Он угадывал мои движения, как бы проникнув в мою душу, и пытался нанести смертельный удар. Звенела сталь, летели искры, воздух сгустился от напряжения.

Мне мешали драться мысли. Они кружили в голове потревоженным ульем и не хотели уходить прочь. А когда во время боя думаешь о чем-то другом, кроме самого боя, то ни к чему хорошему обычно это не приводит.

А думал я о том, что показал мне этот проклятый черный хрустальный шар. Моя смерть. От рук незнакомца со шпагой. Слишком все совпало, чтобы быть случайностью. Так это значит, что я сегодня умру? Судя по тому мастерству, что обладал против, это вполне правдивый исход.

Прочь! Прочь все мысли! Когда я успел позабыть о том, что мысли во время поединка — это самое страшное? Гнать их! Только ледяная сосредоточенность.

Я решил рисковать.

Уклонившись от удара и перехватив его шпагу за рукоять, я толкнул противника в стеллаж с книгами. Наемник отлетел, врезался в книги, застыл в нерешительности, а я бросился на него с криком.

Мой клинок пронзил его плечо, и противник рухнул на пол, хватаясь за раненую конечность.

Но рана моя для него была не смертельной. Я запоздало понял, что ранил противника только самым кончиком и особого ущерба не причинил. Наемник выдохнул какие-то заклятия и кровь из плеча сразу же перестала течь.

Противник подскочил на ноги. Сдаваться так легко он не собирался.

Он рванул ко мне, словно бешеный волк, с яростным криком. Видимо рана разожгла в нем злость. Лезвие шпаги со свистом рассекло воздух.

Я отскочил в сторону, уворачиваясь от ужасного удара, который разрушил бы и каменную стену. Наемник был не просто сильным, сейчас в него словно вселился демон, дикий, неконтролируемый, как стихийное бедствие.

Противник бросился на меня снова, шпага вилась в воздухе, словно змея, готовясь убить. Я отпрыгнул, затем увернулся от следующего удара, и снова, и снова. Я двигался, как тень, постоянно в движении, но наемник был неумолим.

Свист ледяного ветра прорезал тишину, скользя по обнаженной стали моей шпаги. Сердце билось барабанной дробью. Наемник Юга, с хищным желтым блеском в глазах, пристально глядел на меня, выискивая слабые места.

Быстрый выпад, стремительный и точный, но я предвидел его движение, отвечая уклонением. Шпага скользнула по моему плечу, оставляя за собой ледяную дорожку холода, срезая клочок одежды. Я ответил выпадом, стремительно отсекая пространство между нами. Наемник отступил, парируя мой удар, и тут же перешел в наступление.

Мы танцевали на грани, наши шпаги переплетались в головокружительном вихре. Каждый выпад, каждый пари, каждый уклон — это был танец смерти, где ошибка могла стоить жизни. Я чувствовал, как наемник Юга набирает силу, его атаки становятся все более агрессивными, а движения — стремительными. Я был вынужден отступать, уходя от его натиска.

Но я не отчаивался. Напротив, моя кровь закипела, жажда победы бушевала в моем сердце. Я заставил себя мыслить, анализировать каждый его шаг, каждый взмах шпаги. Нет, судьбу можно изменить! И именно это я и собираюсь сейчас сделать. Умирать я точно сейчас не планирую!

Приободренный этим, я увидел слабость у своего противника, которой можно было воспользоваться. Наемник задерживал дыхание перед атакой, выбивая себя из ритма.

В один момент, когда он снова нанес выпад, я не отвечал, а сделал резкий шаг вперед. Он потерял равновесие, замешкался, и я воспользовался моментом. Моя шпага метнулась вперед, рассекая воздух. Металлический звон удара разнесся эхом по библиотеке. Наемник упал, его шпага безвольно выскользнула из ослабевших пальцев.

Я бы поразил своего противника, нанеся последний удар, но резкий выкрик заставил меня отвлечься:

— Вставай! — это Березов кричал упавшему. — Вставай живо!

Березов подхватил шпагу и швырнул ее наемнику. Тот ловко ее перехватил и вновь поднялся на ноги.

А вот это уже не по правилам!

Но похоже о правилах тут и не стояла речь.

