Анрэю хотелось выть. Он не понимал, что делает не так. Иногда дело становилось ещё хуже, и ему хотелось попросту взять Луану за шкирку и встряхнуть — но тут же он напоминал себе, что он герцог дома Аркан и мастер Ордена Звёздного Света, а значит, подобные обезьяньи импульсы следует подавить на корню.

Злость, тем не менее, никуда не девалась. Анрэю необходим был тот, кого можно было бы назвать виновным во всём — и Анрэй его нашёл. Он первым сфальсифицировал результаты допроса и объявил охоту на Волка Окраин. Он больше всех хотел, чтобы эта мразь, окунувшая его головой в Ад, умерла. Он смотрел в глаза выродка, который почему-то считал его братом. Выродка, который едва не отнял у него всё, но даже теперь отбирал необыкновенно много — и был счастлив.

Он был счастлив, видя, как Дезмонд идёт по улице к эшафоту. Он был счастлив, видя, как смотрят на Дезмонда сотни презирающих глаз. Он был счастлив, когда взгляд Дезмонда встретился с взглядом Луаны, и Дезмонд понял, что Луана больше не принадлежит ему.

Анрэй был счастлив почти три дня, вплоть до той секунды, когда явился призрак прошлого, никогда не существовавший Галактион, и вырвал законную добычу из цепких лап смерти.

Анрэю оставалось только сжимать кулаки — и Анрэй сжимал их, выжидая возможности отомстить. И теперь, когда вся мелкая мразь, вся шваль с Окраин должна была погибнуть в небе над Нимеей вместе со своим главарём, никакая сила не заставила бы Анрэя вступить в этот бой на стороне Империи.

Анрэй сел на кровать позади Луаны и опустил кончики пальцев ей на плечо. Луана вздрогнула, и Анрэй тут же отдёрнул руку — инстинктивно.

— Собирайся, — сказал он, — мы улетаем.

Анрэй ждал, что Луана станет спорить. Он надеялся на это, потому что это означало бы, что Луана всё же жива.

Луана кивнула. Встала и направилась к шкафу.

***

Энира Тарди встретила Анрэя тишиной и ледяным холодом. Он оставил Луану на яхте, хотя расставание далось с трудом — в сложившейся ситуации Луана казалась жемчужиной, которую в любой миг могли похитить.

Сам же он прошёл в зал собраний и остановился у стены. Анрэй не любил привлекать к своей персоне лишнего внимания и редко выступал. Куда надёжней было добиваться своих целей тихо.

Зал постепенно наполнялся приглашёнными — Хонестум и Юдиктус заняли свои места. Третий сегмент круга, предназначенного для магистров, пустовал. Анрэй, как и все здесь, знал, для кого он предназначен.

— Инэрис не будет присутствовать, — огласил вслух его собственные мысли Хонестум.

— Надо полагать, вы будете говорить от неё? — в голосе Юдиктуса слышался яд.

— Если нам понадобится её голос, мы выберем третьего из числа мастеров.

— Да будет так, — Юдиктус кивнул.

Он провёл ладонью в воздухе, и на полу в центре зала возникла голограмма освоенной галактики.

— Война, которой мы ждали, началась, — продолжил Юдиктус, обходя изображение по кругу. — Мы всегда знали, что однажды порядок императрицы перестанет быть выгоден целям Ордена. Я считаю, что этот день настал. Вы хотите возразить, Хонестум?

Хонестум, судя по лицу, возражать не хотел. Но, будто отыгрывая заранее оговорённую роль, всё же произнёс:

— Если Безымянный достигнет своей цели, человечество может погибнуть. Мы можем не соглашаться с Императрицей, но мы должны признать, что сохранение жизни — наша цель.

— Верно, — Юдиктус остановился, заложив руки за спину, — и мы выполним свою цель. Пусть ослабнут силы Безымянного. Пусть падёт режим Императрицы. Тогда настанет срок и нам вступить в бой. Мы дадим отпор врагу и объединим остатки человечества. Мы построим тот порядок, который завещали нам предки.

Хонестум негромко крякнул. Теперь уже, кажется, он в самом деле говорил то, что хотел сказать:

— В этом случае нам придётся сражаться на два фронта. С Безымянным и с его врагами. Мы не готовы к этому бою. Не сейчас.

— Вы просто не хотите вступать в этот бой, — Юдиктус посмотрел на Хонестума в упор.

