— Прошу вас, мастер.

Поскольку разрешение хозяина было получено, старик взял посох, не опасаясь, что его шарахнет чем-нибудь сильнодействующим. Он покрутил посох в руках, погладил коричневое дерево, особо присмотрелся к утолщению в середине.

— Значит, внутри друиды спрятали обломок шаманского посоха? — проговорил он. — Удивительно, как это они сумели. Очень жаль, хех, что эти лесные колдуны столь нелюдимы — поучиться у них мастерству было бы полезно.

Он вернул посох Диллю и сказал:

— Это — концентратор твоей энергии. С его помощью ты можешь сделать более мощный огненный шар и послать его дальше, чем сделаешь это без помощи посоха.

— Я это знаю.

— Посох — это инструмент, — Иггер наставительно поднял кверху палец. — Если он сгорит или сломается, это неприятно, но не повод думать, что жизнь кончена. Для тебя посох, как для воина — меч или копьё. То есть, оружие. Только, хе-хе, оружие намного более сложное как по искусству создания, так и по искусству применения.

— Вообще-то шестом крутить я умею, — напомнил Дилль, — а вот…

— Молчи, недомерок! — рассердился старик. — Я говорю — ты слушаешь. Нет — выметайся!

— Простите, мастер, — повинился Дилль, совершенно не чувствуя себя виноватым.

— Крутить он умеет, хех! Крутить мало, надо ещё и понимать, что ты делаешь. Кстати, а что ты делаешь, когда пытаешься защититься?

— Призываю энергию, распределяю её сначала в ладони, затем перемещаю в кончик посоха, — затараторил Дилль. — Создаю, как говорит мастер Оквальд, «подушку» перед торцом посоха, которой пытаюсь отбить или изменить движение вражеского заклинания. Только ни хре… ничего не получается.

— Вроде бы всё правильно, — пожал худыми плечами Иггер. — Ну-ка, помоги мне подняться.

Дилль помог старику встать.

— А теперь защищайся, — мастер Иггер зажёг над ладонью средних размеров огненный шар.

Дилль в панике принялся качать энергию в посох — в отличие от мастера Оквальда, старик не разменивался на мелочи. Вот и сейчас приготовил огненный шар с энергией, достаточной для отправки Дилля к врачевателям.

— Я, хе-хе, атакую.

Плавный взмах тощей руки — и огонь начал медленно приближаться к адепту. Дилль сделал всё по правилам, но совсем не удивился, когда кончик посоха бессильно мазнул мимо огненного сгустка. Пользуясь тем, что шар еле движется, Дилль после промаха успел отпрыгнуть в сторону. Огненное заклинание добралось до стены, где и распалось на рой мелких искр.

— Отвратительно, — поморщился старик. — Слушай, а не вычитал ли ты ещё какую-нибудь ошибку? Такое впечатление, что твоя защитная «подушка» просто не попадает по атакующему заклинанию. Давай повторим, а я погляжу на это безобразие из астрала.

Второй огненный шар — такой же медленный, как и первый, начал плавно двигаться к Диллю. Вторая попытка закончилась аналогично. Дилль сопроводил взглядом затухающий фейерверк у стены и приготовился к очередной порции ругательств от старика. К его удивлению, тот долго молчал.

— Э-хе-хе, — наконец вздохнул он. — Знаешь, что я увидел? Перед тем, как посох коснулся огня, твоя защита исчезла.

— Куда? — удивился Дилль.

— Понятия не имею. Зато теперь ясно, почему ты не можешь отразить атаку при помощи посоха.

— И почему?

— Потому что твоя защита исчезает в самый неподходящий момент.

Дилль проглотил с десяток ругательств — сказать очевидную вещь с умным видом он и сам умеет.

— Вопрос в другом: почему твоя защита исчезает?

Они надолго умолкли. О чём думал старик, Дилль не знал, зато в его голове роились самые разнообразные версии. Возможно, это диверсия со стороны гроссмейстера Адельядо, испортившего посох — хотя, для чего это могло понадобиться главе Академии, непонятно. Или, быть может, наставники специально для него приберегают особые заклятья, которые практически невозможно отбить посохом. Тоже глупость какая-то. Или, как вариант, осколок шаманского посоха нейтрализует защиту. А что, последняя причина очень даже неплоха. Кто их знает, этих хиваши? Вдруг они нашпиговали свои посохи такой магией, которая даже в изменённом виде вредит честным людям.

Он уже собрался поделиться этой мудрой мыслью с Иггером, когда тот неожиданно всплеснул руками. Между ладоней старика засиял яркий голубой свет и заискрились крохотные молнии. Дилль уже знал странные замашки учителя, а потому моментально сотворил стандартный защитный экран, о который спустя пару секунд и разбилась атака.

