— Маня! — Одернула её Марина. — Готовь шприц, сейчас инъекцию будешь делать, внутримышечно.

Та, засопев в медицинскую маску, загремела инвентарем. Анатолий, кивнув Марине, теребившей в руках фонендоскоп, обратился к Губину:

— Задирайте рубаху, Михаил Павлович, сейчас Марина Сергеевна вас прослушает. Ну-с, как сегодня себя чувствуете? Смотрю — оживились! Кризис миновал, сейчас на поправку семимильными шагами!

— Не поверите, Анатолий, с утра понял, что на поправку пошел! Ваше лекарское искусство с того света вытащило! Уже и не чаял!

— Увы, запасы лекарств у нас не вечны, — развел руками хирург, — вот молодежь учим, народную медицину вспоминаем, топчемся на месте пока. По хорошему — надо наши знания передавать другим, вместе развивать лекарское дело, а мы тут сизифовым трудом занимаемся…

— С моей стороны, Анатолий, всяческую поддержку окажу! А не молода ли пигалица сия? — С опаской посмотрел на Маню со шприцем в руках.

— Не волнуйтесь, Михаил Павлович! У Мани рука легкая, вы не помните, она и вчера вам инъекцию делала. Переворачивайтесь, спустите порты.

— Я, дедушка, — дрожащим от обиды голосом произнесла Маня, протирая ягодицу купца ваткой со спиртом, — уже два с половиной месяца занимаюсь! Мы пять дней несчастного дядю Васю в прозекторской резали, анатомию изучали!

— Эвона как! — Поразился Губин. — Ну раз для науки такое надо… Ты уж поаккуратней, внучка! Мне ещё на этом гузне обратно в Москву ехать! Как всё?! Храни тя Господь, милая!

Отослав Марину с Маней, хирург присел на край кровати:

— Вижу, Михаил Павлович, у вас много вопросов к нам? Подождите немного пожалуйста, у вас только кризис миновал. Пневмония у вас, ослабленный иммунитет на нервной почве, путешествие через пол-страны зимой — вот все и наложилось одно на другое!

— А книги, книги ваши можно почитать!? Чем просто бока отлеживать. И секретаря моего можно ко мне прислать? Не знаю, привиделось или взаправду говорили с ним, что неприятности у вас с заводской управою?

— Я бы вам покой всё таки порекомендовал! — Построжел голос Толи. — Вчера ваш секретарь ездил с нашими в завод, чем кончилось — не знаю, ночью поздней приехали, отсыпаются. Но раз Председатель его к себе на постой определил после поездки — помог видимо. Пришлю его, но вы хоть денек ещё полежите спокойно, посмотрим на динамику, и если ухудшения не будет — завтра вам посещения позволю. Наши тоже к вам рвутся. — Усмехнулся.

— Анатолий! — Умоляюще запросил Губин. — Я к вам больше пол-месяца добирался! Такое в этом учебнике прочитал! На самом интересном месте оборвалось! Что дальше то было?! Гложет меня, узнать хочу!

— Ничего, Михаил Павлович, от ещё одного дня ничего не изменится! А что до знаний, давайте я вам теорию, весьма популярную у нас, расскажу. О эффекте бабочки…

— Вот так, само наше появление уже могло изменить историю этого мира. — Стал закругляться через полчаса Толя. — И дальше эти изменения будут только нарастать, как снежный ком. Вы ведь, подозреваю, с нашей помощью вознамерились капиталы умножить? Здесь я вам не советчик, тут как с нашим руководством договоритесь. Мне ближе дело медицины, ту же детскую смертность в стране снизить, да лекарское дело поднять.

— Бог с ними, с деньгами! — Замах руками купец. — С собой в могилу не унесешь! Вы только скажите, что вам для вашей медицины надо — всем посодействую!

— Пока лучшим содействием будет, если вы хоть сутки в покое полежите! — Вновь строго сказал Толя. — Обещал вас на ноги поднять, соизвольте соблюдать врачебные рекомендации!

Хирург вышел из палаты и в смотровой застал Анисима и Егора, которых держала и не пущала Света.

— Да что такое, мужики! — Возмутился Толя. — Нельзя пока к нему! На работу — это туда! А ты чего приперся? — обратился он к Егору. — вы же чуть ли не под утро приехали, чего не спится?

— Да меня Ксюша разбудила. — начал тот оправдываться, — чтоб режим дня не сбился, есть у меня такое, днем посплю потом всю ночь не могу уснуть. Я по личному вопросу пришел! — Добавил, покосившись на Анисима.

