Какое-то время в комнате были слышны только вездесущие мухи да отголоски трактирного гама, доносящегося с первого этажа. Потом перед дверью послышались чьи-то шаги, Бирюш вдруг встрепенулся и, радостно рыкнув, заметался по комнате, разрываясь между чувством долга и желанием выскочить наружу. Не открывая глаз, Алексей потянулся к кобуре, валяющейся возле кровати, но остановился на полпути. Во-первых, если б к комнате приближались враги, то и Бирюш вел бы себя по-другому, а во-вторых… даже если сюда крадутся кредиторы, убийцы или какие другие злодеи, ухудшить его положение они уже не смогут. Куда еще хуже-то? В довершение размышлений слабенько трепыхнулась надежда, что это Полина пришла в гости. Чаяния о визите красавицы оказались нежизнеспособными и практически тут же сгинули. Чего, спрашивается, порядочной девушке делать в третьесортном кабаке? Не его ж, охламона, разыскивать?

Незваный гость вежливо постучал в дверь, но ответа не получил. Алексей уткнулся носом в стену и блаженно замер: путем проб и ошибок он нашел позу, в которой его почти не мутило и даже голова болела чуть меньше. Стук повторился, но Пелевин, резонно рассудив, что смерть войдет без спросу, а все остальные могут подождать до лучших времен, даже не пошевелился. Кто бы там не заявился – плевать! Очень мягко говоря.

Устав ждать хоть какой-нибудь реакции, докучливый посетитель долбанул по двери. Судя по звуку – каблуком и от души. Пелевин беззвучно поморщился от грохота содрогнувшейся двери и попытался вспомнить, запирал ли он дверь на засов. Не смог.

Отворившись без помощи хозяина, дверь, заглушая надсадным скрипом шаги, пропустила в комнату неизвестного визитера. Бирюш встретил вошедшего радостным лаем и, судя по звукам, теперь пытался облизать гостя с головы до ног. Донельзя удивившись поведению пса, траппер попытался приподняться, но, получив сдвоенный удар от тошноты и головной боли, отправился в нокдаун. Так и не узнав, кто же этот таинственный незнакомец, страдалец смиренно замер – гадать, кого же еще принесла нелегкая, хотелось ещё меньше, чем двигаться.

Практически неслышно (топот радостно прыгающего Бирюша заглушил бы и шум ломовой телеги) кто-то почти вплотную подошел к койке. Словно разведчик во вражескую крепость, в ноздри траппера прокрался незнакомый, чуть сладковатый запах, умело маскирующий другой – знакомый, притягательный и, наверное, даже более приятный. Почти догадавшись, кто же рискнул нарушить его покой и боясь поверить в догадку, Алексей открыл глаза. Видимо, зря.

Перед ошарашенным взором мерно покачивался до боли знакомый гостиничный стакан. Высокий, из мутного стекла и со щербинкой на краю. А что хуже всего – стакан был полон тягучей желто-коричневой жидкости, обдавшей его убойным сивушным запахом.

Передернувшись от отвращения, Алексей зажмурился и пролязгав, что сам не пьет, а пьяниц и их пойло презирает, стоически стиснул зубы. Неизвестный мучитель насмешливо хмыкнул, зажал трапперу нос и, дожидаясь, когда же задыхающийся Пелевин раззявит рот, замер. Ждать пришлось недолго. Стоило Алексею выпучить глаза и полной грудью хапнуть воздух, как в горло хлынула обжигающая жидкость. Понимая, что его предательски отравили и сейчас он умрет, Алексей рывком подскочил с койки. Как раз для того, чтобы успеть увидеть, как серо-черная полоса, рассекая пространство размытой тенью, летит ему в лицо. Судорожно отмахнувшись от приближающейся напасти, Алексей удивленно наблюдал как Фея (это была явно она, хотя с похмелья все кошки серы), крайне удивленная подобным с ней обращением, плавно стекает на пол по москитной сетке на окне. Бирюш, смерив хозяина осуждающим взглядом и тявкнув что-то нелицеприятное, резво потрусил к обалдевшей от холодного приема кошечке, а до Пелевина вдруг, словно прорвав блокаду, донесся голос Полины.

– Ты чего? – со слезами в голосе простонала Полина. – Совсем с перепоя одурел, что ли?

Рванувшись спасать любимицу, девушка запнулась о груду валяющегося на полу барахла, шумно брякнулась на колени, и теперь разрывалась между жалостью к себе и кошке и желанием обвинить Пелевина во всех смертных грехах. Ну уж в половине-то – точно.

