— Когда будут деньги? — услышал он окрик бармена, но только махнул рукой.

— В последний раз запиши на мой счёт.

Ренгар успел подняться по лестнице и коснуться ладонью сенсорной панели, открывающей дверь, когда почувствовал ледяное дуло пистолета у виска.

— Давно не виделись, друг, — услышал он из-за спины голос Дезмонда и дёрнулся, но уже через секунду понял, что сильная рука выворачивает его локоть, а самого его впечатывает в стену щекой. Лицо Дезмонда оказалось совсем близко, но Ренгар не видел его — только чувствовал горячее дыхание у самого уха. — Твой кредит закрыт.

***

Свой визит к Ренгару Дезмонд готовил долго. И хотя то, что этот визит необходим, он понял сразу же, едва услышал имя из уст Галактиона, но воплощать решение в жизнь не спешил.

Мысль о мести отзывалась сладкой песней смерти в груди. В каком-то смысле можно было сказать, что ожидание приятнее самого процесса. Впрочем, он бы не тянул так, если бы не ворох проблем, взваленных ему на плечи Галактионом.

Знакомство с легендой привело Дезмонда в состояние перманентной эйфории. Ему было безразлично, что на окраинах Ойкумены бушует война. Притупилось отчаяние от недавней гибели центральной базы, а уж мысли о том, что он только что едва не лишился головы, напрочь выветрились из этой части тела.

Всё существо Дезмонда пело, когда он показывал Галактиону свои достижения — и хотя улыбка того казалась несколько натянутой, Дезмонд пришёл к выводу, что виной тому удивление.

— Вы станете нашим магистром? — спросил он, заканчивая показывать Галактиону то, что стало теперь их центральной базой.

Галактион почему-то потёр глаза.

— Это так необходимо?

— Да! Мы боремся за ваши помыслы!

Дезмонд и сам не заметил, в какой момент перешёл на вы — видимо, тогда, когда поверил окончательно. Перед ним был Галактион.

— Мне нужно поговорить с людьми. Я вовсе не уверен, что все этого хотят.

— Они захотят, — Дезмонд усмехнулся, но тут же прокашлялся, столкнувшись с отрезвляющим взглядом Галактиона, — конечно, только если захотят. Свобода выбора для нас прежде всего.

— Я рад, — согласился Галактион.

Он в самом деле встречался с командирами эскадрилий, а затем улетел, сославшись на дела в Каранасе — и Дезмонд не спорил. Он всё ещё пребывал в непривычной эйфории от близости легенды. А главным было то, что Галактион оставил ему номер, и почти каждый вечер они обсуждали планы по восстановлению Ордена.

Дезмонд даже не заметил, кто из них предложил эту идею. Она появилась легко, будто бы висела в воздухе всегда. Да так оно, в общем-то, и было — потому что Дезмонд ждал этого шанса всю жизнь.

С Галактионом было легко говорить — потому что он с полуслова понимал все его замыслы. И именно поэтому иногда с ним было трудно — например, когда речь заходила о Ренгаре.

— Ты мог быть на его месте, — говорил Галактион, едва почуяв, что планы Дезмонда по отмщению набирают обороты.

— Нет, не мог, — подобное сравнение оскорбляло Дезмонда до глубины души, — я был там. И я не предал своих. А он предал. И его надо убить, чтобы все понимали, что меня нельзя предавать.

— И что потом? Будешь строить власть на страхе? Думаешь, такой верности хватит надолго?

— При чём здесь это? — вопрошал Дезмонд, однако аргументов, чтобы объяснить свою позицию, пока не хватало — и в конце концов на аргументы Дезмонд плюнул.

Он принял к сведению самый весомый из доводов Галактиона против акта возмездия — этим доводом было то, что если Ренгар ещё жив, то за ним наверняка следят. И потому Дезмонд, выждав несколько недель, для начала отправил в систему, где он обнаружил Ренгара, несколько кораблей слежения, и только затем, удостоверившись, что если слежка и была, то её уже сняли, полетел туда сам.

Галактиону он, естественно, ничего говорить не собирался — спорить Дезмонд устал. Болтовня вообще не была его любимым делом.

Он молча сидел добрую половину вечера в уголке бара, где когда-то они выпивали вместе с Ренгаром и Меридиком, и думал, каким нужно быть идиотом, чтобы устроиться здесь на постой.

