— Да, думаю, он сумеет. Сказать честно, я его терпеть не могу, но Мейс — один из лучших врачевателей. И ему пророчат большое будущее.

— Я знаю, что ваши мастера отзываются о нём только в превосходной степени. А насчёт «терпеть не могу» — ну, ведь ты не женщина, чтобы тебе Мейс нравился, — усмехнулась Илонна.

Дилль ощутил во рту горечь. Ну, что ж, он слышал это от Мейса, теперь и Илонна подтвердила.

— Желаю вам всего наилучшего, — мрачно сказал он.

— С чего ты вдруг стал обращаться ко мне на «вы»? — удивилась вампирша.

— Раньше мы общались именно так, — заметил Дилль. — Во всяком случае, кое-кто это утверждал, стоя в нашей с Тео комнате.

— Да, было дело, — Илонна слегка улыбнулась. — Тогда я была очень сердита, так как думала, что узнала о тебе кое-что новое.

— Думала? А на самом деле?

— На самом деле я узнаю о тебе что-то новое каждый раз. Уже почти перестала удивляться, — она поднялась и, сильно прихрамывая, подошла к топчану Дилля. — Я совсем не понимаю тебя и твоих поступков.

— Ты не поверишь, я тоже.

— Я серьёзно. Тео рассказал мне о словах, которые ты произнёс перед нападением на лагерь тилисцев. Я не понимаю этого. Мужчина, желающий добиться взаимности женщины, должен использовать все средства, иначе его чувства не настоящие. Ты же делаешь всё наоборот: не просто устраняешься, но ещё и сохраняешь жизнь сопернику. Настоящий воин так не поступает.

— Я — не воин, — криво усмехнулся Дилль. — Я — драконоборец и маг.

— И всё-таки скажи, зачем тогда ты это сделал?

— Что?

— Отправился вытаскивать меня из лап тилисцев, зная, что я принадлежу Мейсу.

— Если ты этого не понимаешь, мои объяснения не помогут, — Дилль отвернулся к стене — слова «я принадлежу Мейсу» резанули его хуже заговорённого ножа. — Если подумаешь, сама поймёшь.

— Я хотела бы это услышать от тебя, — вампирша лёгким прикосновением повернула его голову к себе.

Дилль долго смотрел на неё, потом отвернулся к стене и глухо сказал:

— Случись так, что мы сумели бы спасти тебя, но потерять Мейса, это причинило бы тебе боль, если ты его действительно любишь. Поэтому я и не разрешил ему пойти с нами, как до этого не разнёс его блондинистую башку в клочья, — Дилль вновь посмотрел в её зелёные глаза и, путаясь в словах и мыслях, заговорил: — Я понимаю, что это глупо и безнадёжно… Я тебя совсем не знаю, а ты меня… Мы и разговаривали-то с тобой всего один вечер… Но даже то, что ты и Мейс… это ничего не меняло — я бы снова отправился за тобой… — он собрался с духом и выпалил: — Потому что я люблю тебя больше жизни. И хочу, чтобы жила и была счастлива, пусть даже с другим. А теперь, пожалуйста, оставь меня.

Илонна провела кончиками пальцев по его небритой щеке.

— Какой же ты дурак. Таким способом ты никогда не добьёшься внимания женщины, — она вздохнула. — А я — дура ещё бо́льшая.

— Ну, я — понятно, — криво усмехнулся он. — А ты-то почему?

— Потому что не поверила в то, что во время прикосновения душ увидела тебя настоящего. И потому что потом убедила сама себя, что ты просто ловкий маг, каким-то образом умеющий его имитировать.

Наверное Дилль совсем отупел от слабости, но он ничего не понял.

— Что такое прикосновение душ? И что имитировать?

Вампирша недоверчиво посмотрела на Дилля.

— Его и имитировать. Ты хочешь сказать, что не знаешь о прикосновении душ? И что Тео тебе ничего не рассказывал?

— Илонна, Тео мне много чего рассказывал, но о такой штуке я слышу впервые. Это какой-то особый вампирский ритуал?

— Можно сказать и так, — лицо Илонны вдруг озарилось улыбкой. — Получается, тогда в церкви Святого духа ты тоже ничего не знал?