– Мне кажется или это ты? – не доверяя собственным глазам, Алексей проморгался, помотал головой и потянулся к миражу руками. – А-а-а…. А если ты, чего здесь делаешь?

– Тебя, дурака, ищу, – разозленная девушка с оттяжкой врезала по ладони траппера. – Искала, искала и нашла… на свою голову.

– Правда – правда? – пьяненько восхитился Пелевин, расплываясь в счастливой, абсолютно дурацкой улыбке. – А я тут это вот… проснулся только.

Свежая порция алкоголя удачно легла на старые дрожжи и теперь охотнику стремительно хорошело.

– Это хорошо, что ты меня искала… – спеша закрепить полученный результат, Пелевин, с трудом вписавшись в очень хитрую синусоиду, обогнул так и не вставшую с пола Полину и радостно вцепился в бутылку виски. Радость оказалась преждевременной – бутылка была пуста.

– Так чего искала-то? – раздраженно запулив находку в угол, хмуро буркнул Алексей. – Соскучилась или дельце какое нарисовалось?

– Тебе правду сказать или то, что ты хочешь услышать? – пренебрежительно дернула плечиком Полина, ласково поглаживая взъерошенную Фею. – Ни того, ни другого. Точнее, – удовлетворенно кивнула девушка, глядя на ошарашенную физиономию Алексея, – в начале было слово, тьфу ты, дело. А как посмотрела, как ты в стакане тонешь, так и решила – с выпивохой не связываюсь! А скучать по пьянчужке да садисту, – прижав разнежившуюся Фею к груди, Полина обиженно шмыгнула носом, – и вовсе печали не было.

– Это кто это пьянчужка? – ненатурально возмутился Пелевин, украдкой косясь на осколки в углу. – Я вчера и выпил-то сущих пустяков…

– Это для Изи, может быть, и пустяков, – поднимаясь с пола, Полина назидательно покачала пальцем. – А для тебя – состояние полной прострации и абстрагирования от всего сущего.

– А если по-русски и попроще? – Пелевин ожег девушку мрачным взглядом исподлобья. – Я с утра вельми неадекватен и басурманских ругательств не понимаю.

– Куда еще проще? – раздув ноздри, словно кобра капюшон, гневно вскинулась Поля. – Я захожу, а он в стельку пьяный – ни петь, ни танцевать!

– Допустим, песен с плясками от меня даже беспробудно трезвого не дождешься, – разыскивая второй сапог, флегматично пожал плечами Алексей. – Не взыщи, не дал Бог таланту.

– А-ле-ксей! – Полина, видимо, собираясь прочитать товарищу лекцию о вреде алкоголизма, уперла руки в бока и напряженно прищурилась. – Я…

– Голодное брюхо к нотациям глухо, – охотник, оборвав гневный спич на полуслове, развернул девушку лицом к двери. – Пошли позавтракаем. Вот как поедим, так можешь сколько угодно меня презрением обливать.

– Нормальные люди уже обедать готовятся, – оставляя последнее слово за собой, вполголоса пробурчала Полина, вышагивая следом за Алексеем, – а этот…

Не подобрав подходящего эпитета или постеснявшись высказать свои мысли вслух, девушка сокрушенно махнула рукой и направилась к двери.

– Ну и куда нынче желаешь? – сыто икнул Пелевин, умяв традиционную яичницу с беконом. – В Кейптаун? В Австралию? В Антарктиду? Хотя нет, ты холода не любишь и туда по доброй воле не пойдешь… Так чего запонадобилось?

– От тебя, – наматывая локон на палец, преувеличенно независимо фыркнула Полина, – ни-че-го.

– Эй, мисси, – видя, как девушка сморщила носик, удовлетворенно ухмыльнулся охотник. – Сказки ты кому другому рассказывай. Когда ты глазами вот так делаешь, – Алексей скорчил хитрющую физиономию, – тебе, факт, чего-то надо.

– Допустим, надо, – недовольно поджала губы Полина. – А ты пойдешь?

– Шмотря куда, шмотря когда и шмотря за школько, – обжегшись горячущим кофе, зашепелявил Лёшка. – И помни, в связи с войной цены повысились. В два… нет, в три раза. Ладно, не напрягайся, для тебя по знакомству – в два. Ну и камо грядеши?

– Тут недалеко, – настороженно оглянувшись по сторонам, заговорщицки прошептала Полина. – В Лулусквабале. Полсотни миль туда, полсотни обратно… за недельку управимся?