– Эк загнула – дежавю! – траппер зачем-то, словно портной клиента, смерил Полину самодельной веревкой и задрал голову вверх. – Взяла привычку заумью по поводу и без оного кидаться. Я человек простой и скажу попросту: карма у тебя такая – ни одной ямы не пропускать, – пробурчал Алексей, пялясь в небо. Благо, отсюда оно казалось не особенно и далеким. – Заканчивай мудрить и забирайся мне на плечи. Как заберёшься, – раздраженно выдохнул траппер, глядя на недоуменную мордашку Полины, – попробуй за край ямы уцепиться и вылезти. Поняла? Ну так чего стоишь? Полезай…

– Лё-ё-ёш… – жалобно пролепетала Полина, неуклюже балансируя на плечах поднимающегося с корточек Пелевина. – А может, я того? На шею сяду, а?

– Ты у меня на шее и так от самой Замбези сидишь, – надсадно прокряхтел Алексей, упираясь руками в края ямы. – А щас стой! А как подымусь, – прыгай!..

– А счастье было так близко, – устало выдохнул траппер, подхватив падающую Полину на руки. – Буквально – руку протяни. Ан, нет, не вышло…

– Ну не шмогла я, не шмогла, – виновато протянула девушка, отплевываясь от забившей рот земли. – Что ж мне, удавиться теперь и не жить?

– Давиться не надо, – оперевшись спиной на земляную стенку, устало прикрыл глаза Пелевин. – Придумаем чего-нибудь. Придумаем и вылезем.

Не обращая внимания на тихое, в четверть голоса, Полинино ворчание, траппер достал трубку и задумался. Отчаиваться всяко-разно рано, вот только девчонку б успокоить, а то у неё уже глаза на мокром месте. Пусть уж лучше злится, что ли?

– С Феей, конечно, тебе и вправду лучше было бы, – охотник подмигнул осунувшейся подруге и выдохнул струю ароматного дыма, – тут я с тобой, слов нет, согласен. Пока б вы в ямке по душам мурчали, как раз я и бы подоспел. И испоганил своим присутствием ваше уединение. А вы бы, не тратя времени на возмущение, радостно на мне повисли. А сообразив, что висеть неудобно, и вовсе на моей вые победно воссели. Сидеть, ножки свесивши, – совсем другое дело, а главное – знакомое давно и насквозь.

– Тоже мне, спаситель, тьфу ты, спасатель нашелся! – полыхнув гневным взглядом, выцедила сквозь зубы Полина. – Примитивнейшую ловушку, – девушка возмущённо потрясла в воздухе пальцем, – разглядеть не смог! – видя, что охотник, вместо того, чтобы понуриться под градом обвинений, довольно улыбается, красотка в сердцах взмахнула руками, – а ещё проводником называется!

– Как называешь, так и называюсь, – без обиды отмахнулся Пелевин и смачно затянулся.

– Я бы, – Полина, задыхаясь от ярости, выпучила глаза, – я бы тебя так назвала, так… – девушка скрежетнула зубами и бессильно выдохнула. – Только я матом не ругаюсь, вот!

– Мдя? – закончив дымить, Алексей с интересом покосился на девушку и выбил трубку. – И давно?

– А с тобой что ругайся, что не ругайся… – Полина шумно шмыгнула носом и украдкой смахнула слезу, – гиппопотам! И Фею мы так и не нашли, – от еле сдерживаемых рыданий губы девушки задрожали, – и Бирюш пропал… А вдруг… – от неожиданной догадки глаза Полины округлились, – вдруг с ней случилось чего, а? Вдруг её съели? Может, тут хищники, какие водятся…

– Да кому нужен этот клок шерсти? – преувеличенно бодро бросил Алексей, проверяя остроту ножа. – Не животина – сплошной кошмар: маленькая, юркая… вредная. Пока поймаешь – запаришься, а как словишь – там мяса на ползуба. Не-е-е… среди местных хищников идиотов за кошаками гоняться, не водится, – охотник несколько раз скрежетнул оселком по клинку тесака и, сочтя, что тот вполне пригоден для работы, принялся выковыривать в земляной стене ямы что-то вроде ступеньки. – Так что никто её не съел – факт. Она просто сверзилась в другую яму, напоролась на колышек и почила себе в бозе.

