— Я тоже пойду до конца, — произнес Бъерк. — Какой смысл менять решение на полпути?

— И я иду. Тоже пойду. Все пойдем! — принялись вразнобой говорить главы родов.

— Я тоже иду, — последним произнес Романов.

— Значит, отказавшихся нет, — подытожил Прутковский. — Замечательно! Значит сейчас попрошу, чтобы подали машину и двинем.

Предвкушение предстоящего боя вновь впрыснуло в кровь адреналин, и все принялись в нетерпении пританцовывать. Недавняя победа только добавляла азарта.

Прутковский позвонил своему водителю, велел подать машину. Сам же, пока никто не видит, подозвал меня в сторонку.

— Александр Федорович, вот, возьмите, — сказал он шепотом и протянул пистолет. — На всякий случай. Остальным я побаиваюсь раздавать оружие — ведь крыса может и в спину нам выстрелить. Кстати, как думаете, кто бы это мог быть?

— Я не знаю. А гадать не хочу.

— Понимаю. Но пистолет все же возьмите. Пригодится.

Я взял оружие.

Прежде чем отправиться в путь, Котов раздал каждому из нас по камню.

— Это еще зачем? — спросил Романов, снисходительно поглядывая на подарок. — Что за гравий?

— Это не гравий, — насупился котов. — А артефакт. Я сейчас, пока вы тут собачились подготовил. Считал у каждого его ауру, смешал в общий фон и сделал защитные заклятия.

— От чего защитные? — уточнил я.

— От того, чтобы друг друга не поубивали, — хмуро ответил Котов.

— От предателя! — воскликнул Прутковский.

— Можно и так сказать, — тише добавил Котов. — Не хотелось бы в самом бою по голове получить от своего же.

— Да ты настоящий волшебник! — улыбнулся Дионисий Егорович.

— Ну что за словечки? — обиделся Котов. — Волшебники только в сказках. А я, между прочим, артефакторику заканчивал спецкурсом, у меня знаешь кто преподавателем был?

— Кто?

— Кох!

— Не знаю такого, — пожал плечами Прутковский.

— Зато я знаю, — произнес я пораженный такой новостью. — Сам Кох?!

— Именно! Правда, всего два семестра удалось у него проучиться. Потом он совсем с катушек съехал и в деревню какую-то уехал, от людей подальше. Но многое у него успел я перенять!

«Знали бы вы, какая судьба его постигла», — про себя подумал я, вспоминая мумию, в которую превратился Кох.

— И каков уровень защиты? — спросил я, поглядывая на камень.

Судя по плотным эманациям, что растекались от артефакта, защита была вполне надежной.

— Пятый уровень, — с гордостью ответил Котов.

Я присвистнул. Неплохо, очень неплохо. Прутковский вопросительно глянул на меня. Я спросил:

— Дионисий Егорович, а найдется у вас в загашниках еще оружие?

— Найдется, — тихо ответил он. — Только ведь есть риск…

— Артефакт выдержит, — уверил его я. — Можно быть спокойным.

— Уверены?

— Да.

— Хорошо.

Прутковский вышел из комнаты, вернулся минут через двадцать. В руках у него были автоматы с патронами. Все одобрительно закивали.

— Мне это противно говорить, но все же, — произнес я. — Обращаюсь к предателю, который сейчас среди нас. Артефакт Котова защищает нас. Попытка выстрелить в спину или еще, куда не приведет ни к чему хорошему — пуля будет отражена, а вот след эманации останется и тогда мы быстро определим тебя.

Предупреждение носило две функции — основную, поясняющую и вспомогательную. Я внимательно следил за реакцией каждого из присутствовавших, пытаясь считать эмоции. Но даже опыт игры в карты не помог — никто не подал и виду. Предатель очень хорошо умел прятать свои эмоции.

— Может быть, опробуем? — улыбнулся Бъерк.

— Себе в голову стрельни! — злобно процедил Романов.

Остальные разразились смехом.

Бъерк обиженно насупился.

— Проверять не стоит, — сказал я. — Пятый уровень защиты способен выдержать взрыв гранаты.

Все вновь одобрительно закивали.

— Пора, — предупредил Прутковский, выглядывая в окно — там уже стояла машина.