Дед ушел, недовольно ворча на ходу: «Попросите у меня ещё чего, с разбегу выложу! Сами купцу в уши дуют, охмуряют! А мне сиротой казанской приходиться выпрашивать на сельское хозяйство! Сдохнете со своей медициной и химией с голоду!»

— Ну чего тебе, Егор, выкладывай, — устало спросил Толя. — зашиваюсь просто, надо ещё занятия провести для врачебной группы.

— Я за брата Серёгу беспокоюсь, он мало того, что нервный, так всякими навязчивыми идеями одержим. С уклоном в насилие!

— В случае с Серёгой — это нормально. — Успокоил Толя. — Без таких людей популяция обречена и рано или поздно погибнет. Не от внешних угроз, так от внутренних. Я с ним поговорю, конечно, присмотрюсь. Но честно скажу, у нас в кого не ткни — у всех пограничное состояние, обстановка и фон располагают. Я и сам того, нет-нет да ловлю себя на том, что фляга брызжет слегка. Ты, кстати, хвастался, что есть у тебя в запасах настойка на золотом корне? Неси, купца будем в себя приводить!

— Есть, будет. Тут это, Толян, у меня со сном проблемы и нервы ни к черту, тут в казаки записали ещё. Может, дашь таблеточек, а?!

— Нету-нету! — Возмутился Анатолий. — Мало! Иди-иди отсюда! Физическая работа днем, стопку настойки на ночь и секс с любимой женщиной! Всё! Вот тебе моя командирская зарука! Уходи, не доводи до греха!

Ворча подобно Анисиму — Егор покинул негостеприимную сегодня больницу: «Попросите у меня вискарика!» — Мстительно думал он по пути к гаражу: «Таблетки зажали! А меня, может — завтра на войну!» Посмотрев, что работа на винокурне идет в штатном режиме, добыча сахара из свеклы тоже не останавливается — забурился в каптерку кладовщика. Поспать, пользуясь отсутствием Расула и тестя. Наказав Федусу толкнуть его, при появлении начальства.

Поспать толком не получилось — только уснул, как разбудил грохот и лязг пневматического молота в кузне. Прошел в кузню, там было столпотворение, Расул колдовал с молотом, остальные тоже без дела не сидели. Отозвал в сторонку Саню экскаваторщика, позвал его чаю попить, покурить в каптерке. Узнать, чего затеяли.

— Так шашки куют, — удивился Саня вопросу, — ты чем вчера слушал? Нам двадцать одну надо и две в подарок сделать, Пантелею и Вахромею. Ну а они, по замыслу — такую рекламу сделают, что только успевай ковать. И наконечники для багров сладить надо, после рождества все поедем наконец то — нормальную рыбу добывать! Мне, если честно — эти голавли на закидушку никакой радости уже не доставляют. Конвейер какой-то, лунки пробурил — поставил, через два дня приехал — достал, лунки подновил. Я и ездить перестал, это не рыбалка а какая-то игра в поддавки. Вот осетра добыть… — Саня мечтательно закатил глаза.

Мешаться под ногами — последнее дело, Егор решил улизнуть подальше от шума, но был перехвачен Федусом, по большому делу, как тот выразился.

— Ну, пошли в каптерку. Чаю ещё можно попить, да перекурить. Секретное дело то? — Подмигнул Егор.

— Не очень, но да. Посоветоваться надо, Егор! — Замялся тот.

— Айда тогда, а то у меня тоже дел много. — Дел, если честно говоря — у Егора не было, но чего-то хотелось, этакого. И явно не сидеть в гараже, под аккомпанемент молота.

Выпили чаю, закурили, а Федус так и мялся, не решаясь приступить к «серьезному разговору».

— Хорош уже титьки мять, Федус! Выкладывай, что у тебя стряслось? — Поторопил Егор.

— Помнишь, как нас от башкир вызволил? — Решился наконец Федус.

— Такое не забудешь! — Поежился Егор, вспоминая поездку в Верхние Тыги и ночь в обнимку с бараном. Или даже с овцой. — Ты чо вспомнил то? Кто старое помянет… Ты свой косяк искупил, вообще хочу тебя старшим ставить. Меру соблюдаешь. Знаю, знаю — как самогонку гнать, да чутка не взять, — усмехнулся, — работу туго знаешь. Вон у тебя как Вася летает, да и остальные не сидят без дела. На пользу пошел плен башкирский?

— Не поверишь, Егор — всю жизнь в голове прокрутил, как до такого докатился. И на место встало всё, сейчас сам видишь!