Как ни странно, выслушав пелевинскую тираду, Полина успокоилась, показала трапперу язык и, буркнув «сам дурак», с интересом принялась наблюдать за его работой. Слава Богу, молча. Примерно через полчаса, когда Алексей закончил возиться со второй ступенькой, откуда-то сверху послышался противный вой пополам с уханьем и, вроде бы, по верхней кромке ямы мелькнула чья-то вытянутая тень. Полина пробормотала что-то нелестное про хищников, с надеждой покосилась на спутника и его карабин, брезгливо раскидала ногой наибольшие комья грязи и, обняв плечи руками, плюхнулась на земляной пол.

– Да ты не дрейфь, – Алексей устало размазал пыль по мокрому от пота лицу, моментально превратив его в жуткую маску. – Пока я рядом, на местных хищников можешь плевать с высокой ко… пальмы, – траппер озорно подмигнул похожей на нахохлившуюся сову девушке и вновь вонзил клинок в жёсткую стенку. – И вообще, что здесь, что в любом другом месте мира, самый страшный хищник – человек. Одно радует, что конкретно в этих краях сии кошмарики не водятся. Ну, почти.

Полина в очередной раз вздохнула, сиротливо шмыгнула носом и с головою залезла в пелевинский вещмешок. После недолгого копошения, девушка, невнятно бурча, вынырнула наружу, с сомнением поглядела на галету в левой руке и на кусковый сахар в правой, подумала немного и принялась грызть их по очереди. Когда с сахаром было покончено, Поля с тоской взглянула на огрызок галеты и, не преминув заметить, что с большим удовольствием угостила бы Фею, с тяжким вздохом протянула его Пелевину.

– Даже досадно, что мы сейчас без неё кукуем, – кивнул Алексей, вонзая зубы в осколок сухаря. – Ежли б не потерялась кошара, был бы запас продовольствия. Тебе кошек когда-нибудь готовить доводилось, нет?

Полина смерила Пелевина презрительным взглядом, надменно фыркнула и разразилась длинной гневной тирадой, непререкаемо доказывавшей, что если этот мир погибнет, то исключительно по вине безответственных мужчин в целом и Пелевина в частности.

– Я не безответственный, – коротко хохотнул Алексей, раздумывая, съесть ли ещё одну галету или оставить на потом. – Я безотказный. Ощути разницу и восхитись.

Услышав последнюю фразу, Полина удивленно выпучила глаза, словно призывая невидимых свидетелей подивиться пелевинской наглости с обалдевшей улыбкой, медленно обвела взглядом яму, покрутила пальцем у виска и продолжила метать громы и молнии. Теперь суть обвинений сводилась к тому, что польза от мужчин в этом мире минимальна и им, особенно некоторым толстокоже-криворуким, нельзя доверить даже кошечку. Такую послушную, такую ласковую, такую… После многократного повторения эпитета «такую» фантазия Полины дала сбой, и она предпочла перейти к более широким обобщениям. Горделиво скрестив руки на груди, Полина приняла позу то ли древнеримского оратора, то ли базарной торговки и громогласно заявила, что все мужчины суть прислужники дьявола, потому как кто, ежели не рогатый, подзуживает их повоевать? Вот если бы мир состоял из одних только женщин и кошек, он наверняка был бы такой… такой… Теперь забуксовал уже словарный запас, и вместо слов девушка предпочла использовать мимику и жестикуляцию. Вот только гримасы были настолько кровожадными, что Алексей предпочел бы слова. На них хоть смотреть не надо.

– И вообще, – устав корчить рожицы и размахивать руками, безапелляционно заявила Полина, – тебе давно пора бы набраться мужества и, признавшись, что являешься причиной всех наших бед, попросить у меня прощения.

– Чего-о-о? – поперхнувшись от неслыханной наглости, Алексей выронил нож и изумленно захлопал глазами. – На себя-то посмотри! – И, не дожидаясь, пока Полина вновь заведёт свою песню, перешёл в решительное наступление. – А кто невесть кому половину нашего провианта отдал? Ладно б – продала, а она – за так… У-у-у, блаженная!

Полина попробовала пролепетать что-то о голодающих африканцах, чёрных и белых, и о гуманизме, но быстренько стушевалась под гневным пелевинским взглядом и замолкла.

– А карабин свой в речке кто утопил? – продолжал орать Алексей, нависнув над сжавшейся в комочек Полиной, словно знаменитый меч над не менее знаменитым Дамоклом. – Да хрен с ними, с ружьём и жратвой! – закырхал он, пытаясь избавиться от забившей глотку пыли. – А фургон? Фургон кто в овраг ухнул, да так, что с концами?