— Александр? — не оборачиваясь крикнула Славия.

— Я в порядке! — сквозь зубы ответил я, накидывая на себя лекарское заклятие.

И вдруг поймал себя на мысли о том, как же легко теперь могу творить магию. Внутренние резервы, с помощью которых я оживлял формулы, шли мягко, без всякой отдачи. Не удивительно. Ведь черпал я силу не внешнюю, порой очень капризную. А ту, что таилась во мне. И это осознание внезапно родило следующую мысль — а насколько мощным я смогу создать конструкт? Сможет ли он уничтожить этот дом? Этот район? Этот город?

Если верить Рамеку предела внутренним резервам нет — нужно только погружаться глубже, чтобы извлечь их. А значит, чисто теоретически, я могу и крупных дел натворить.

Заклятие исцеления помогло. Боль в ноге прошла, и я вновь поднялся, готовый вступить в бой. Тем более, что Славии срочно нужна была поддержка.

За считанное мгновение я создал усиливающий конструкт и кинул его прямо в катану Славии. Девушка удивленно глянула на меня, но едва махнула оружием, как все поняла. Лезвие рассекло со свистом воздух, обжигая. Один такой удар — и от противника не останется и следа. Чем Славия и воспользовалась. Плотная атака заставила Авдеева понервничать. Ему пришлось отвлекаться на блоки больше, а значит жертвовать тем чем-то другим. Например, вниманием на меня.

Я выписал в воздухе формулы. Напитал их силой, причем бросил все, что успел выхватить из резерва. Конструкт аж затрещал, словно стекло на лютом морозе. Его распирало от энергии, которую он получил.

Два прыжка — и я оказался у самого носа Авдеева. Тот обернулся, но было слишком поздно — конструкт ударил в лоб, рассыпая защиту противника на мелкие осколки.

Инсектор удивился. Но успел отступить за мгновение до того, как я нанес еще один удар.

Слева зашла Славия. Несколько взмахов — и противник едва не лишился ноги. Я поставил точку в этом бою. Резкий выпад — и челюсть Авдеева клацнула от крепкого удара хуком. Противник чавкнул разбитым носом и отскочил к стене. В глазах застыл ужас и удивление. Из носа хлынула кровь. Инсектор не привык получать по морде.

Быстро поняв, что схватка почти закончена, Авдеев предпринял последнюю отчаянную попытку атаки. Истошно закричав, он рванул вперед. Лицо его в этот момент изменилось — превратилось в огромную муравьиную морду. Жвала едва не рассекли мне шею. Я увернулся и ударил под дых противника рукоятью оружия. Удар выдался крепким. Авдеев охнул и расстелился на полу. Удар был не смертельным, но я вложил в него всю свою злость, а еще немного магических сил, так что теперь противник едва дышал, валяясь на полу. На груди отпечатался магический символ, прожигая одежду и плоть.

Подскочила Славия, занеся оружие над головой инсектора и намереваясь ее отрубить.

— Нет! — в последний момент произнес я, останавливая девушку.

А потом, схватив Авдеева за шкирку, прокричал в самое лицо:

— Где Дарья⁈

Тот сквозь боль улыбнулся.

— Тебе ее не достать!

— Уверен?

Я вытащил пистолет, прижал ствол к коленке противника и нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел. Инсектор взвыл, дернулся, но я держал его крепко. Вновь прорычал ему в саоме лицо:

— Даю тебе второй шанс. И, как ты понимаешь, последний. Потому что коленей не так много, чтобы играть со мной в угадайку. Где Дарья?

Авдеев скулил и кричал и пришлось влепить ему несколько звонких пощечин, что привести в порядок.

— Где⁈ — рявкнул я ему в самое лицо.

— В подвале! В подвале она! — застонал Авдеев, вдруг сдавшись. Боль победила его, и он хотел сейчас только одного — избавления от нее. — Вниз, по лестнице.

— Молодец. Ответ принимается, — сказал я.

И направив пистолет к виску противника, вновь нажал на спусковой крючок. Авдеев даже не успел понять, что произошло, обмяк и затих.

Я спрятал оружие, глянул на лежащего Авдееву и одним точным ударом раздавил гусеницу. Зеленая слизь брызнула под ботинком. Гусеница смачно хрустнула. Отлично. Теперь срочно на поиски Дарьи.

