Сначала проверенные источники Бартынова сообщили ему по телефону, что к Герценым примкнул Альбрехт Солод — боярин Нижней палаты, известный своей импульсивностью и недалеким умом.

— У него хорошая поддержка в сельском хозяйстве, но сам он — ничто, хотя и имеет атрибут «Зелень травы». Этот Солод уже все решил видимо для себя. Он уверен в победе Герцена, тем более там такая поддержка, — усмехнулся Бартынов.

Потом пришло сообщение, что Аксенов выступил в Верхней палатой с осуждением ситуации с конфликтом аристократов, сделав акцент на том, что Вяземские, не смотря на все их грехи, могли бы первыми выйти с мировой.

— Этот болван дал всем намек, что крайний во всей это истории — ты! — злобно произнес Бартынов. — Вот ведь псина сутулая!

— Я сегодня с ним встречался, — ответил я. — Он однозначно будет стоять на стороне Герценых.

— Это плохо. За ним многие потянутся. Все-таки не последняя фигура в этой расстановке. Многие, даже если и хотят примкнуть к тебе, будут вынуждены встать на сторону Герценых — конфликты с властью никому не нужны. А трусость некоторых аристократов известна многим. Многие будут действовать по принципу — соглашусь на многое, лишь бы меня не трогали.

— Ну, не многие, — произнес вдруг знакомый голос.

Мы одновременно с Бартыновым подняли головы. На пороге дома стоял Щедрин.

— Я вот, например, за тебя, Максим.

Щедрин зашел в дом, поздоровался.

Потом подошел ко мне, потрепал по голове. Повторил:

— Я за тебя, Максим. Твой отец всегда помогал мне в трудные минуты. Настало время и мне тебе помочь. Со мной прибыло сорок отборных воинов. У пятерых есть магические способности. Мы будем стоять до конца. Уж я то точно не буду в стороне в этой завуршке!

— Спасибо! — я не знал, что сказать еще.

Это новость меня растрогала.

— Я же говорил, — улыбнулся Бартынов. — Не все пойдут за этого урода Герцена. Умные люди, которые всю картину полностью видят, у которых глазах страхом не зашорены, они понимают, кто в этом конфликте прав, а кто нет. И правда, я верю, восторжествует.

— Верно, — кивнул Щедрин. И принюхался. — А что, Нианзу что-то сготовил? Чувствую заливное из рыбы, верно?

Вышел слуга, охотно закивал.

— Кушать готово. Просим к столу.

Я с удовольствием пригласил гостей отобедать и мы все — Ольга, Анфиса, Стаханова, Бартынов, Щедрин, Чернов и я, — пошли к столу.

Нианзу вновь отличился. Стол ломился от яств. Но на этот раз упор был именно на русской кухне.

На первое подали сардины с поджаренным хлебом и сельдереевым маслом и луковую похлебку.

На второе — голубцы с говядиной, щучьи котлеты, фаршированную репу с белыми грибами.

На закуску было предложены расстегаи с осетриной и налимьей печенкой, красная икра, мясная нарезка.

На десерт — гречневые блины, брусника моченая, малиново-лимонный пирог.

Щедрин ел с аппетитом, нахваливая китайца, прося каждого блюда добавки. Бартынов больше налегал на икру и шампанское. Остальные держались скромно. Чернов ограничился расстегаем, сказав, что у него язва и излишки ему не положены. Учены украдкой поглядывал на Стаханову и скромно интересовался — не желает ли она чего-нибудь и с удовольствием подкладывал ей в тарелку еду, когда та соглашалась.

Я попробовал все — не мог отказать себе в этом удовольствии, — но небольшие порции. Каждое блюдо обладало невероятным вкусом, и я только закрывал глаза от взрыва блаженства, не в силах что-либо произнести.

После такой трапезы все принялись пить час, неспешно ведя беседы на пустяковые темы. Щедрин сказал, что на юге идут сильные дожди все начали это обсуждать. Чернов объяснил с научной точки зрения почему этот год, а особенно осень, будут дождливыми. Бартынов фыркал, говорил, что это все из-за магического фона, который перегрузили в последнее время. Щедрин шутил над обоими.

Казалось, что нет никакой войны и что сейчас простой день, не хороший и не плохой. Обычный.