Противник, сконцентрировав все силы, одной точной подсечкой выбил меня из равновесия, поймал на контрударе. Удар пришелся по плечу, отбросив меня к стене. Я почувствовал резкую боль, но не дал себе ослабеть. Быстро поднялся, и в тот же момент наемник бросился на меня снова, словно дикий зверь, жаждущий крови.

Я отпрыгнул, но он был быстрее, сильнее. Оружие просвистело мимо моего лица, с такой силой, что я почувствовал ветер от его движения.

«Испанской обманки» хватило бы, чтобы прикончить меня.

Но наемник не торопился. Он стоял передо мной, дыша тяжело, глаза горели ненавистью. Он улыбнулся, улыбка была жестокой, злой, и прошептал:

— Ты уже устал, правда? Тебе не справиться со мной.

Он занес шпагу над головой, готовый нанести смертельный удар.

И вновь передо мной всплыла увиденная картинка в хрустальном шаре — меня пронзает незнакомец шпагой, и я падаю замертво.

Нет!

Рывок сквозь боль, на пределе своих физических способностей — и моя шпага резко стрельнула вперед.

Наемник Юга явно такого не ожидал. Да даже я не ожидал от себя такого.

Оружие вошло в противника по самую рукоять. Я увернулся от слабого замаха наемника и оттолкнул его в сторону.

Противник упал, попытался встать, но не смог — силы стремительно покидали его через хлещущую фонтаном из раны кровь.

— Вставай! — рявкнул Березов. — Чего ты разлегся? Я плачу тебе такие баснословные деньги не для того, чтобы ты разлеживался тут. Я приказываю тебе встать!

Но все было закончено — наемник Юга был мертв.

— Надеюсь наш уговор все еще в силе? — спросил я, поворачиваясь к Березову и направляя на него окровавленную шпагу.

Березов молчал, злобно взирая на меня.

— Братья и сестры, дети Господни! Сегодня, в этом святом храме, где любовь Божья озаряет наши души, я хочу поговорить с вами о вашем истинном предназначении.

Толпа затихла.

— Я вижу ваш страх, вашу безысходность. Я слышу ваши стоны, полные отчаяния. Вы смотрите на небо, но оно молчит. Где же, спрашивается, его милость, его поддержка? Я скажу вам, дети мои, где. Она скрыта в вашем страдании, в вашем покорном принятии своей участи. Она таится в вашей готовности преклониться перед мощью, которая вас превосходит.

Человек в черном оглядел всех.

— Вы, люди нищих кварталов, вы — избранные. Вы те, кто познал истинную цену жизни, кто познал истинный вкус боли. Вы — те, кто способен понять истинную силу веры!

Хозяин взмахнул рукой и над его головой вдруг вспыхнул огромный яркий шар света, в которой заискрились звезды и галактики. Собравшиеся невольно ахнули.

— Не верьте лживым обещаниям о светлом будущем, о райской жизни. Это ловушки, расставленные сильными мира сего, чтобы удержать вас в нищете.

Хозяин медленно протянул руку к каменной скульптуре распятия, украшающей алтарь. Казалось, он хочет коснуться ее, но в последний момент его пальцы прошли сквозь камень.

— Смотрите! — прошептал он, его голос звучал теперь не как голос священника, а как шепот змеи. — Статуя не реальна. Она — всего лишь иллюзия, созданная моей волей! Такая же нереальная, как те обещания, которые дает вам власть.

В эту же секунду скульптура засветилась мерцающим светом. Камень словно растаял, превращаясь в живую фигуру, которая ожила и поднялась с алтаря. Фигура распятого была красива, но его глаза светились холодным, нечеловеческим светом, а рот был скрючен в жестокой улыбке.

— Не бойтесь, дети мои, — прошептал Хозяин, наблюдая за реакцией публики. — Я пришел к вам в мир. Я хочу показать вам истину.

Ожившая фигура протянула руку к женщине в переднем ряду, и та испуганно отшатнулась. Внезапно, из руки статуи вырвался лучик света, который окутал женщину, а потом рассеялся. Когда свет угас, у женщины в руке оказался свежий хлеб, которого она не могла купить ни за какие деньги.

— Смотрите! — вновь воскликнул человек в черном. — Я принес вам дары! Я успокою ваши страдания!