Поверьте, вот это было последнее, что бы я хотел слышать, отправляясь на задание со своим авантюрным наставником, который вечно во что-нибудь меня втравляет. Причём при полном моём согласии! Но всё равно это же не повод грузить нас такими вот бодрящими песнями на ночь.

На мгновение мне вдруг вновь захотелось отправиться в свою захудалую дыру, сдавшись под диктат бабушки, но свойственная всем британцам высокомерная гордость, толкающая нас с головой во всевозможные приключения — от участия в кровавых войнах с ближайшими соседями до завоевания дальних колоний, — взяла верх. Я выдохнул, отрешился от того, чем наполняли мои уши, и, огромным усилием воли не выпрыгнув из кеба на ходу, позволил довести себя до портового квартала.

— Вылезай, Лисицын, да хлопчика не потеряй. Дюже он у тебя на жеребёнка кудрявого похож. Как сердце щемит, словно через него родной Дон вижу. Погубишь ить ты мальчонку, нутром чую.

— Не каркай, — хмыкнул мой учитель, хотя лично у меня похолодело между лопатками. — Всё одно с собой не возьму!

— Чего ж так? Обижаете, станичники. — Рыжий жеребец спрыгнул на мостовую, демонстрируя солидные копыта.

— Сэр, он мне нравится, возьмём его собой?

— У меня не конюшня, — обрезал Лис.

— А по сопатке?!

В общем, я крайне вовремя успел встать между двумя рыжими забияками. Учитывая, как искрили глаза месье Ренара, вечерок и вправду ожидался быть интересным.

— Джентльмены, не угодно ли вам примириться? — вовремя вспомнил я подходящую фразу из Проспера Мериме. — Ну не смешно уже, ей-богу…

«Близкие к природе» буркнули что-то невразумительное, но хлопнулись лбами и разошлись. Кеб дал пары и скрылся в наползающем тумане. Голос Фрэнсиса донёсся, когда его самого уже не было видно:

— Если что, шумни, Лисицын. А будешь выкобениваться, нехай хлопчик шумнёт.

Лис мгновенно обернулся и, согнув локоть правой лапы, изобразил неприличный жест в туман.

— Сам такой! — незамедлительно донеслось в ответ.

Мне оставалось лишь сокрушённо покачать головой в диккенсовской манере, вроде как «куда только катится этот безумный, безумный, безумный мир…».

— Куда нам теперь, сэр?

— На тот же пустырь, — буркнул он, поправляя воротник плаща. — И, мальчик мой, сделай милость, никогда не встревай между взрослыми мужчинами, когда они…

— Ведут себя как дети?

— Собираются разобраться по-мужски!

Я догадался кивнуть и заткнуться, хотя, Ньютон-шестикрылый, это стоило мне немалых усилий. Мой наставник также показал себя истинным джентльменом, не став злорадствовать или продолжать пустой спор.

Мы шли по пустынной улице, припортовые кварталы всегда были слабо освещены, здешние обитатели предпочитали вершить свои делишки в темноте. Прохожие встречались редко, жёлтые огни у дешёвых кабачков или отелей с дурной репутацией покачивались на осеннем ветру. Пару-тройку раз к нам пытались подгрести какие-то подозрительные личности, то ли пьяные матросы, то ли инвалиды с королевского флота.

И у тех и у других были столь зверские рожи, что у меня сердце падало в пятки, но элегантный консультант Скотленд-Ярда встречал их столь уверенным взглядом, что попрошайки прятали ножи, старательно отползая в тень и шепча: «Ох как мы обознались, доброй ночи вам, не простудитесь, сэр!»

Угу, держу пари, что, даже вооружённый всеми своими изобретениями, я не продержался бы в этом милом райончике и получаса. Когда мы свернули за угол, я смог позволить себе облегчённый выдох. Просто потому что там…

— Оцепление сняли в четыре часа пополудни, — не оборачиваясь, бросил мой учитель. — И заметь, вовсе не потому, что это я их попросил. Полиция Скотленд-Ярда не видит смысла в сохранении места преступления, когда все улики собраны. А добрейшей души сержант Гавкинс вытряс из подчинённых буквально всё, они тут даже песок через сито просеивали.

— То есть полиции тут нет?! — ахнул я.

— Собственно, именно поэтому здесь есть мы, — с некоторой долей высокомерия в голосе протянул мой невозмутимый наставник. — Я назначил тут встречу мисс Рози, а она приведёт тех, кто в ответе за это страшное злодеяние.