— О чём ты сейчас думал? — немедленно спросил старик, никак не прокомментировав успех ученика.

— О том, чтобы создать щит, — честно ответил Дилль.

— Ага. Хех. И ты был уверен, что сумеешь отразить моё заклятье?

— Ну-у, — протянул Дилль, — не то, чтобы уверен. Впрочем, да. А что?

— Скажи-ка, а ты уверен в успехе, когда пытаешься сделать то же самое при защите посохом?

Дилль задумался и честно ответил.

— Скорее нет, чем да. Всё-таки, поверхность магической «подушки» не очень велика. Да и само название какое-то… мягкое, что ли.

— Поздравляют тебя, ученик, ты — балбес, — торжественно сказал старик. — Твои проблемы не в магии, они у тебя вот тут.

И больно стукнул костяшкой пальца по макушке Дилля.

— Ему, видите-ли, не нравится название. Скажи, тебе было бы легче, если бы на кончике посоха ты формировал не «подушку», а, к примеру, «легендарный щит абсолютной неуязвимости»?

— Это звучит лучше, — осторожно заметил Дилль.

Старик закрыл глаза и опять надолго замолк.

— Ты хорошо фехтуешь? — неожиданно спросил он.

— Нет, но я знаю каршарца, который умеет это лучше других.

— Меня не интересуют, хех, каршарцы. То есть, фехтовальщик из тебя никудышный? — получив молчаливый кивок в ответ, старик удовлетворённо крякнул. — Тогда я тебя понимаю. Я и сам никогда не умел обращаться с железом. Магам это не особенно нужно.

— Мастер Оквальд другого мнения, — возразил Дилль, ожидая, что старик опять рассердится.

— В чём-то он, безусловно прав, хе-хе, — Иггер не рассердился. — А именно: ты должен рассматривать работу с посохом, как с оружием. Ты ведь легко создаёшь стандартный щит, потому что уверен, что сможешь отразить им вражеское заклинание. Ты чувствуешь себя, как в броне. А когда ты остаёшься один на один с атакующим заклинанием и не прикрыт ничем, кроме замагиченной деревяшки, ты впадаешь в ступор.

— Никуда я не впадаю, — буркнул Дилль.

— Хе-хе, скажи это кому-нибудь другому, — усмехнулся старик. — С тобой всё ясно. Значит так: передай Оквальду, чтобы он больше не приставал к тебе с отработкой защиты посохом. Я сам займусь этим, когда сочту нужным. Зато можешь сказать ему, что я прошу гонять некоего адепта Диллитона до седьмого пота на занятиях по владению шестом. Пусть бьёт по-настоящему. Хотя, не надо, я передам эту просьбу через гроссмейстера.

— Нет! — воскликнул Дилль, вспомнив, как Оквальд отдубасил Тео во время инициации посоха. — Он же меня совсем прибьёт.

— Тогда тебя позднее убьёт какой-нибудь враждебный маг, — жёстко сказал старик. — Ты должен понять, что здесь тебя учат не странным вещам, а навыкам, необходимым для выживания. Хех! Ты когда-нибудь убивал?

Дилль вспомнил пятерых хиваши, сожжённых им в Неонине, вспомнил Леклера, превращённого им в кучу гниющих кишок, и кивнул.

— Тогда тебе будет легче принять то, что должен делать настоящий боевой маг. Он должен уничтожать, понимаешь? Не демонстрировать красоты огненных фейерверков, не поражать воображение дам магическими фокусами, не создавать тонкие артефакты, не возвращать людям здоровье или сочинять музыку. То есть, ты должен сделать всё, чтобы твой противник завершил свой жизненный путь в возможно кратчайшие сроки. И желательно при этом сохранить собственную шкуру в неприкосновенности.

— Я это понимаю, — серьёзно сказал Дилль. — Мне совсем не нравится, когда мою шкуру дырявят.

— Дилль, — тихо проговорил мастер Иггер, — возможно, ты почти готов понять меня. Но пока ты не побывал в настоящем бою, ты будешь представлять магические поединки в виде наших тренировок. Мол, это больно и неприятно, но есть врачеватели, которые подлатают переломы и ожоги. Я тебе вот что скажу: ничего хорошего в войне нет. Я участвовал в Величайшей битве, а до того прошёл несколько военных кампаний, в том числе и на море. Хе-хе. Да и после Величайшей битвы мне пришлось повоевать. Я лил кровь врагов, проливал и свою. Однажды я валялся в госпитале полгода в виде обожжённой мумии. Война — это кровь, грязь и боль. Но!