А потом, когда Ренгар встал и стал подниматься, последовал за ним.

Теперь ему казалось, что дуло бластера стало продолжением его руки — так явственно он ощущал, как соприкасается холодная сталь с горячей, порозовевшей кожей.

— Кредит закрыт, — прошептал он и вдавил, было, курок, когда из другого конца коридора услышал своё имя:

— Дезмонд!

Дезмонд чертыхнулся сквозь зубы и чуть повернул голову, стараясь рассмотреть говорившего, но не выпустить из зоны внимания и свою жертву.

— Что ты этим решишь?

— Мы это уже обсуждали, — процедил Дезмонд.

— И ты так и не смог мне ответить, — Галактион подошёл вплотную, и уверенность его в том, что Волк не выстрелит, неприятно проскребла Дезмонда по нервам.

— Я тебе сказал. Я не прощаю предателей.

— Скажи, что это даст лично тебе?

Дезмонд молчал. Только скрипнул зубами и снова повернулся к Ренгару, который и не думал вступать в разговор.

— Мне станет легче.

— Нет, не станет. Тебе будет так же хреново, как сейчас, потому что тебе плохо не от того, что ты думаешь о нём, а от того, что ты не можешь вернуть погибших.

— Зато его я могу пристрелить.

Холодная рука Галактиона накрыла его собственную.

— Дезмонд, убери. У нас с тобой много дел помимо мести.

Дезмонд невольно прикрыл глаза. Прикосновение было неожиданно приятным, и это «у нас с тобой» прозвучало так, будто в самом деле он был не один.

— Хорошо, — Дезмонд убрал пистолет и посмотрел на Аэция.

— Отдай мне. Ты должен его простить.

— Хорошо, — Дезмонд с сожалением расстался с бластером. — Только дай я поговорю с ним. Я должен довести это до конца.

Какое-то время они с Галактионом смотрели в глаза друг другу, а потом Аэций кивнул.

— Я буду ждать в машине.

Он исчез, а Дезмонд ослабил хватку, позволяя Ренгару повернуться.

— Слабак, — выдохнул Ренгар.

— Мешок дерьма, — ответил Дезмонд спокойно.

Дезмонд смотрел в чёрные глаза человека, рядом с которым спал и ел последние семь лет.

— Как ты мог? — спросил он. — Тебе было на всех нас плевать?

— Я ненавижу всех вас, — выдохнул Ренгар, и, не давая ему продолжить, Дезмонд рявкнул:

— Уймись!

— Ты пришел трепаться? Мне осточертел твой трёп.

— Я пришёл посмотреть тебе в глаза.

— Посмотрел? Можешь валить.

— Обязательно, — Дезмонд отступил назад, — и ещё одно…

Рука его скользнула, стремительно доставая из-за пояса десантный нож, и лезвие бесшумно вошло в Ренгару под ребро, так что тот успел лишь всхлипнуть и посмотреть на Волка глазами, полными удивления.

— Я тебя прощаю, — прошептал Дезмонд одними губами и, развернувшись, пошёл к лестнице.

Он шёл почти вприпрыжку. Галактион ошибся — на душе было так легко, как не было ни разу за последние семь лет.

Дезмонд нырнул в аэромобиль — Галактион сидел на пассажирском сидении, он, как заметил Дезмонд, не слишком любил водить, так что Дезмонд отключил навигатор, завёл мотор и рванул флаер вертикально вверх, заставляя уйти в свечу. Окна домов и гудящие машины мелькали со всех сторон, и только вырвавшись на простор над крышами небоскрёбов, Дезмонд отключил двигатель и посмотрел на магистра.

— Успокоился? — спросил Галактион абсолютно ровно.

Дезмонд кивнул.

— Я же говорил, если простишь, станет легче.

— И ты был прав.

***

Ренгар сполз по стене. Руки и ноги слабели с каждой секундой, и, хотя Дезмонд давно уже исчез, его фигура, затянутая в чёрное, долго ещё чудилась Ренгару у самой лестницы. В ушах звучал смех, и Ренгар никак не мог понять, чей голос смеётся над ним.

Сначала было лишь непонимание. Ренгар не мог поверить, что умрёт вот так просто. Он ждал этого дня так долго, что уже перестал верить в него.

Затем непонимание сменилось страхом — умирать уже совсем не хотелось, какой бы ни была — медленной или быстрой — эта смерть.