Я предложил гостям разместиться на ночь в комнатах для гостей и все поддержали меня.

Ближе к вечеру я решил навестить Стаханову.

Она встретила меня с благодарностью.

— Спасибо за комнату.

— Можете жить тут столько, сколько вам захочется, — ответил я.

— Я бы была осторожна с такими предложениями — ведь я могу и согласиться! — не весело улыбнулась Стаханова.

— Я серьезно — это комната теперь ваша. Это то не многое, что я могу вам дать в знак благодарности.

— Спасибо, я это очень ценю. Остаться здесь мне и вправду придется на некоторое время.

— Удалось поговорить с Ольгой? — перешел я к делу.

Стаханова кивнула.

— Удалось, но напрямую говорить ей о нашем деле, касающегося нанороботов и уж тем более другой, более деликатной, темы, я не стала. Состояние Ольги сейчас, когда она узнала про смерть двух своих братьев, да и общее состояние дел, не самое стабильное. Но мне хватило и простой беседы, чтобы просмотреть Ольгу. Если бы ты не сказал про нанороботов, то я бы даже не обратила на них внимание. Столь мелкие частицы даже под магическим сканированием практически не видны. Списала бы на старость и плохое свое зрение.

— И что по итогу можете сказать? — весь в нетерпении спросил я. — Это можно как-то убрать из ее крови?

— Какой ты нетерпеливый! — улыбнулась Стаханова. Но сразу же вновь стала предельно сосредоточенной. — Не все так просто, Максим. Там задействована очень тонкая и высокая магия. Уровень впечатляет. Я никогда такого раньше не видела. Очень искусстно, аж завидно! Во что ты ввязался, Максим?

— Не могу сказать. Ради вашей же безопасности.

Стаханова кивнула. Лишних вопросов не стала задавать?

— Так как насчет излечения? — спросил я.

— Я не люблю давать ложную надежду — отношусь ко всему этому с предельной осторожностью. Просто обожглась однажды, когда была совсем еще юна и глупа, и только начинала карьеру доктора. В общем, Максим, очищение крови, тем более от такого — это очень долгий процесс.

— У нас нет много времени, — ответил я, вспоминая слова Крота насчет бала — он должен пройти послезавтра, а значит и времени у нас в запасе ровно столько же.

— Дай мне хотя бы неделю, — произнесла Стаханова.

— Это слишком много!

— Тогда сколько же у нас есть времени? — брови Стахановой взметнулись вверх.

— До послезавтра.

— Ты с ума сошел! Это просто нереально.

— Если не успеем к этому времени — то все лечение будет бессмысленным.

— Они активируют нанороботов? — поняла Стаханова.

Я кивнул.

— Хорошо, я буду стараться. Из кожи буду лезть. Для этого мне нужна будет помощь Ольги. Поговори с ней.

— Поговорю. Какая именно помощь от нее понадобиться?

— Пока точно не знаю, но любое содействие — днем и ночью. Нужны будут анализы крови, и не одни. Нужны пробы, тесты, оттоки. Сам понимаешь, что сестру придется дергать. Пусть поймет, что это для ее же блага.

— Я зайду к ней.

— Спасибо. Тогда я начинаю прямо сейчас, — Стаханова двинула к столу, но остановилась. — И еще. Профессор Чернов, насколько я понимаю, неплохо разбирается в магических науках.

— Есть такое, — подтвердил я. — Он — мой учитель по школе.

— Было бы неплохо, если бы он помог и мне.

В глазах Стахановой блеснул хищный огонек.

— Я поговорю с ним. Думаю, он не откажет.

Чернов не отказал. Едва услышал мою просьбу, как тут же с готовностью сообщил:

— Госпоже Стахановой я буду только рад помочь!

А потом, подойдя почти вплотную, прошептал:

— А что, она сама прям попросила меня помочь ей?

— Попросила.

Чернов улыбнулся.

— Ну что же, тогда я пойду. Прямо сейчас. Нельзя заставлять даму ждать.

Альберт Михайлович пошел по коридору, остановился, обернулся, видимо намереваясь что-то сказать. Потом передумал, вновь пошел. И вновь остановился. Поправил свой мятый пиджак, пригладил пятерней растрепанные волосы.

Я улыбнулся, пошел к Ольге. Предстоял непростой разговор.