— На мой взгляд, хи-хи-хи, так вот, как же меня развезло?! Хм, спокойствие, только спокойствие! Кто это говорил, вспомнить бы… ха! Нет, не он… А о чём мы вообще?

— О ваших сомнениях по поводу самоубийства или несчастного случая со старым бароном Кэмпбеллом, — вежливо напомнил я.

— Молчать, когда взрослые разговаривают, мальчишка! — грозно рявкнул инспектор, хлопнув ладонью по столу так, что зазвенела посуда.

— Сэр, ну что вы, право-о… — укоризненно протянул мой учитель, и шотландец тут же сменил гнев на милость.

Он игриво (честное слово!!!) подмигнул мне, видимо сочтя меня переодетой девочкой, и выдал:

— Быть может, я и не прав, но, с моей точки зрения, очень трудно с размаху убить себя старой алебардой в затылок. Дьявол побери, да ему просто раскроило башку от макушки до нижней челюсти!

Я попробовал это себе представить и понял, что печенье больше не лезет в горло, а от остывшего чая мутит. Мне доводилось проходить в школе основы анатомии человека, да и Шарль периодически в процессе тренировок читал мне лекции о том, куда и как надо наносить удары. Но тяжёлым лезвием алебарды, да так, чтобы на взмах раскроить голову-у…

— Я не очень копенгаген… ну типа а мы тут при чём? — чуть запинаясь, уточнил мистер Лис.

Сэр Макфин задумался над очередной порцией виски. Он так долго дышал его ароматами, что мы даже подумали, будто бы он уже уснул, но нет.

— Ренье, я прошу вас о помощи. Вы знаете, за мной долги не покрываются ржавчиной. Клянусь голубыми озёрами и чистым небом Шотландии моей!

Против такого мы, разумеется, не могли возразить.

В общем, как вы уже поняли, классическая детективная традиция возникла не на пустом месте. Куда бы, по мнению наших уважаемых британских писателей, ни приезжал на отдых детектив, там сразу же, словно по заказу (именно там и неожиданно?!), случалось самое ужасное преступление.

Надеюсь, нам с наставником удастся хоть как-то сломать эту порочную традицию.

— Друг мой, ваши слова прожгли мне душу круче любого самого крепкого виски, — торжественно объявил месье Ренар, вставая пошатываясь, но держась на ногах. — Вот вам моя рука! Мы с Майклом берёмся за это дело.

— Вы великодушны как никто!

— Я знаю.

— Чем полиция Эдинбурга может вам помочь?

— Ну, начать необходимо с осмотра места преступления, — закатил глаза мой наставник. — И да, пожалуй, два помощника из местных нам бы не помешали.

— Эти подойдут? — Инспектор кивком головы указал на худо-бедно поднявшихся полисменов.

Их лица могли бы служить моделями для аллегорических масок «кровавая месть» и «грязное убийство»! Мне резко захотелось домой к бабушке.

— О, это было бы идеально! — едва не захлопал в ладоши Лис, воодушевлённо размахивая хвостом. — Уверен, что мы быстро найдём общий язык с этими достойными джентльменами.

Взгляды Сэма и Дика красноречиво говорили, что он найдёт здесь разве что свою смерть.

— Что ж, Ренье… — Сэр Макфин с трудом встал, пожал руку моему учителю и напомнил: — С вашего одобрения, друг мой, предлагаю встретиться завтра здесь же на обед. Допустим, в два часа пополудни?

— Обед за ваш счёт, — поставил условие Лис.

— В случае решения вами поставленной задачи, — предусмотрительно подправил его сэр Джон. — Со своей стороны, уверяю вас, что слухи о шотландской скупости сильно преувеличены.

После чего он ушёл, предоставив нам самим расплатиться за стол и выпитый им виски.

— Джентльмены, — чопорность в голосе моего наставника буквально зашкаливала в сторону откровеннейшего хамства, — будьте любезны найти кеб, мы изволим ехать в дом барона Кэмпбелла.

