Заметив, что несмотря на боевой запал, резать помидоры у него получается не очень хорошо, Иса отодвинула его в сторону.

— Ну уж с ножом-то я справлюсь! — пообещала она. Действительно, капризный овощ разлетался под её движениями только в путь.

— У вас в Ордене был какой-то особый курс по борьбе с помидорами? — поинтересовался Дезмонд.

— Ну почти, — призналась Иса. — Пару раз приходилось бороться с чудовищами растительного происхождения. Тут, знаешь, всякое водилось после войны. Радиация и всё такое.

Закончив с салатом, она отошла подальше, села за стол и стала наблюдать, как Дезмонд покачивает сковородкой, давая яичнице прожариться со всех сторон.

— Дез… — сказала она негромко через какое-то время. — Я думаю, нам надо поговорить о том, что произошло.

Дезмонд бросил на неё короткий взгляд через плечо.

— Я видел, кто-то просматривал запись нашего разговора с Луаной, — поделился он.

— Извини. Если бы не это, я бы тебя не нашла.

— Ничего. Я не хочу ничего от тебя скрывать.

Дезмонд замолчал. Какое-то время над кухней висела тишина. Потом Иса спросила:

— Ты всё ещё любишь её?

Дезмонд глубоко вздохнул и вместо ответа произнёс:

— Мы с ней видели около двадцати лет назад. Так вышло… Мы провели ночь.

Иса молчала, не зная, как это воспринимать. По всему выходило, что она не имеет никакого права ревновать.

— Я не знаю, люблю её или нет, — признался Дезмонд. — Она была первой… Первой для меня. Но как бы там ни было. Я не мог бросить её, когда она просила о помощи. Тем более…

Он замолк.

— Договаривай, — поторопила Иса, чувствуя, что самое важное он ещё только собирается сказать. — Тем более — что?

— Тем более, она просила помочь не себе.

Дезмонд снова на какое-то время замолк, подбирая слова.

— Мы недолго говорили, и я ничего толком не успел понять. Но она сказала что-то про сына… Которого хочет спасти.

В наступившей тишине Дезмонд принялся раскладывать яичницу по тарелкам.

— Дезмонд, — осторожно спросила Иса. — А двадцать лет назад у неё сын уже был?

— Тебе чёрный с сахаром, как всегда? — спросил Дезмонд, игнорируя вопрос.

— Дезмонд! — окликнула Иса, но тот как будто бы ничего не замечал.

Иса поразмыслила и тоже сменила тон.

— Знаешь, — мягче сказала она. — Я ничего от тебя не вправе требовать. И мне тоже есть что тебе рассказать.

— Это касается Нолана? — забыв и про кофе, и про свою демонстративную молчаливость, Дезмонд в упор посмотрел на неё.

— Очень косвенно, — Иса опустила взгляд на часы. — Но я боюсь, что у нас нет времени на это прямо сейчас. Давай встретимся вечером и обо всём поговорим.

— Ты куда-то спешишь?

— Я тебе говорила о своём решении и не собираюсь его менять. Осталось только проконтролировать, чтобы всё прошло хорошо.

Вопрос о том, что делать с наследием Атлантиды, не давал Исе покоя все прошедшие дни. И чем больше она об этом думала, тем отчётливей приходила к выводу, что её не устроит ни один союз.

Вариант отдать тело Авроры её злейшему врагу, Галактиону, оставался неприемлемым, какие бы сладкие слова тот не говорил. Однако если до недавних пор она ещё рассматривала союз с Каленом и Анреем, то после недавних событий этот вариант тоже полностью отпадал. Инэрис знала, что не права. Подозревала даже, что Аврора не одобрила бы её подход. Следовало взять себя в руки и просчитать ситуацию со всех сторон. Но Иса не хотела даже пытаться. Она ещё готова была простить Ордену предательство во время войны. Готова была попытаться понять теорию меньших жертв, согласно которой погибли все её ученики. Но заключить с ними союз сейчас означало предать Дезмонда, а в каких бы жестокостях не обвиняли Инэрис Магдаро, никто никогда не уличал её в предательстве.

С точки зрения Ордена честь была старомодной роскошью, каждый свой поступок следовало соизмерять с получаемым от него благом, а уж никак не стопорить себя глупой этикой.

