Каждая найденная вещь усиливала боль от утраты, но я не останавливался. Я продолжал отбрасывать доски и камни, и знал, что где-то здесь, под этой кучей мусора, лежит ответ, который может уничтожить человека в черном.

И вот, в глубине комнаты, под кучей осыпавшейся штукатурки, я увидел его. Небольшой, кожаный дневник. Он был немного обгоревший, но еще целый. Я поднял его и открыл. Страницы были пожелтевшими, но чернила еще не выцвели.

Сердце мое забилось сильней.

Я принялся лихорадочно листать его и читать записи, перепрыгивая с одной на другую. Хаотичность его мыслей заставляла нервничать — да чтобы все это разобрать нужно потратить не один вечер вдумчивого медленного чтения!

Мои мысли прервал шум, раздавшийся снаружи. Я осторожно выглянул наружу и увидел, что из башни выходит человек в черном. Первым моим желанием было выбежать наружу и вступить в бой. Но я понимал, что едва ли смогу что-то ему противопоставить, поэтому с трудом сдержал свой позыв. И притаился, внимательно следя за тем, что же делает Гневан.

А он создавал конструкт. Кажется, он понял причину отсутствия потока силы и теперь создавал что-то вроде магического контура, через которых хотел воздействовать на нашу «пробку». Вполне неплохое решение, надо признать.

Гневан ходил долго, плел запутанные заклятия, потом вновь скрылся в башне. Я собрался уже было вновь начать листать дневник, как раздался еще один шорох, теперь совсем близко.

Я напрягся, выхватил пистолет, готовый пальнуть во врага. Но вдруг увидел, как небольшая створка в стене отходит в сторону из черноты квадрата на меня выглядывает знакомое лицо.

— Дарья!

— Саша!

Это была моя сестра.

— Ты как там…

— Давай сюда! — махнула она мне рукой. — Потом все объясню. Тут, снаружи, опасно.

Девушка вновь скрылась в черноте прохода, и я последовал за ней.

Холодный, сырой воздух ударил в лицо. Мы прошли темный и тесный коридор, спустились по скрипучей деревянной лестнице куда-то вниз. В узком проходе, освещаемом лишь тусклым светом факела, было душно и пахло плесенью.

— Что это за тайный ход такой? — прошептал я, оглядываясь.

— Лисенок показала, представляешь? Я и сама не знала, что у нас в доме есть такое место! А эти ходы оказывается раньше использовали прислуги, чтобы разносить завтраки по комнатам и уносить грязную одежду в прачечную.

— Все успели спастись? — спросил я.

— Все, — кивнула Дарья и я облегченно выдохнул. — Мы быстро спрятались в каменном винном подвале, когда этот черный разбушевался. Кстати, кто он вообще такой и что ему нужно от нас?

— Он — черный маг, и ему нужна наша башня, точнее ее сила.

— А ничего он больше не хочет⁈ — проворчала сестра.

Мы прошли коридорчик, уставленный бутылками, и оказались в просторном помещении.

— Славия! Агнета! Лисенок! И Босх тут!

— Ох, Шпагин! Не наступай мне на мозоли! Никогда еще клехи не прятались от врага! Позор мне старому на мои седины, в хвост их и в гриву!

— Александр! — едва меня увидели мои друзья, как тут же принялись обнимать.

— Мы думали, что с тобой беда! — честно призналась Славия.

— Я тоже так думал, — улыбнулся я. — Но благодаря Агнете…

Я кивнул на девушку. Та смущенно улыбнулась.

— Ты создала конструкт, который переместил меня в другой мир. За счет этого я и спасся.

— Я старалась спасти вас любым способом.

— И у тебя это получилось. Спасибо тебе большое за это.

Девушка засмущалась еще больше.

— Шпагин, долго мы тут сидеть будем, в хвост и в гриву? — вмешался в разговор Босх. — Покажи мне цель, отдай приказ — и я умру достойно, как и положено клехам, в бою!

— Боюсь, что так делать я пока не буду! — улыбнулся я. — Потому что твоя смерть будет бесполезной.

— А что же тогда делать? — удивился Босх.