Мы двинули в путь.

Асфальтированная дорога кончилась довольно скоро, мы вырулили на проселочную, чтобы не привлекать лишних глаз и поехали по ней. С каждым километром ухабы становились все больше, лесная чаща все глуше и гуще. Пару раз чуть не увязнув в раскисшей от дождя грязи, мы все же выбрались на просеку и двинули по ней. Чтобы подобраться как можно ближе и не быть замеченным к тюрьме нам пришлось снизить скорость и прижаться к лесополосе. Но вскоре и она кончилась. Мы остановились.

Местность тут была ровная, просматриваемая. У самого горизонта на небольшом возвышении располагалось каменное плато, похожее на могильную плиту. К нему же тянулась и единственная ниточка дороги, ведущая к «Черному лебедю».

Сама тюрьма располагалась на скале, которая вырастала прямо посреди плато, круто уходя вверх.

— С другой стороны обрыв и бурная река, — произнес Прутковский.

Я внимательно осмотрел строение. Тюрьма представляла собой четыре основных строения — первые три блока располагались кучно, окруженные высоким забором. Третий блок, больше похожий на средневековую башню, стоял чуть поодаль, почти у самого обрыва. Именно там и располагался Император.

Серые облезшие стены были плотно облеплены лишайником и мхом. Верх затянут колючей проволокой, ржавой и порванной в нескольких местах. Казалось, такая преграда сущий пустяк. Но опытный глаз обратил внимание на едва заметные рунические символы, украшающие них стен. Мощные конструкты уничтожат любого, кто подберется ближе пятидесяти метров к стенам.

Сами строения тоже представляли интерес. Узенькие оконца плотно затянуты черной тканью, сквозь которую не было видно ничего. Одно из строений точно было для охраны — на окнах не было решеток, да и сам вид был более ухожен, по сравнению с остальными. Людей нигде не видно, ни на смотровых вышках, ни у стен. Но это не значит, что их вовсе нет. Думаю, во внутреннем дворе их целая тьма.

Но не это меня сейчас интересовало больше всего. Взгляд невольно притягивало четвертое строение.

Одинокая башня стояла на самом краю крутого утеса, отвесно обрывающегося вниз. Даже отсюда было слышно, как темные волны бьются о скалы, грозя превратить любого смельчака, дерзнувшего в них зайти, в паштет. Упиралась, казалось, в самое небо башня всем своим видом показывала, что добраться до нее вряд ли получится. Это будет сложно дельце.

Весь вид тюрьмы кричал о том, что это покинутое место. Кто-то старательно пытался навязать это ощущение. Чтобы не возникало лишних вопросов? Чтобы посторонние глаза не зацепились?

Да, именно так. Тюрьма официально давно закрыта. А используют ее сектанты без разрешения.

— Неприятное место, — фыркнул Романов, оглядывая окрестности.

— Я бы даже сказал проклятое, — добавил Бъерк.

— И сплошь пронизанное защитными конструктами, — сказал Котов.

Я тоже это чувствовал. Установленные очень давно, уже истратившие всю свою силу на «холостой» ход конструкты, блеклые и почти разрушившиеся наслаивались на совсем новый след. Это были конструкты, установленные не позднее трех дней назад. Все верно, когда сюда привезли Императора. И особенно чувствовался подчерк сектантов. Отдающая тиной техника, которой обладал Распутин и которую переняли остальные его адепты, витала тут в воздухе.

Котов, имевший меньший опыта с этими видами конструктов, фыркнул, чихнул.

— Ну и дрянь! — тихо произнес себе под нос.

— Отсюда будем разделяться? — спросил Прутковский у меня.

— Нет, — после паузы ответил я. — Проедим еще ближе. И возьмем южней, к воде.

Мы выехали к берегу. Здесь, в нескольких сотнях меров от «Черного лебедя», берег был не так крут. Но самое главное — здесь ощущалось гораздо меньше конструктов. Адепты секты были в основе своей огненными мастерами и потому не могли толком создать чего-то стоящего на водной стихии. Все созданные конструкты здесь быстро съедала река, разрушая их, вклиниваясь в фон. Значит отсюда и начнем.

Мы вышли из машины, разделились на две группы. Пора было выдвигаться в путь.