— А наш бронепоезд стоит на запасном пути! — ехидно парировал геодезист. — Полноте, господа! Пройдя через вражеские тылы, доставить в Преторию столь необходимые для экономики республики клише вкупе с угнанным у англичан бронепоездом… Если это не героический подвиг, то я уж и не знаю, что тогда подвигом-то назвать.

— А вы-то, Владимир Станиславович, откуда про поезд знаете? — удивился Арсенин. — Высшие чины республики заверили нас, что для широкой общественности факт нашего участия в данной… экспроприации останется секретом.

— Ну-у-у, милсдарь, — чуть пренебрежительно махнул рукой Кочетков. — Могу вас заверить, что тайна сия уже давно секрет Полишинеля и вашим подвигом восхищается весь Трансвааль. Жаль, что сие деяние по достоинству оценили не только буры, но и англичане. Я, правда, не уверен, что они им восторгаются, скорее, наоборот. А посему у меня имеется к вам сер-р-рьезный разговор, — он внимательно взглянул на подошедших к ним вплотную Туташхиа, Троцкого и Корено и отрицательно покачал головой: — Приватный. Чуть ниже по улице есть славное местечко — ресторанчик «De Kas». Он, конечно, во многом уступает своему амстердамскому тезке, но кухня вполне приличная. А главное, там нас никто не побеспокоит.

После короткого раздумья Арсенин кивнул и, договорившись с друзьями о месте встречи, направился следом за Кочетковым.

— Угощайтесь, Всеслав Романович, — пододвинул к нему бокал с вином Акела. — Здесь, как и в Голландии, многие предпочитают джин, но, право слово, это «Schouwen-DrUiveland Blanc» весьма недурственное винцо. Хотя до французских или испанских ему еще далеко.

— Благодарю, — коротко кивнул Арсенин. — Но мы вроде как не ради еды и питья сюда пришли?

— И то верно, — не стал спорить Кочетков. — Перейдем к делу. Вот только почему вы, Всеслав Романович, на меня волком смотрите? Я вроде бы плохого вам ничего не сделал?

— Не люблю неясность и неопределенность, — взглянул на визави Арсенин. — А после нашей встречи в Сайлент-Хилл я уж и не знаю, как к вам относиться и за кого принимать. Так что если хотите нормального разговора, то карты на стол. Все до одной. Так кто вы, доктор Зорге?

— Подполковник Академии Генерального штаба Кочетков Владимир Станиславович. Негласный военный агент. Честь имею. — После краткого раздумья собеседник отвесил короткий поклон и пристально посмотрел в глаза Арсенину. — Нахожусь в сих краях с определенной миссией, о которой мы поговорим чуть позже. Если, конечно, достигнем соглашения.

— Целый подполковник, целого Генштаба? — удивленно охнул Арсенин. — Да еще и негласный военный агент? А я-то, сирый, зачем вам сдался? Я к военным делам никакого отношения не имею, меня во время оно даже из Павловского турнули…

— Видите ли, мой друг, — отхлебнул вина Кочетков. — Благодаря моей аккредитации я имею возможность беспрепятственно находиться по обе стороны фронта, а следовательно, собирать необходимую для моей миссии информацию. Вот только в силу ряда причин я не всегда имею возможность реализовать полученные сведения. И та, мягко говоря, эскапада в Сайлент-Хилл была вынужденной мерой, на которую я права не имел и решился на оную только из безысходности. Проще говоря — мне необходимы помощники.

— То есть, если говорить прямо, люди для грязной работы? — поморщился Арсенин. — Так и наняли бы себе… кондотьеров. Тут их пруд пруди.

— Ну, отчего ж сразу грязной? — с легкой грустью улыбнулся Кочетков. — Просто — для совместной работы, коей в военное время великое множество. И я бы не стал называть ее грязной, потому как любая война сама по себе дело, чистотой не блещущее. А наемники… их, конечно, много, но вот только при отношениях с таковыми очень быстро и остро встает вопрос взаимного доверия.

— И все равно никак в толк не возьму, — упрямо произнес Арсенин, — зачем вам нужен именно я? Если ваша… работа направлена на помощь Трансваалю, Крюгер подберет вам массу абсолютно надежного народа.

— Моя, как вы говорите, работа направлена в первую, во вторую и все последующие очереди на благо нашего с вами Отечества, — чуть жестче, чем следовало, произнес Кочетков. — Просто так получилось, что в данный момент интересы России совпадают с интересами буров, и поэтому я должен…

— Выиграть войну? — криво усмехнулся Всеслав.

— Увы и ах. Сомневаюсь, что буры смогут победить Британскую империю, — вздохнул Кочетков. — Все же население обеих республик не превышает триста тысяч человек, тогда как англичане уже пригнали в Африку больше двухсот тысяч солдат и пополнение все прибывает и прибывает. Моя задача чуть проще — поелику возможно ослабить силы нашего общего, на данный момент, противника. И я надеюсь, что вы, как патриот нашей Родины, мне в этом поможете.

— Нет уж, Владимир Станиславович, — отрицательно покачал головой Арсенин. — Увольте от подобной чести. У меня, знаете ли, других забот по горло. Надо как-то до родных берегов и самому добраться, и людей своих довести. Да и кораблик мой со всем экипажем в плену у бриттов совершенно, кстати, противу закона обретается. Так что мне надо не на войну время терять, а вызволением своих людей заниматься.

— К слову, о ваших людях, — хитро прищурился подполковник. — Вы, верно, слегка запамятовали, но ваши преторианцы на родных просторах в бегах числятся. Если кто и обрадуется их возвращению, то только полиция и жандармский корпус.

Арсенин зло дернул желваками, но на реплику отвечать не стал и выжидательно посмотрел на Кочеткова. Тот, игнорируя гневные взгляды визави, продолжил как ни в чем не бывало:

— Вот если бы эти достойные сыны Отечества вслед за вами оказали бы Родине помощь, то я бы мог гарантировать, что после выполнения возложенной на меня миссии они будут амнистированы. Опять же «Одиссей» и команду проще вызволять, имея за спиной всю мощь Российского МИДа, чем одну только шведскую фирму. О людях мы поговорили, теперь о вас. Как я уже обмолвился, ваше участие в угоне бронепоезда для англичан не секрет. Учитывая всеобщий бардак, новости разлетаются по Африке с неимоверной скоростью, и я не уверен, что, опираясь только на помощь буров, вы сумеете добраться домой целым и невредимым. Тогда как, используя возможности Генштаба, я бы мог обеспечить ваше безопасное возвращение.

— Мда-а-а… — задумчиво протянул моряк. — Похоже, что деваться мне некуда и придется соглашаться. Но все же, Владимир Станиславович, почему я? Ведь я человек не военный. Если что хорошо и умею, так это суда по морю водить, а в глубине Африки ни того, ни другого в наличии не наблюдается.

— Во-первых, я вас знаю как очень порядочного и ответственного человека. Во-вторых, и оно же во-первых, вы удачливы. А наличие такой субстанции, как удача, в нашем окаянном ремесле много чего значит.

— Скажете тоже — удачлив, — горестно хмыкнул Арсенин. — Пароход потерял. Сам еле жив остался. Что завтрашний день готовит, даже предположить не могу.

— А если взглянуть на это под другим углом? — участливо улыбнулся Кочетков. — Судно и экипаж нельзя считать потерянными окончательно. Они просто временно находятся вне вашего доступа, но есть возможность их вернуть. Еле живы остались, говорите? Но ведь живы же? И из-под петли ушли, и через линию фронта спокойно перебрались. Да не с пустыми руками, а с прибытком. Тогда как ваш обидчик — Перси Скотт отдал Богу душу.

— А я здесь при чем? — нахохлился Арсенин. — Я того коменданта и пальцем не тронул…

— Конечно, конечно, — покладисто кивнул Кочетков. — Вы ни при чем. Его ведь ваш абрек зарезал.

— И с чего вы это взяли? — с глухим раздражением произнес Всеслав. — Что его вообще кто-то резал? Да и про то, что англичанам о моем участии в угоне бронепоезда известно, тоже небось сами придумали?

— Насчет «зарезал», тут все просто, — пожал плечами подполковник. — Доводилось мне отчет о вскрытии его высокоблагородия читать. А про бронепоезд — птички напели. Я уже говорил однажды, здесь очень информированные птицы попадаются, нужно только уметь их слушать. Но это все дела вчерашние, а ныне я все же хотел бы узнать ваше решение. Будете ли вы со мной работать или отправитесь в одиночное плаванье?