— Читать вот это, — я показал всем собравшимся тетрадь.

— Что это такое? — спросила Славия.

— Дневник одного безумного художника, в котором есть ответы на то, как уничтожить человека в черном. По крайней мере, я на это надеюсь.

Все непонимающе уставились на тетрадь.

— Долго объяснять, — отмахнулся я.

И сел поближе к свету, чтобы лучше было видно. Погрузился в чтение.

В основном это были отрывочные записи обо всем — о городе, о еде, о книгах. Много слов было посвящено живописи, Абрахам Анисимов очень трепетно относился к этому виду искусства и с удовольствием описывал цвета и краски, переживания по поводу картин и зарисовок. Читать это было интересно, но сейчас это никак не помогало нам. Уже отчаявшись что-то найти, я перелистнул одну из последних страниц и вдруг наткнулся на довольно любопытную запись, датированную датой — 27 июля, без года.

Мир — это калейдоскоп безумия. Странная, непостижимая мозаика из несогласованных частей, где каждый кусочек стремится занять все пространство, а затем — с треском разбиться, чтобы начать всё сначала. Я наблюдаю за этим завораживающим танцем уже много лет, сквозь пелену своего собственного, все более сгущающегося безумия.

Сегодня я, как обычно, блуждал по улицам, а в голове снова вспыхнула мысль, которая уже давно грызет мои мозги: неужели это действительно так? Неужели Черная Сила настолько огромна, что ее невозможно уничтожить? Ведь это же просто логично! Она — сама суть разрушения, хаоса, она пропитывает все сущее, она — вездесущая, как воздух, который мы вдыхаем. И значит непобедима.

Люди, ослепленные жаждой власти, бросаются в бой, мечтая о триумфе тьмы над светом. Черная Сила лишь смеется над их наивностью, отражая их желания, подобно тому, как пуля отскакивает от стены. Она не может быть убита, она может быть лишь отброшена, но не уничтожена.

Я понимаю это, я чувствую это в своих костях, в своем теле, в своей душе. Я вижу ее в каждом шелесте ветра, в каждом мрачном закате, в каждом скрипе старой двери. Она везде. Она — часть вселенной, как звезды и галактики, как ветер и дождь.

И что же делать? Как борьба с таким врагом? Разве не глупо пытаться победить неизбежное?

Но есть одна сила, которая может ее победить. И ее имя — время.

Время, это великий уравнитель, это мощнейшая сила, способная разрушить любое здание, любую империю, любой миф.

Именно время ослабляет Черную Силу. Время делает ее более хрупкой, более неустойчивой. Время заставляет ее увядать, как все в этом мире.

Не зря говорят, что время вечно. В этой неумолимой войне противоположностей — время на стороне света. Время — это та уязвимость, которая делает Черную Силу не всемогущей.

Поэтому, я жду. Я жду, пока время сделает свою работу. Я жду, пока Черная Сила погаснет, как угасает звезда.

Но не думайте, что я беспомощен. Я собираю знания, как пыль, как песок, как все, что может быть поглощено времени. Я собираю знания о Черной Силе, о ее уязвимостях, о ее страхах.

Ведь даже Черная Сила боится времени. Она не хочет умирать. И я буду ждать, пока она не сделает свой последний вздох.

Время…

Я задумался. Всю эту запись Абрахама можно было отнести к его игре больного воображения, если бы не одна деталь. Он упоминал некую Черную Силу. И я не сомневался, что именно он под ней подразумевал. Черная Сила — это именно то, что сделало таким Гневана. И Анисимов настаивал на том, что именно временем и только им можно ее победить.

Время…

Как же я могу это использовать? Создать машину времени? Конечно же, нет, такое мне не под силу. Да едва ли вообще кому-то под силу. Только если…

Я аж подпрыгнул от пронзившей мой мозг идеи.

— Шпагин, придумал? — выдохнул Босх, видя мое оживление.

— Придумал, — кивнул я.

И обратился к Славии:

— Нам нужно проникнуть в башню. Прямо сейчас!

— Александр, я иду с тобой! — тут же воскликнула Дарья.

И не успел я ей возразить, как Агнета добавила: