попали, да и размера не представлял. Последний раз смертную кладку восемь лет назад профукали. Кстати, отец и старший брат тех недотеп, что вчера. Яблочко от яблоньки… Думал, вызову помощь, прибьют их, к чему гостей подвергать риску ненужному. Так что, вы дварговы подземелья спасли. Синюшка глупостью своей, а остальные — героизмом. Что, впрочем, одно и то же…

— В общих чертах понятно, — произнесит Ветка. — Вопрос второй. Что за камлания вы там устроили?

— Ты о чем? — удивляется гном.

— Ма-алыш, — тянет эльфийка. — С лежанки уроню! И не пущу обратно.

Михал тяжело вздохнул.

— Да что не ясно то?

— Всё. В чем смысл этого пения? И твоих слов: «Потерпи, крошка, всё будет хорошо, и следа не останется»?

Гном выглядит удивленным.

— Лечили вас. А ты хотела, чтобы шрам остался?

— Не хотела! Просто первый раз такое лечение вижу.

— А у вас что, иначе лечат?

— Иначе. А ты, значит, попел немного, пообнимал и вот так? — она закатывает рукав. Между локтем и запястьем ни малейшего следа ранения. Совершенно здоровая кожа. — У меня эта тварь огромный кусок мяса выдрала, с два кулака! Думала, кровью истеку! И за одну ночь! Без шрама!

Гном не отвечает. Ветка не отводит взгляда от его лица. А я просто не включаюсь! Вырванный кусок руки — это ладно! Но Песня Боя забирает из человека всё! Лучшие бойцы падают иссохшими мумиями. Мы пели долго! Не до мумий, но… После этого не всякая больница откачает. Молчание затягивается. Михал водит глазами по столу и, наконец, радостно хватает коробочку с непонятными квадратиками.

— Ты, крошка, вот это попробуй!

Эльфийка королевским жестом берет квадратик и припечатывает:

— Михал, золотце моё, скажи честно, отчего рука зажила? Если от твоих объятий раны зарастают, я готова всю жизнь с тобой обниматься!

— Нравится мне идея твоя. Но не в объятьях дело. Металась ты из-за боли, вот и держал. Рану тебе синюшка зализала. А пение наше дело закончило. Оно же и от другой беды помогло. Усталые вы сильно были. А воинам я так скажу: постарайтесь эту песню не петь больше. Еле спасли вас. Если бы не девчонки, так и некого спасать было бы, — он смотрит на Ветку и улыбается. — А объятья и поцелуи только одну болезнь лечат… Зато надежно!

— Не понял, — говорит Ку. — Согревание так много значит?

— При чем тут согревание? — удивляется Михал. — Вот только понять не могу, если у вас так не лечат, как принцесса-то смогла? Ведь не хуже синюшки держала. Великая штука — любовь! — гном протягивает очередной деликатес. — Попробуй-ка это, крошка…

У меня есть много вопросов к гному. Очень много. Но задаю только один.

— Михал, сколько нам еще идти?

— За пару часов дойдем до конца подземных владений. А дальше по верху придется. Дал бы я вам охрану, но мы на высоте совсем плохие. Там два дня идти. Лишь бы на серых не нарваться.

— Ой! — восклицает Ррыгша. — А бабка Матрена говорила, выбили их вроде!

— Побили сильно, — отвечает Михал. — Но насчет выбили — сомневаюсь. Однако немного осталось, обойтись должно…

Ветка перехватывает меня в туалете. Отдельный грот, отведенный исключительно для этих целей. Умываются у водокапа. А здесь… Не самое лучшее место для разговора. И настроение у меня — тоже не самое лучшее. И всё, что она мне скажет, заранее знаю. Но…

— Пал, ты не заигралась? — сразу берет быка за рога подруга.

— В смысле?

— В прямом! Ты от него не отходишь! Если еще честнее — не отлипаешь! Чтобы поговорить, пришлось здесь отлавливать! Только не говори, что всё это исключительно для того, чтобы обсуждать обстановку без лишних ушей!

