— Где охрана? — спросила она поверх трубки.

— Спит. Телефон не работает. Расслабься и получай удовольствие.

— Отличный совет, — Элеонор бросила телефон обратно на каминную полку, подошла к бару и налила себе бренди. Сделала глоток и только потом посмотрела на Инэрис ещё раз. — Если ты не догадалась, здесь не курят. Или противопожарную систему ты тоже отключила?

— Я ждала тебя и очень переживала.

Элеонор состроила гримасу, долженствующую выразить всю степень её доверия к сказанному, и пробормотала что-то вроде:

— Ага.

Инэрис снова откинулась в кресле и какое-то время просто разглядывала сестру.

— Ты не изменилась. Совсем, — произнесла она.

Элеонор дёрнула плечом.

— Если ты пришла сделать мне комплимент, то мне, конечно, приятно, но… У меня дела. И, кстати о делах, что это за мисс блонд, и почему я должна была её отпустить?

Инэрис пожала плечами.

— Она работает на меня.

— Догадалась. И что она хотела?

Инэрис сделала затяжку, выпустила ещё одну струю дыма и посмотрела на Элеонор поверх неё.

— Мы выслеживаем того, кто продаёт мафии экспериментальное оружие. Обрадуй меня, скажи, что это не ты.

— О, небо, — Элеонор расхохоталась, — ты шутишь? Вся эта дребедень об общем благе, и всё такое — ты что, до сих пор это не переросла?

— Заткнись и отвечай на вопрос.

Элеонор взяла стакан и подошла к соседнему креслу. Развернула его так, чтобы смотреть прямо на собеседницу, и села.

— Тут есть прослушка или что-то ещё?

— А ты боишься тюрьмы?

— Я боюсь, что ты больна, и твоё безумие заразно.

Инэрис сдавила сигарету так, что пепел посыпался на дорогой бархат подлокотника, и Элеонор тут же указала ей на эту оплошность.

— Ты что, решила пытать мою мебель? А-ну перестань.

Инэрис только усмехнулась.

— Отличная мысль. Так ты будешь говорить или нет?

Элеонор фыркнула.

— Точно, ненормальная. Ладно, поскольку ты не отстанешь — да. Я продаю эти стволы. Но если ты захочешь сдать меня Ордену, то вряд ли успеешь это сделать — я сентиментальностью давно переболела.

Инэрис покрутила сигарету в пальцах, размышляя.

— Элеонор, я могу тебе доверять?

Элеонор расцвела в улыбке:

— Конечно, сестра.

Инэрис снова затянулась, обдумывая, как лучше поставить вопрос.

— Если я обещаю, что не сдам тебя Ордену, ты согласишься мне помочь?

Глаза Элеонор блеснули.

— Помочь в чём?

— Как насчёт сотрудничества с правительством?

Элеонор повела плечами, поудобнее устраиваясь в кресле.

— Цены и товар?

— Пока не решила.

— То есть всё, что тебе нужно, это договор о мире? Вы не трогаете меня, я не трогаю вас?

— Мне нужна будет информация. А ещё пригодятся деньги. И оборудование. И конечно, ты не должна обсуждать это ни с кем, кроме меня.

Элеонор задумалась на секунду.

— Если это не поставит под угрозу мою жизнь и благосостояние, то почему нет. Я всегда за мир.

— Хорошо, — Инэрис достала из нагрудного кармана визитку и положила на стол. — Я позвоню.

Она встала и подошла к двери, затем остановилась и посмотрела на Элеонор через плечо.

— Эл…

— Меня зовут Элеонор, — поправила та, не поднимая глаз от кусочка картона.

— Элеонор, где ты была всё это время?

Теперь Элеонор обернулась к ней, и в глазах её Инэрис почудилась грусть.

— Нигде, Иса.

— Как это понимать?

Элеонор отложил визитку на стол и снова взялась за стакан.

— У меня был очень богатый выбор, если мы говорим об одном и том же. Умереть или отправиться в Ад.

— И ты выбрала Ад?

— Нет, — Элеонор усмехнулась, — я выбрала пустоту. Уйди, Иса. Я очень устала.

***

На организацию экспедиции ушло больше трёх недель — откровенно говоря, Иса и не хотела спешить. Хорошо понимая, что место, куда она планирует спуститься, внезапно вызвало интерес сразу трёх сторон, она, тем не менее, не могла заставить себя форсировать события. С одной стороны — из осторожности. Повредить саркофаг, благополучно пролежавший на дне моря тысячу лет, было страшно. С другой стороны — потому что всё ещё не знала, что скажет Авроре, когда та откроет глаза.

Большую часть расходов на операцию — а заодно и на организацию нового медицинского центра, где должны были заниматься вскрытием капсул — взяла на себя Элеонор. О своих целях Иса не говорила ей ничего. Она понятия не имела, как сестра отреагирует на новости о возвращении Авроры. Лишь окольными путями попыталась выяснить, знает ли та что-либо об Атлантиде. Иса не сомневалась, что Элеонор отлично умеет врать — и всё же знала её достаточно, чтобы сказать: Элеонор действительно ничего неизвестно ни о состоянии Авроры, ни даже о самом существовании Атлантиды.

«Но тогда чей корабль мы видели под водой?» — снова и снова задавала себе Иса вопрос, ответа на который найти не могла.

Помимо двух саркофагов, найденных в личных апартаментах Авроры, со дна подняли ещё двадцать два. Все они были установлены теперь в отдельных помещениях, каждый находился под пристальным наблюдением лучших специалистов, которых только Исе удалось отыскать в столь сжатый срок.

Она сама много раз обошла саркофаги, раздумывая, с чего начать. Как их активировать Иса знала достаточно хорошо — больше смущал вопрос, чего от них ждать?

Открыть один из тех двадцати двух, которые были найдены позже, казалось куда более безопасным, чем связываться с теми двумя, что касались Авроры. Но Иса ничего не могла с собой поделать — два самых первых интересовали её куда больше.

Когда всё, наконец, было готово, и решение принято, Иса подстраховалась, как только смогла — момента пробуждения вместе с ней ждали и медики, и психиатры, и бригада автоматчиков. Своих людей она убрала подальше от места действия, заранее проинструктировав, что делать, если «объект» поведёт себя агрессивно.

В то же время Иса никому не хотела показывать, как именно проходит активация — на сенсорной поверхности нужно было начертить всего один знак из давно забытого алфавита. Система была древней и вовсе не предназначалась для военных операций — напротив, всё делалось настолько просто, чтобы можно было разбудить напарника быстро и экстренно. Этот символ Иса оставила только троим сотрудникам своей команды, а на первом саркофаге чертила его сама.

Крышка зашипела и послушно двинулась в сторону. Иса затаила дыхание. Из-под полупрозрачного экрана медленно показывалось красивое, молодое идеально ухоженное лицо. Только на щеках через некоторое время показались дорожки инея.

Губы императрицы задрожали, как от холода. Иса необычайно остро вспомнила это состояние — только ей пришлось пережить его не в окружении медиков, а в чужом, опасном мире, рядом с людьми, которые собирались её использовать.

— Аврора… — тихонько позвала она.

Аврора медленно открыла глаза.

— Ты помнишь меня?

Аврора смотрела на неё расширившимися зрачками, и на мгновение Исе стало страшно. Потом бывшая императрица подняла руку и коснулась горла.

Губы её шевельнулись, но не произнесли ни звука.

Иса инстинктивно наклонилась.

— Какой… сейчас год? — она скорее прочитала по губам, чем разобрала звук.

— Две тысячи тридцать третий по летоисчислению Земли. Мы полагаем, что с момента твоего усыпления прошла около тысячи лет.

Аврора устало закрыла глаза.

Но губы её снова шевельнулись. Иса не была уверена, но ей показалось, что она разобрала:

— Он… идёт.

Эти три недели Иса провела в разъездах — так что не было времени ни на встречи с Дезмондом, ни на объяснения с Ноланом. Видеться с Дезмондом походя не хотелось — слишком многое нужно было обсудить. Она боялась даже звонить ему, потому что чувствовала, что не сможет одновременно думать об экспедиции и о том, что происходило между ними. О том, чем собирается заняться, она рассказала ему сразу. Разумеется, новость о том, что Орден не будет принимать участия в подъёме саркофагов, Дезмонд встретил без энтузиазма.