Небо Эдинбурга почему-то было глубоко-синим, в нём не мелькали жёлтые оттенки серы и не всплывали драконоподобные клубы заводского или фабричного смога. Зато начинали загораться удивительно чистые серебряные звёзды…

Прямо перед нами, в пяти шагах, не более, стояли тяжёлые чугунные ворота, замкнутые забором с такими острыми копьями наверху, что, казалось, порезаться можно было, только посмотрев на них. По обе стороны от створок ворот этот же забор был дополнительно ещё и увит вековым плющом с ядовитыми листьями и колючками длиной в мой мизинец.

Создавалось ощущение, что если случайный прохожий по пьяни облокотится на кроваво-красные заросли, то плети хищного растения просто задушат его. В подтверждение моей дикой фантазии я разглядел под забором выбеленные временем скелеты мышей, птиц и, кажется, даже собак. По спине побежал противный холодок…

— Жутковатое место, а? — хмыкнул один из догов.

Возможно, это был Сэм. Или Дик. Они же одинаковые до икоты, даже куриные яйца меньше походили друг на друга, чем эта полицейская парочка. Интересно, как они сами себя различают?

— Родовое поместье Кэмпбеллов в Эдинбурге, — многозначительно подмигнул мой учитель. — Помнится, за их родом водилось множество скелетов в шкафу. Начиная хотя бы с той некрасивой истории о Марии Стюарт.

Два дога переглянусь с удивлением на грани испуга.

— Откуда он это знает?

— А я знаю откуда?

Лис загадочно улыбнулся и одним движением бровей потребовал распахнуть ворота.

По крайней мере, именно так его поняли наши сопровождающие, они дружно навалились плечом, раздался противный скрежет железа, и если на воротах и был какой-то внутренний запор, то эти двое попросту выломали его к чёртовой бабушке. Да-да!

Мы шагнули на полутёмную территорию старого поместья на окраине исторического центра Эдинбурга. Надо признать, семейство Кэмпбеллов отхватило неслабый кусок земли — от ворот до дома через густой парк сосен, елей, вязов, остролиста и можжевельника мы шли, наверное, добрых минут десять, не меньше.

А в дверях нас встретил высокий мужчина в классической ливрее дворецкого, килте, с пневматическим дробовиком в руках. Я уже особенно не удивлялся, — видимо, таковы были шотландские традиции встречи незваных гостей.

— Ещё шаг, джентльмены, и я буду стрелять.

— Мы из полиции, — оскалили зубы Сэм и Дик.

— Я предупредил вас.

— Что ж, этих двоих можете пристрелить в первую очередь, — великодушно позволил мой учитель. — Я месье Ренье, частный консультант Скотленд-Ярда, и лично прибыл расследовать страшную смерть вашего нелюбимого господина.

— С чего вы решили, что я не любил его?!

— С того, что вы встречаете слуг закона с заряженным дробовиком. Это может значить только одно: кто-то очень не хочет, чтобы всплыла истинная правда о гибели барона.

— Он покончил с собой. — Дворецкий неуверенно опустил оружие.

— А я намерен доказать или опровергнуть это. Похоже, мы все желаем знать правду, верно?

— Вы можете войти, джентльмены.

Мы четверо переглянулись друг с другом и поочерёдно вошли в очень маленькую дверь бокового прохода, гостеприимно распахнутую недружелюбным, но вышколенным дворецким.

Думаю, что, если бы мистер Лис не умел разговаривать с людьми, нас бы примитивно расстреляли на входе, а потом на суде успешно доказывали бы, будто приняли нас за настырных побродяжек, категорически отказывающихся предоставить хоть какие-то документы, удостоверяющие их странные личности. Уверен, суд бы встал на сторону мужчины с дробовиком.

— Сэр?

— Месье Ренье, если вам так удобней.

— Вы француз?

— Только если мне так удобней.

— Хороший ответ, месье, — сдержанно похвалил дворецкий. — Смерть старого барона потрясла нас всех. В доме находятся его сын Артур Кэмпбелл, жена сэра Артура леди Джулия и кухарка Оксана Шевченко.

— При последнем имени вы сделали лёгкую заминку, — улыбнулся Лис. — Она вам неприятна?