Я выскочил из комнаты и направился в подвал.

В комнате Авдеева было тихо — все были задействованы в бойне под восточным крылом, там, где еще оставались химеры. Гусеница инсекторов, одна из глав клана, лежала на полу. Дыхальца порваны, головная капсула смята, кишечник порван. Жизнь еще теплица, но очень быстро истекает.

Авдеев называл ее Иннокентием. Но на самом деле имя у нее было иным. Инкариот. Таковым было ее истинное имя.

Инкариот, младший брат Искариота. Слабый, как и все младшие братья, но желающий получить власть. А власть может быть только в одном случае — когда есть тот, у кого имеется сила. А сила была у Искариота. Поэтому Инк и пытался высвободить своего старшего брата. С ним они будут властвовать миром. Если бы не этот Шпагин… Он все испортил.

Но он ошибся. Он не убил Инка наверняка. А следовало бы. Раздавил? Хех!

Инкариот слабо улыбнулся. Сколько раз его давили? Множество. И что же? Он до сих пор жив! Если уж хочешь убить Инкариота, то действуй наверняка. Раздави его, потом еще раздави, потом облей бензином и подожги; пепел собери, смешай с цементом, сделай из него бетонный блок и утопи на дне самой глубокой впадины океана. Вот только тогда шансов уничтожить инсектора будет больше.

А сейчас… Нужно восстановиться, пока не поздно.

Вокруг нее летали микроскопические пылинки. Но это были вовсе не пылинки и не сор. Магический конструкт, который гусеница еще давно успела сотворить и накинуть на себя. Существо понимало, что носитель — Авдеев, — может быть когда-нибудь убит. И поэтому подстраховалось. Как оказалось не зря. И сейчас магические заклятия, проснувшиеся от долгой спячки, восстанавливали существо. Гусеница не умерла, но была близка к этому. Еще минуту-другую — и жизненные соки окончательно покинули бы ее. Если бы не конструкт.

Сложные цепи заклятий, плотный поток формул и символов, синхронная работа плетений рун — сейчас все это помогало Инкариоту.

Шипя и тихо ругаясь, зеленая гусеница отлепилась от головы Авдеева.

— Идиот! — прогундосила она, поглядывая на тело.

И поползла к дверям. Но остановилась на полпути, словно прислушиваясь. А потом, вытянувшись вперед, прошипела:

— Бо-р-и-и-с-с-с!

От ее тельца по комнате прокатилась мощная волна магических эманаций.

— Бо-р-и-и-с-с-с!

Конструкт поиска был на удивление сильным и вскоре подействовал. Дверь раскрылась. В комнату вошел Борис Шпагин. Он был напуган, руки его дрожали.

— Борис-с-с! — прошипела гусеница, увеличивая магический напор. — Подойди ближе.

— Зачем? — дрожащим голос спросил парень.

Даже находится здесь, в одной комнате с этим странным мерзким существом у него не было никакого желания, тем более подходить ближе. Но невидимая сила ломала его волю, заставляла это сделать.

«Это гусеница! — испуганно подумал Борис. — Это она заставляет… туманит…»

Все плыло перед глазами. И только в ушах шипело:

— Борис-с-с, наклонис-с-с-сь!

Я неловко упал на колени, словно ему сделали подсечку.

— Хорош-ш-ш-ий мальчик!

Гусеница поползла ближе.

«Нет! Нет! Нет!» — обожгла догадка.

Но Борис даже не смог пошевелиться.

Гусеница была рядом.

— Блиш-ш-ше! Блиш-ш-ше!

И вновь невидимая сила придавила его к полу. Он прижал голову к ковру, облегчая задачу существу.

«Нет! Отстань! Поди прочь!» — хотел закричать он, но язык онемел и не слушался.

Гусеница начала забираться на парня.

Борис почувствовал кожей ее холодное скользкое тело, сокращение колец, царапанье маленьких лапок. Существо забиралось к нему на голову. Потом, больно выдирая волосы, тварь скрутилась кольцом и запустила острые усики прямо под кожу.

— Э-к-х-х! — только и смог выдохнуть Борис.

А потом рассудок подернулся туманом. Больше парень уже не был собой — его телом и разумом завладел чужой.

— Настало время для второго тайма, — гундосо не своим голосом произнес Борис, поднимаясь на ноги. — Время для реванша.