Инэрис была не совсем согласна. Она тоже предпочитала не оглядываться назад. Даже спустя тысячу лет этот метод помогал ей абстрагироваться от неудач прошлого и каждый раз бросаться в новую битву как в первый раз.

Но Инэрис также считала, что её слово и доверие тех, кто хорошо её знает, стоят слишком дорого, чтобы стать разменной монетой в очередной эпизодической стычке. Терять доверие Дезмонда она не собиралась абсолютно точно.

Однако все эти табу никак не проясняли главного вопроса: что делать дальше?

В том, что от Джона помощи ждать бесполезно, Иса почти убедилась. Её собственных сбережений вряд ли хватило бы на подобную экспедицию.

Счастье привалило внезапно, когда Иса уже собиралась искать помощи по другую сторону закона.

— Келли, что там? — Инэрис нависла над плечом Джери и приникла к нему щекой, вслушиваясь в наушник.

— Тут классный интерьер, — сообщила Келли, — мне особенно нравятся светильники. У отца…

— Келли! Камеру держи!

— Извини, — камера пошевелилась, и вместо витого подсвечника, висевшего на стене, показала дверь. — Опаздывает на пять минут.

Инэрис пододвинула стул и опустилась на него, по-прежнему не отрываясь от монитора.

Келли была проблемой с тех самых пор, как Инэрис решилась взяться за этот отдел. Строго говоря, идея не нравилась ей с самого начала — последние пятьдесят лет сотрудничества со спецслужбами развеяли все её надежды в прах. Однако Джон просил. Джон предлагал и уговаривал, обещая, что лимиты средств будут безграничны, а людей она будет подбирать сама. А ещё Джон обещал, что если проект продержится три года, то маленькую спецгруппу преобразуют в серьёзный отдел, где Исанна сможет делать всё, что захочет.

Инэрис к тому времени не хотела уже ничего. Она пыталась создать задуманное столько раз, что успела возненавидеть всё, что связано с политикой, и трижды пожелать человечеству счастья в объятиях любых Преисподих и Орденов. Время от времени она представляла себе, как попросту улетит, едва эцин появятся на Земле. Угонит какой-нибудь кораблик и отправится путешествовать, наплевав на всё.

В другие дни она сидела часами и пыталась понять, что же ей мешает. Она знала историю основания Ордена от и до наизусть. Она также едва не наизусть знала историю Империи — и ещё десяток историй, но каждый раз едва собирала достаточно людей, чтобы назвать свою организацию не бандой разбойников, но орденом, этот орден пожирал себя изнутри.

Инэрис не знала, зачем повелась на россказни Джона опять, но она повелась — и пожалела о своём решении уже на второй день.

Лимит средств оказался демоверсией того, что должно было ожидать её впереди, в светлом «когда-нибудь», когда проект оправдает себя.

Богатейший выбор человеческих ресурсов сводился к трём десяткам заключённых разной степени вины — как оказалось, рассекречивать проект и вести переговоры с теми, кто пока ещё имел гражданство, было запрещено.

Единственным светлым пятном на первом этапе проекта стала Тина. Её Инэрис знала уже почти три сотни лет. Тина была бессмертной, как и она, и на Тину она могла положиться. Правда, доступным этот ресурс сделало то, что Тина отсиживала срок за воровство, и факт этот Инэрис абсолютно не удивил — это было весьма в её духе. Слово дисциплина — вместе со словом закон — было кем-то вычеркнуто из её словаря.

Джери Инэрис откопала с немалым трудом, и эта находка пока не приносила сюрпризов. Как и Тина, она не отличалась чёткими представлениями о военном уставе, но, по крайней мере, своё дело знала. Джери была хакером — и хакером достаточно хорошим, чтобы обеспечить группе дополнительную статью доходов.

А вот с кем Инэрис не могла найти общий язык, как ни старалась, так это с Келли. Келли она взяла с расчетом — и не малым: как и Тина, та отлично обращалась с огнестрельным оружием, знала о нём всё и могла, кажется, собрать револьвер из коробки спичек, но это было не столь важно, потому что стрелять Инэрис умела и сама. В Келли привлекало другое — глаза. Инэрис так и расплылась в улыбке, увидев эту мордашку, потому что на Келли не купился бы разве что полный импотент. Такого, впрочем, всегда можно было отправить общаться с Тиной.