— Почему нет?

— Пал!!!

— Что, Пал?

— Чегочка с хвостиком! Ты что творишь, дура?! Он же в тебя влюблен без памяти!

Выбираемся из грота и потихоньку идем в сторону водокапа. Тут хоть не воняет. Остальное… А мне что делать? Никогда секретов от подруги не было…

— Я тоже… — выдавливаю я.

Ветка останавливается и взирает на меня с открытым ртом. В прямом смысле слова. Дар речи возвращается к ней минуты через две.

— С ума сошла?

Пожимаю плечами:

— Наверное.

— Как тебя угораздило?!

— Он дважды спасал нам жизни. Отдавая свою.

— Это не повод! Да и не так всё ясно! С орками — насколько я понимаю, не особо рисковал!

— А почему тогда пошел старший клана? Ты помнишь их правила?

— Смутно… Но допустим. А второй раз?

— Вчера! Это был Танец Последней Надежды!..

— Танец Последней Надежды? — спрашивает Ветка. — Но ведь… И непохоже совсем…

— Похоже. Просто мелодия другая. Грубее. Жестче. Примитивнее. Не Танец. Песня. Но смысл тот же. Боевой транс! Не понимаю, как они выжили.

Переход разговора на другую тему мне нравится. А подруге нет.

— Пал! Все равно, это не повод!

— А что повод? Меня тянет к нему, как магнитом. И согласись, он достоин…

В голосе подруги прорывается ярость:

— Достоин чего?! Всю жизнь вспоминать, какая у него была любовь в девятнадцать лет, и мечтать, что проклятая обожаемая ведьма к нему вернется? Или подохнуть через два месяца в твоих объятьях?

— Раньше, — вздыхаю я. — При сильных чувствах всё происходит быстрее.

— Точно знаешь? — в отличие от меня, у Ветки нет доступа к личной библиотеке королевы.

Киваю.

— Тем более! — вспыхивает подруга. — Что ты ему за участь уготовила?!

— Да не знаю я, Вет! — внезапно накатывает такое отчаянье, что хочется броситься на меч. Или перерезать кому-нибудь глотку. — Я сама только этой ночью поняла, как он мне дорог! Когда дошло, что он сейчас умрет!

— И что ты собираешься теперь делать?!

— Не знаю!!! — голос предательски дрожит. — На него не полезу! Это точно!

— А хочется? — спрашивает подруга.

— До головокружения и дрожи в коленках! — честно отвечаю я. — Но я удержусь!

— Уверена?

Иронию трудно не заметить. А вопрос не в бровь, а в глаз. Ни в чем я не уверена! Но должна. Потому просто киваю.

— Ни в чем ты не уверена, — вторит моим мыслям Ветка. — Что же делать, а? Ему-то хоть не сказала?

Вздыхаю:

— Сказала. Но он спал и не слышал.

— Ну хоть так…

— Может, рассказать правду? Вместе бороться легче.

— Не знаю. Никогда не была в таких ситуациях…

Можно подумать, я была. На глаза наворачиваются слезы.

— За что нам это?! Во всех мирах люди живут, как люди! И только мы вынуждены вылавливать всякую шваль, чтобы забеременеть от нее, а если придет большое чувство, шарахаться от любимого, как черт от ладана! Почему?

Подруга рассматривает носок своего сапога.

— Перейдем через горы, — говорит она. — Найдем эльфов…

— Да не нужны мне эти эльфы! — вспыливаю я.

И тут же поправляюсь:

— То есть, найдем, конечно. Для всех! Для тебя! А лично мне — не нужны!

— Будешь всю жизнь убиваться по покинутому Дунгу?!

— По крайней мере, мы будем в равных условиях!

— Спросить, что ли, у Малыша, вдруг они могут такое лечить? Сели в кружок, попели, и мальчик выздоровел…

— Ага! — прерываю ее мечтания. — И эльфом стал! Это же на уровне генов! Такие вещи в лучшем случае лечатся только во втором поколении. А то, что у нас — никогда! Как ни жаль!