Анрэй прищурился, пытаясь уловить направление, куда вёл этот разговор. Будучи одним из посвящённых в тайны Ордена, он знал, кто и зачем ведёт эту войну. Знал, что цели Безымянного заходят намного дальше, чем просто уничтожение Империи. Но, чтобы узнать остальное, у него не хватало доступа, и потому ему странно было, что магистры ведут свой недоступный пониманию посторонних спор вот так открыто. Была ли это часть игры, или они в самом деле не могли решить что-то между собой? Анрэй не мог понять.

— Достаточно, — оборвал Хонестума Юдиктус. — Мы с вами в самом деле так и не договоримся. А третий магистр снова пренебрег своим долгом. Как всегда.

— Хорошо, — согласился Хонестум. — Выбираем третьего. Я считаю, что должен быть избран тот, кто сможет говорить от лица Империи. Я предлагаю наследника дома Фэроу.

— Я согласен, что третьим должен быть тот, кто сможет представлять Империю. Но я не вижу в зале вашего протеже.

Хонестум с недоумением обвёл взглядом зал. Свет слепил глаза, но даже сквозь него можно было разглядеть, что Каллена Фэроу в зале нет.

— И, если мы оба согласны, я предлагаю временно включить в состав конклава единственного присутствующего представителя Великих Домов.

Анрэй вздрогнул, когда десятки взглядов обратились к нему. Ничем не выдал он всколыхнувшейся по всему телу волны адреналина — лишь поклонился коротко, сложив руки в церемониальном жесте смирения и произнёс:

— Если так считает конклав, значит, так будет лучше для всех.

Хонестум молчал какое-то время, а потом сказал — тихо и устало:

— Хорошо. Надеюсь, вы понимаете, герцог, что здесь решается судьба всех нас. И субъективность здесь неуместна.

По телу пробежала волна раздражения, и Анрэй едва заметно повёл плечом.

— Я умею отделять личное от общего. Иначе меня не было бы здесь, магистр.

Анрэй вышел вперёд и занял последний свободный сегмент. Свет теперь бил в глаза со всех сторон, и впервые Анрэй задумался, что эта церемония создаёт для магистров то же напряжение, что создавала бы для подсудимого на суде. Свет бил со всех сторон, и каждое движение лица было заметно всякому, кто умел смотреть.

— На голосование выносится вопрос о вмешательстве в войну Кариты и Мадеры. Я, Юдиктус, принявший на себя бремя порядка, голосую против вмешательства.

— Я, Хонестум, принявший на себя бремя общего блага… — Хонестум сделал паузу, — я голосую за вмешательство. Простите, магистр. Моё бремя не позволяет мне смотреть, как гибнет живой мир.

Анрэй сглотнул. Суть этого внезапного назначения была ясна ему с того момента, как Юдиктус произнёс его имя. И, ступая в круг, Анрэй твёрдо знал, как отдаст свой голос, но теперь, в слепящем свете, бьющем со всех сторон, все его прежние соображения показались внезапно мелкими и не стоящими этого места. Будто что-то великое, о существовании чего он никогда и не подозревал, коснулось пальцами его плеча, рассылая по телу очищающие волны света.

— У меня недостаточно сведений, — сказал он сдавленно.

Хонестум посмотрел на Юдиктуса с долей удивления. Юдиктус шагнул к Анрэю и опустил ладони ему на виски.

Поток образов накрыл Анрэя. Дыхание, казалось, остановилось под напором волны ярких красок. Времена такие древние, что даже песок не помнил о них, вставали перед его глазами. Люди в белоснежных одеждах, трепещущих на ветру. Сияющие клинки, вынутые из ножен. Тени, разбегающиеся под ударами клинка. И над битвой армий, ни одной из которых Анрэй не мог бы дать названия, боевым кличем звенело: «Инга». Руки Юдиктуса казались ледяными. Они сжимали голову не хуже, чем могли бы сжимать металлические тиски.

— Мы, Орден Звёздного Света. Мы те, кто стоит на страже жизни. Мы те, кто призван сохранить власть людей над их миром. Любой, кто не принадлежит к миру людей — наш враг. Так повелел Основатель. Так было из века в век. Тьма обратила свой клинок против Императрицы, но лишь потому, что Императрица не принадлежит этому миру. Безымянный хочет мести — мести Асгарду, низвергшему его, проклявшему его, заставившему покинуть наш мир. Это не наша война. Это война наших врагов. Пусть же уничтожат друг друга. Так велит Порядок.