Дверь была испещрена различными символами, рисунками и печатями. Внизу была изображена кобра, угрожающе раскрывшая капюшон и злобно смотрящая на нас. Чуть выше — магические руны, плотно переплетенные, ни мне, ни Лисенку не знакомые. Еще выше — человеческие черепа и кости, и вновь руны, на этот ран иные, больше похожие своим начертанием на рыболовные крючки.

По центру двери была изображена восьмиконечная звезда, внутри которой была нарисована луна. От этой луны исходил ровный магический поток.

— Вот на этот зов ты и среагировала, — произнес я, кивая на изображение.

— Это печать… — произнесла Дарья пристально глядя на желтый кругляш.

Сестра была права. Это была магическая печать, массивная, закрывающая собой какое-то древнее заклятие. Я рассмотрел внимательней ее и удивился. Такого сложного переплетения различных видов магии, в основном черной и крови, я еще не видел.

Хватило и минутного изучения, чтобы понять — это была не одна печать. По диагоналям виднелось еще два наплавленных словно бы из воска кругляша, каждый размером с канализационный люк. Еще печати. На одной из них был нарисован крест, а на второй виднелась надпись:

От дѣмонiческаго,

от дьявольскаго,

от бѣсовскаго,

от всѣгубитѣльнаго —

обѣрѣги.

Аминь

Надпись была вырезана ножом, а на нее наложено такого крепкое заклятие, что печать тонко позвякивала от одного только взгляда на нее.

С двух сторон от двери стояли по одной человеческой фигуре. Издали казалось, что это стражники, живые, но словно бы заснувшие на своем посту. Но едва мы подошли ближе, как поняли, что это каменные статуи. Впрочем, стражников они собой видимо и олицетворяли.

Обе фигуры были высотой не менее пяти метров и выполнены так искусно и точно, что невольно наводили трепет. Сумрачный мастер постарался на славу и придал деталям невероятную точность.

С одной стороны стоял худой старик в монашеском одеянии. Вместо лица — череп, обтянутый потрескавшейся кожей. В руках у старика покоился посох, украшенный навершием в виде крюка. С другой стороны стояла фигура чудовища. Человеческое тело с собачьей башкой с раскрытой пасть. Монстр держал в руке цепь, которая свешивалась до самого пола.

— Это еще что такое? — только и смог вымолвить я.

— Нехорошее место, — повторила Лисенок и только теперь я понял, что она до чертиков напугана, только старается не подавать виду.

— Дарья… — позвал я сестру.

— Эта луна, — произнесла девушка, указывая на центральную печать. — В ней словно частичка настоящей луны.

— Нам нужно уходить. Не нравится мне эта дверь. Еще более не нравятся мысли о том, что может быть за этой дверью.

— Я должна посмотреть печать, — сказала Дарья.

И не дожидаясь ответа пошла вперед.

Но не прошла и пяти метров, как черная магическая волна, мощная, всепоглощающая, рванула со стороны дверей и накрыла нас. Я ожидал, что будет неприятно — покалывание лица, может быть, несильная отдача. Скорее всего какое-то защитное заклятие. Но волна оказалась такой сильной, какую я никогда до этого не испытывал.

В глазах вспыхнуло пламя, а потом мгновенно потемнело.

И реальность начала таять и рассыпаться на куски. Однако на ее место тут же начали приходить какие-то странные обрывки то ли видений, то ли снов, то ли еще чего-то такого, чему и названия нет.

Я видел надвигающуюся с горизонта черную непроглядную тучу, в которой было зло. Это просто пришло как понимание, без всяких видимых причин. Туча накрывала города и в тот же миг от них не оставалось ничего, лишь руины и смерть. Невероятная сила. И неостановимая.

Я слышал крики людей, детский плач, мольбы о помощи. Но туча все шла и шла, не останавливаясь ни на минуту.

Обжигающая пощечина привела меня в чувство. Я раскрыл глаза и в тот же миг что-то влажное, мягкое начало облизывать мне лицо. Надо мной нависли Лисенок и Пушок. Первая растирала ладонь, которой огрела, второй радостно высунул язык, готовый вновь его применить.

— Как вы себя чувствуете, мой господин? — спросила девушка.

— Нормально, — сдавленно ответил я.

С трудом поднявшись, я осмотрелся.

— А где Дарья?

— Она сказала, что отсекла ложный зов и нащупала истинный голос луны.

— Чего? — не понял я.

— Она нашла путь назад.

Мы пошли прочь от этого проклятого места. Что там за дверью я даже знать не хотел, но понимал: высвободишь это — и уже точно никогда не остановишь, потому что не хватит никаких сил.

Тяжелая контузия проходила нехотя. Морозило виски. Но после небольшой пробежки, которую нам устроила Дарья, боль, слабость и головокружение нехотя отступили. Теперь мы начали заметно подниматься — путь был трудней и забираться было тяжело. Пару раз мы останавливались, но не для того, чтобы уловить след — сестра его чувствовала теперь безошибочно. Мы ждали, когда успокоятся ходы, перейдут в спокойное состояние.

В какой-то момент я начал чувствовать, что воздух становится не таким спертым, пахнущим землей. Казалось, что где-то рядом есть приток свежего кислорода.

Не ошибся.

Пройдя еще несколько сотен метров, я вдруг увидел впереди слабы свет.

— Лестница! — выдохнул я, не веря собственным глазам. — Мы дошли!

— Дошли, — тяжело ответила Дарья.

Она уже не могла держать свой образ и вновь обращалась в человека. Намеренный переход в оборотня высосал из нее почти все силы.

Я закинул руку сестры на плечо, помог дойти до лестницы. Потом повернулся к зверю, сопровождавшему нас.

— Пушок, тебе придется остаться здесь. На воле тебе опасно быть. Тут — безопасно. К тому же мы скоро придем, принесем тебе чего-нибудь вкусно.

Зверь понимающе кивнул. Радостно гавкнул.

— Вот и отлично, договорились!

Лисенок помогла поднять Дарью наверх, и мы вышли из башни.

Однако радость наша была не долгой. За оградой вдали виднелась машина — значит Велимира Ивановна и Амадей уже вернулись. Нужно поспешить.

Я кивнул Лисенку, и та прошла в дом через черный вход. Мы — следом.

Но проскочить в свои комнаты на мне удалось.

— Александр, Дарья! — воскликнула Велимира Ивановна, увидев нас в коридоре дома.

В руках у тети был большой бумажный пакет с логотипом одной безумно дорогой и модной компании.

— Вы куда запропастились?

— По делам ходили, — сухо ответил я.

— По каким еще делам?

Я не стал отвечать — много чести. Хотелось как можно скорей добраться до душа и встать под теплые струи воды, а не вот это вот все.

— Нам нужно серьёзно поговорить, — настойчиво произнесла тетя.

Тут же подошел и Амадей.

— Уверены, что действительно хотите устроить этот разговор? — холодно улыбнувшись, произнес я.

— Да! — воскликнула Велимира.

— Ну что же, хорошо. Давайте поговорим. Только разговор будет коротким.

Волна холодной ярости начала подниматься откуда-то снизу, затемняя взгляд пеленой злости.

— Но…

— Прошу не перебивать.

Велимира Ивановна ошалела от такого напора и только открывала рот, словно выброшенная на берег рыба.

А меня несло, я исходился желчью и сарказмом.

— Первое, — сказал я, пронзая взглядом тетку. — Сегодня я сдал экзамен и получил тотем рода. Вижу радость в ваших лучезарных глазах, дорогая наша тетя Велимира Ивановна и предчувствую горячие слова поздравлений и радости из ваших уст. Прошу — не нужно, это пустое. Хочу лишь сказать, что более мы не нуждаемся в вашей опеке. Я, как полноправный совершеннолетний представитель рода Шпагиных, с этого самого дня беру все заботы о роде на свои плечи. А вам нужно отдыхать, вы и так слишком долго несли это нелегкое бремя.

От такого поворота событий у Велимиры Ивановны еще больше округлились глаза, хотя казалось бы — куда еще больше?

— Второе. Благодарю за заботу, но все ваши сделки, которые вы вели от имени рода Шпагиных, с этого самого времени аннулируются. В том числе и договоренность с Собакевичем.