— Да пошёл ты…

— Драный рыжий хвост…

— А вы будете нас сопровождать, или же я дам вам такие рекомендации, что вас не наймут даже охранять бакалейный магазин в глубокой провинции.

— Грр… — в один голос зарычали оба дога.

— Но если вы покажете себя с положительной стороны, честно выполняя приказ вашего же инспектора, то я лично попрошу его дать вам заслуженное повышение по службе. Ну, кто со мной, кто тут хороший пёсик, а?

Констебли невольно завиляли хвостами.

Я облегчённо выдохнул, если они и порвут нас на британский флаг, то, по крайней мере, не прямо сейчас, а скорее всего, даже не сегодня. Мне лишний раз было показано искусство «всего лишь разговаривать с людьми» или «близкими к природе», без разницы.

Не думайте, будто я не пытался!

Каждый дурак уверен про себя, что этот метод ничего не стоит, язык без костей, говорить умеет каждый. Так вот, греческую фигу вам под нос, далеко не каждый!

Мой наставник разговаривал совершенно естественно, без актёрской игры, без напряга, без так называемого театра театровича, тем не менее в считаные минуты или даже секунды достигая максимального психологического контакта с собеседником. Я, кажется, говорил об этом, но другими словами, да? Извините, я по-прежнему не могу им не восхищаться…

Все верили ему как своему в доску, а он умудрялся каким-то загадочным образом не злоупотреблять этим доверием, используя свои таланты во благо людей, страны и короны.

Впрочем, были случаи, когда он прямо наоборот, ради спасения чьей-то жизни или чести, посылал интересы полиции и власти в пень! Яркая французская экспрессивность натуры частенько брала в нём верх над британской невозмутимостью.

Я хочу сказать, что мой учитель не был идеален, не был лишён недостатков и мог совершать ошибки. Что, однако, никак не умаляло его достоинств в моих глазах. Ещё раз прошу простить за литературные отступления мои вольные и невольные.

Констебли предоставили нам кеб буквально через три-четыре минуты. Могучий каурый жеребец с белой звездой во лбу, в тёмно-зелёной накидке и видавшем виды котелке дождался нашей посадки, присвистнул и дал пар.

Весёлые доги в форме просто припустили следом, им явно хотелось размять мышцы. Кебмен вслух распевно декламировал классические строки:

Если вы любите простонародную поэзию Бёрнса, откройте лишний раз томик его великолепных стихов и перечитайте. В большинстве случаев переводы на иностранные языки ничем не хуже оригинала, а в русском так даже в чём-то и лучше!

Я читал, я знаю, мне вообще нравится хорошая поэзия. Она словно глоток чистого воздуха после лондонского смога. Вдыхаешь стихи и чувствуешь, как тепло обволакивает душу, как сладко замирает сердце, как покалывает в висках и на ресницы наворачиваются слёзы счастья…

— Мальчик мой, проснись, мы приехали!

Пресвятой электрод Аквинский, я и не заметил, как меня убаюкало после обеда и всяческих новых впечатлений. Недаром говорят, что жизнь особенно ценится после войны.

Представьте, что мне всего лишь довелось разок поучаствовать в шотландской кабацкой драке, победить, уцелеть — и вот я уже настолько расслабился, что уснул в кебе, в чужой стране, с несущимися вслед агрессивными констеблями, дикими нравами, крепким пойлом и мужской традицией ходить в клетчатых юбках!

— Сэр, я готов к подвигам!

— Браво, браво, — без улыбки похлопал меня по плечу мой наставник. — Но давай покуда на выход, и главное, не усни на ходу. Когда мне вновь потребуется герой, я непременно тебя разбужу.

Я фыркнул, выпрыгнул из кеба на мостовую и огляделся.

Кажется, уже начал спускаться вечер. В Лондоне это сразу было бы заметно по коричневому оттенку неба и серо-зелёному туману, поднимающемуся из зловонных люков городской канализации.