— Нет, нет, что вы! Нас всех учили толерантности к приезжим. Просто после её появления в доме я был вынужден перестать есть свинину.

— Кухарка не готовит её по религиозным соображениям, — догадался я. — Значит, она еврейка или мусульманка.

— С таким-то именем и фамилией? — надменно хмыкнул Лис. — Боюсь, всё куда прозаичнее, она сама — свинья.

Дворецкий утвердительно кивнул, а оба дога покосились на моего учителя с явным уважением. Должно быть, для эдинбургской полиции такая дедукция была в диковинку.

— Следуйте за мной, джентльмены.

Нас сопроводили в дом.

К моему немалому изумлению, увиденные интерьеры были столь минимизированы, что, казалось, мы попали в жилище какого-то законченного скупердяя. Обои на стенах висели лохмотьями, полы лишены ковров, да что там, даже отсутствовало деревянное покрытие — голый камень!

Редкая мебель, сделанная из плохо обработанного дуба, без всяких резных украшений или изысков, в длинных и узких, как бойницы, окнах не было стёкол, отчего по ногам гуляли жуткие сквозняки. Ньютон-шестикрылый, да как тут вообще живут люди?

— Тело барона было найдено в этой самой гостиной у камина, — словно экскурсовод, неторопливо вещал дворецкий. — Никаких следов никто не обнаружил, а причин для пожелания смерти старому Кэмпбеллу было слишком много у всех обитателей дома.

— Поясните.

— Он свёл в могилу свою кроткую жену, издевался над родственниками, месяцами задерживал выдачу жалованья прислуге. У него не было друзей, только недоброжелатели, он не ходил в церковь, не жертвовал ни пенса на благотворительность, ничего не покупал, дом и поместье при нём находились в самом плачевном состоянии. Возможно, теперь всё изменится.

— Вы имеете в виду вступление в наследство сына покойного?

— Да, месье. Если мне будет позволено сказать, то сэр Артур достойный джентльмен, совершенно непохожий на своего отца.

Мой учитель, казалось, проигнорировал последнюю фразу. Оба констебля, опустив морды, подозрительно осматривались по сторонам, а Лис, опустившись на колени, тщательно изучал место трагедии. Периодически он поднимал голову, задавая дворецкому уточняющие вопросы:

— Старый барон сильно пил?

— Вы в Шотландии, месье.

— Ах да, простите. Значит, весьма крепко закладывал за воротник, и наверняка самый поганый виски. Что ж, похоже, здесь мы ничего не найдём. Кровь отмыта, никаких улик нет, остаётся…

— Арестовать всех?! — обрадовались оба дога, засучивая рукава.

— Дайте же разобраться, полисмены! Здесь есть отдельная комната, где я бы мог провести допрос?

— Да, месье, — подумав, ответил дворецкий. — Если вас устроит личный кабинет барона Кэмпбелла.

Мой наставник выпрямился, кивнул, и мы все прошли ещё два коридора до небольшой комнаты за дубовыми дверями, обшитыми железными полосами крест-накрест.

Внутри царил такой же скупой минимализм — грубый стол, початая бутылка виски, стакан, холодный камин, табурет (даже не стул или кресло). Казалось, хозяин этого дома поселился тут ещё в четырнадцатом веке и менять своих устоявшихся привычек не собирался.

Единственно относительно новым во всём кабинете был вмурованный в стену швейцарский сейф. Судя по размерам дверцы, я мог бы войти туда, даже не нагибаясь.

— Старый хозяин не доверял банкам, внутри сейфа складировались богатства нескольких поколений Кэмпбеллов.

— А ключ наверняка был похищен убийцами?

— Нет, месье. Ключ всё так же висел на шее старика, когда было обнаружено его тело.

— Непростительная глупость, — почему-то вздохнул месье Ренар. — Нормальные убийцы или грабители непременно взяли бы ключ с собой. Что ж, если всё на своём месте, выходит, версия самоубийства не так уж лишена логики.

Мой учитель усадил меня за стол, приказав тщательно записывать все показания допрашиваемых. Сэм и Дик были выставлены на стражу за дверь, а дворецкий отправлен пешим строем за наследником, его нам предстояло выслушать первым.