— Ух ты! Сэр, получается, вы всё-таки раскрыли ту страшную преступную организацию, что писала вам записки?

— Скорее, слегка коснулся самой вершины айсберга, — поправил меня Лис. — Но, если нам повезёт и мы выберемся отсюда живыми, я выведу их на чистую воду, даю слово.

На пустыре было темно, густой туман гасил последние случайные фонари. Луна ещё не вошла в полную силу, цвет неба над головой казался скорее коричневым, ветер стих, но пролетающие сквозняки шуршали сухой травой под ногами. Воздух пах смолой и протухшей рыбой.

В ближайшем к нам матросском кабаке лишь в трёх окнах первого этажа горел свет. Да и то не электрические лампочки Эдисона, а обычные сальные свечи. Неудивительно, что, когда тут убивали девушек, никто ничего не видел и не слышал. Теперь на этом страшном месте зачем-то стояли мы.

— Ждать придётся недолго, — продолжил мой учитель, доставая из-под плаща серебряные часы на цепочке. — Пока ты был занят в библиотеке, я попросил Шарля доставить несколько записок и телеграмм нужным людям.

— И что вам ответили?

— Ничего. Я дал понять, что владею информацией и просто хочу поговорить, а в этом мне редко отказывают.

— А, так мы здесь просто для разговора? — с надеждой выдохнул я.

— Само собой, — серьёзно подтвердил месье Ренар. — Не для разборок и драк, да и кто дерётся с женщинами? Если мы побьём их, то в этом нет ни капли славы. Если же они побьют нас, это вообще будет верх позора! Верно?

Мне на минуточку показалось, что в густом тумане мелькнули чьи-то тени. Я хотел спросить Лиса, заметил ли он, но тот лишь приложил палец к губам, призывая к молчанию. Я постарался как можно пристальнее вглядеться в серую дымку, хотя по факту и собственные ботинки видел уже нечётко. Туман входил в свои права, и никто не мог с ним спорить.

Тени двигались, потом раздался вполне явственный скрип колёс, и вдруг почти прямо перед нами из ниоткуда материализовалась инвалидная коляска, которую толкали две сиамские кошки из «близких к природе». В самой коляске, закутанная в плед, сгорбатившись, сидела пожилая кошка, на вид куда более старая, чем та же мисс Рози.

Мой учитель удовлетворённо кивнул и, сложив руки перед грудью, отвесил гостье церемонный поклон на восточный манер. Старуха-сиамка в коляске едва качнула головой.

— Здляствуйте, мисье Лянь-ци. Ми слисали, сто ви хотели видеть насю госпозю, — с певучим азиатским акцентом промурлыкала одна из кошек. — Сто ви хотели ей сказять?

— Во-первых, я хотел ещё раз поклониться мадам Фури Вонг, — с мягкой улыбкой начал мистер Лис, месье Ренар, Лисицын или, как я теперь уже знаю, Лянь-ци. — Во-вторых, я хотел поговорить с ней лишь об одном: не могла бы она убраться из моего Лондона к чертям собачьим?

От таких слов и такой наглости даже у меня перехватило горло. Туман дрогнул, и за спиной у женщины в коляске мгновенно встали пять шипящих от ярости сиамских кошек. В их лапах подрагивали ножи, спицы и тонкие цепи с крючками на концах. Да, когда надо, мой скромный наставник умеет завладеть всеобщим вниманием.

— Мадам Фури Вонг, милые дамы, надеюсь, вы не сомневаетесь, что как джентльмен я могу быть очень любезным, — невозмутимо продолжил Лис. — Когда захочу. Но сейчас не время для реверансов. Вы перешагнули красную линию, пролив кровь. Вы сами вызвали меня на этот пустырь, когда сволокли сюда тела трёх девушек, придушенных вами в разных концах порта. Кого заинтересуют две красотки-«киски», тащащие на себе третью, едва передвигающую ноги. Напились, конечно! А вот убивали вы их именно здесь! Как известно, мёртвое тело не выталкивает кровь, вам же нужна была кровавая бойня. Вы хотели показать мисс Рози, кто теперь хозяин в порту, не так ли?

— Мисье Лянь-ци осень умный лис, — без улыбки подтвердила та, что вела переговоры. — Но он мозет сам всё сплосить.

Из тумана понуро вышла старая кошка: