— Чего стоите, время теряете? — фыркнул он, обгоняя ждущих его друзей. — Если мы поднажмём, то до темноты сможем вернуться на постоялый двор — там нас ждёт вино и еда. Хотя, конечно, вам городским слабакам да монахам-бездельникам за мной не поспеть.

— Дилль, у тебя удар послабже, — ускоряя шаг, сказал Герон. — Дай этому неотёсанному варвару пинка по левой части задницы.

— Почему именно по левой? — удивился Дилль.

— На правой у него уже есть подарок от драконицы. Надо соблюдать симметрию.

К вечеру они до постоялого двора Эоноса не добрались, поэтому заночевать пришлось в шалаше на краю ржаного поля. Утомлённый выпавшими на его долю переживаниями, Дилль уснул мгновенно, едва лёг на жидкую подстилку из охапки сухой травы. Наутро неутомимый каршарец разбудил друзей воинственным кличем.

— Подъём, лежебоки!

И для придания веса своим словам он принялся хлестать Дилля и Герона свежесорванным веником.

— Смерть варварам! — заорал Дилль, когда крапивный веник ожёг его босые ноги. — Герон, поднимайся, надо намять бока этому каршарскому чурбану!

Монах, толком не проснувшийся, только почёсывал икры ног, куда его хлестнул каршарец, и хлопал глазами, глядя, как Дилль швыряется в Гунвальда всем, что ему попадалось под руку. Каршарец, широко ухмыляясь, держал перед собой растрёпанный зелёный веник на манер меча и делал выпады в сторону Дилля, периодически попадая тому по рукам. Дилль, исчерпав запас снарядов в виде сапог, обвёл глазами невеликую внутренность шалаша.

— Ну, погоди, сейчас я тебе устрою! — прорычал он.

Жаль, что шеста под рукой нет — вот бы он отыгрался на каршарце. Получив очередной тычок жгучим веником по рукам, Дилль окончательно озверел. На глаза ему попался обломок жезла, выпавший из перевёрнутой сумки, Дилль схватил его и принялся фехтовать с варваром. Он не успел даже скрестить свою деревяшку с лохматым оружием Гунвальда. Едва Дилль нацелился в каршарца, как раздался громкий хлопок. Дилль почувствовал толчок в грудь и спиной вынес хлипкую стенку шалаша. Гунвальд отлетел на добрых пять шагов и, проехав задом по траве, взвыл — всё-таки удар драконицы не прошёл бесследно для его пятой точки. Больше всех повезло Герону — монах ещё не успел подняться, а потому ударная волна лишь прижала его к земле.

— Что это было? — послышался из-под развалин шалаша голос Герона. — Опять какие-то штучки, которыми вас снабдили эти неумехи из Академии?

Каршарец поднялся и, потирая зад, свирепо уставился на Дилля.

— Признавайся, ты это нарочно сделал!

— Знаете, по-моему это натворил шаманский посох, — Дилль осторожно положил деревяшку на землю и отодвинулся. — Едва я его взял, как он сделал это.

— Я тебе сейчас устрою «это»! — прорычал Гунвальд. — Меня из-за твоей магии будто лошадь лягнула!

— Да я-то здесь причём?!! Я же не маг какой-нибудь! — Дилль на всякий случай приготовился убежать — конечно, каршарец ему обязан по гроб жизни, но, рассвирепев, может и забыть о такой малости. — Посох это сделал, вот ему и устраивай взбучку. Или к хиваши сходи — всё-таки их шаманов поделка.

— Ну да, ты же не маг, — немного остыв, проворчал Гунвальд. — Тогда как у тебя получилось оживить этот посох?

— Понятия не имею, — искренне удивился Дилль. — Наверное, он сам.

— Может, у тебя в роду были хиваши?

— Тьфу на тебя, варвар! — возмутился Дилль. — Надо же такое придумать! Мои предки, между прочим, сражались в Величайшей битве против некромагов. Во всяком случае, что-то такое дед рассказывал, когда я ещё совсем маленький был.

— Так, давайте-ка уберём эту штуку подальше, — распорядился Герон, освободившийся из-под завалов веток. Он двумя пальцами взял обломок посоха за кончик и аккуратно опустил в свою суму. — И больше к ней никто притрагиваться не будет до тех пор, пока не отдадим её магам. Хотя лучше бы передать этот обломок не магам, а святым отцам — чувствую, пропитана сия деревяшка колдовством чёрным. А кто лучше нас — смиренных рабов Единого может с такой пакостью справиться? Правильно, никто. Так что, забудьте, что вообще эту штуку видели.

— Ты же сам говорил, что этот обломок нужен, как доказательство, — возразил Дилль.

Монах поморщился. С одной стороны ему не хотелось отдавать в руки магов артефакт, напичканный нечестивым колдовством, с другой… С другой стороны, этот обломок будет доказательством несостоятельности магов, из-за которых Ситгар надолго потерял такой важный город, как Неонин. А то повадилась магическая Академия по поводу и без повода обвинять Церковь. Пусть теперь маги повыкручиваются перед разгневанным королём… После недолгих колебаний победило злорадство, как это ни прискорбно для смиренного служителя Единого. Герон буркнул:

— Ладно, отдашь эту штуку Эрстану. Но до тех пор она у меня побудет.

Поскольку еды с собой у них не было, то завтрак в виде пары глотков родниковой воды занял совсем немного времени, после чего они отправились в путь. Как назло, солнце припекало весьма основательно, на что каршарец всю дорогу ругался:

— Нет, ну что это за край такой! Где это видано, чтобы среди зимы солнце так пекло? Всё в этом Неонине не по-человечески. То ли дело у нас на севере…

Невзирая на солнцепёк, Гунвальд шагал вполне себе быстро, а уставший и наглотавшийся пыли Дилль еле волочил ноги. Наверное, сказалось нервное потрясение, на которое у него вчера попросту времени не было — у любого нервы сдадут после гибели товарищей из отряда драконоборцев и после того, как сам не один раз побывал на волосок от смерти. Дилль ещё с утра почувствовал, что с ним что-то не так. Его постоянно подташнивало, голова кружилась, а руки и ноги были словно обёрнуты кусками толстого одеяла. Герон, заметив неладное, осмотрел Дилля и развёл руками.

— Возможно, ты вчера слишком сильно треснулся башкой. Был бы ты каршарцем, ничего бы твоей голове не было — вон Гунвальду как от драконицы досталось, и нормально. Скачет, как горный козёл. А всё потому, что мозги — это излишек.

Дилль через силу улыбнулся попытке Герона поднять ему настроение. К счастью для монаха Гунвальд этой речи не слышал. Спустя пару лиг Диллю стало лучше, и они с Героном наконец-то нагнали неутомимого каршарца, который то убегал далеко вперёд, то садился на обочину дороги подождать отставших.

Вчера, Дилль, подгоняемый магией, нёсся во весь опор к Неонину и не обращал внимания на расстояние, которое он проехал. Ему казалось, как, впрочем, и Гунвальду, что проскакали они совсем недолго, а, значит, обратный путь тоже не займёт много времени. На деле получилось, что ковыляя пешком и без магической подпитки они добрались до постоялого двора Эоноса к тому времени, когда появились признаки первых сумерек.

Как и в прошлый раз постоялый двор встретил их мёртвой тишиной. По-прежнему тихо поскрипывали створки распахнутых настежь ворот, а несколько пролётов забора всё так же лежали на земле.

— Нам здесь опять не рады, — констатировал каршарец. — Если я сейчас войду и не увижу перед собой кувшин вина, то точно прибью хозяина.

— Если ты его найдёшь, — проворчал Дилль. — Я имею в виду хозяина, а не вино.

Наверное, Гунвальд обладал каким-то провидческим даром — не успела наша троица переступить порог постоялого двора, как на глаза им попался кувшин, безо всякой человеческой помощи летевший со стороны кухни прямо на каршарца. Гунвальд, как истинный воин, обладал отменной реакцией — он с ругательством уклонился, предоставив летающей посудине возможность атаковать другого. Другим, конечно, оказался Дилль, шедший следом за варваром.

Дилль в последний момент заметил приближающийся кувшин, окружённый странным светящимся ореолом, и успел только выставить перед собой руку в тщетной надежде защититься. К счастью, летающий снаряд, не долетев до Дилля всего одного шага, вдруг потерял скорость, рухнул и покатился по полу. Кувшин остался цел, а вот вино разлилось по доскам багровым озерком.

— Ну вот, и вино пролилось, и привидения пожаловали, — послышался невнятный голос.