— О чём? Погоди, — Дилль настолько оживился, что даже сумел принять сидячее положение. — Ты про то, как мы с тобой встретились глазами, да? Знаешь, я будто стал с тобой одним целым, и мне тогда показалось, что я увидел тебя совсем другой — не жестоким и умелым воином, а любящей и преданной подругой, за которую не жалко отдать всё, включая жизнь. Но потом ты снова превратилась в воина. Наверное, мне показалось…

— Это и было прикосновение душ, — зелёные глаза Илонны засияли. — И я в тот раз почувствовала истинного тебя. Не хвастливого болтуна, каким ты то и дело выставлял себя, а настоящего мужчину, надёжного и сильного, стать спутницей которого сочла бы за счастье любая женщина. Прикосновение душ между людьми и вампирами происходит очень редко, и я сначала не поверила. Потом, подумав, решила, что всё же это было оно, потому и покинула Григот.

— Но тогда… — растерялся Дилль.

— Вот почему я так обозлилась, когда увидела тебя вылезающим из палатки этой жирной шлюхи, — пояснила Илонна. — После прикосновения душ твой поступок выглядел, как откровенное издевательство надо мной. Я поглядела потом на эту прачку — что вы с Тео в ней нашли, не понимаю. Кстати, он обмолвился, что ты как-то подозрительно быстро покинул ту палатку.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Потому что не было ничего, — Дилль покраснел. — Я когда тебя увидел, у меня все мысли только о тебе и были. А на неё я даже смотреть не мог.

— Так тебе и надо — нечего было бедной девушке морочить голову любовной магией, — Илонна ехидно улыбнулась. — На следующий день, когда я к вам пришла, подвернулся Мейс, и я подумала, что неплохо бы и тебе почувствовать, каково это — быть преданным после прикосновения душ.

— Но я ведь ничего об этом не знал, — запротестовал Дилль. — И никого не предавал. Тем более — тебя. Я ведь даже подумать не мог, что такая красавица, как ты, обратит на меня внимание.

— А я не знала, что ты не знаешь, потому и решила отомстить посредством Мейса. А потом вас вдруг услали на границу. Я иногда приходила проверить, не вернулись ли вы с Тео, и каждый раз мне встречался Мейс. Караулил он меня у ворот, что ли? Впрочем, может, и караулил — он, кажется, с первой же встречи хотел затащить меня в свою постель. Он решил, что в лагерь магов я хожу исключительно из-за него, но предлогом использую встречу с Тео.

— А я тебе говорил, что он — хлыщ! — напомнил Дилль.

— А я и без тебя это знала, — рассмеялась Илонна. — У него прямо на лбу было написано, как ему хочется заиметь такую экзотичную любовницу. Знаешь, какое главное отличие между ним и тобой?

— Он красавчик, а я нет?

— Какие бы слова он ни говорил, но ни разу не попытался заглянуть в мою душу и открыть себя мне. Его интересует только моё тело.

— Это очень хорошо, — кивнул Дилль. — Мейс весьма смазлив, а если бы ещё и душу тебе открыл…

— Зря иронизируешь, по Мейсу, между прочим, многие женщины сохнут. Две из них даже пытались мне угрожать. Но он мне не нужен, — Илонна приблизилась к Диллю. — У меня есть мужчина, пусть и бестолковый.

— Почему бестолковый? — шёпотом спросил он.

— Потому что прикосновение душ — это объяснение в любви, которое невозможно передать никакими словами. И просто так оно никогда не происходит.

— Получается, я тебе ещё тогда в церкви в любви признался? Это ж я столько времени напрасно потерял, — ахнул Дилль.

— Не понимаю, почему ты его теряешь и сейчас, — прошептала Илонна.

Дилль привлёк к себе девушку и нежно коснулся губами её губ. В этот момент Тео заглянул внутрь фургона и тут же поспешил удалиться, справедливо полагая, что выздоровление Дилля и Илонны пойдёт быстрее, если им не мешать.

Когда Дилль набрался сил и начал выползать за пределы фургона, он узнал, что такое слишком назойливое внимание.

За свой полный двадцать один год он привлекал внимание к собственной персоне частенько. Например, когда обманутые какой-нибудь его очередной аферой граждане Тригорода начинали искать рыжего пройдоху с целью выбить из него свои кровные сребреники. Потом, когда он присвоил себе славу драконоборца, жители Тригорода его чуть ли не на руках носили и даже собирались воздвигнуть в его честь памятник. Потом, после освобождения Неонина от Тринн, на Дилля снизошло внимание самого гроссмейстера Адельядо и даже короля Юловара. А уж когда он помог Юловару вернуть утраченный в результате заговора трон, король и вовсе расположился к нему настолько, что даже предложил самому выбрать награду. А на Дилля после этого заточили зубы многочисленные дворяне бывшего клана Сокола, мечтавшие выпустить ему кишки за то, что он прибил герцога Фрадбурга. В общем, на недостаток внимания к себе Дилль пожаловаться не мог.