— Ты меня слышишь?

— Да.

Инэрис чувствовала собственным животом, что оказавшийся прижатым к ней Дезмонд не слышит сейчас ничего.

Дезмонд вообще плохо соображал с самого утра.

Проснувшись и не обнаружив Инэрис рядом, он в самом деле решил, что та сбежала, смутившись своей вчерашней неудачей. От этой мысли стало почему-то тоскливо. Будто выхватили из рук едва надкушенный фрукт.

Дезмонд подумал про себя, что обязательно отыщет беглянку, едва закончит задание. Почему бы и нет? Ведь всегда можно сказать, что она просто талантливая молодая адептка.

От этой мысли в груди заныло, потому что она подвела к следующей. Дело было не в том, стала бы Иарлэйн адепткой или нет. Дезмонд не слишком сомневался в том, что найдет способ уговорить её полететь с ним. Дело было в том, что Иарлэйн была смертной. Дезмонд достаточно уже видел, как умирали его братья по ордену — они были как мотыльки. И как бы ни хотелось, привязываться к ним было нельзя.

Много раз он заговаривал с Аэцием об эликсире, о том, что должен быть способ восстановить утраченную формулу, но тот всегда отвечал однозначным нет. Почему — Дезмонд не знал. Зато он знал кое-что ещё — те четверо, которых он видел с Ренгаром, так же были бессмертны. А значит, были и другие способы обрести бессмертие.

Дойдя до этой мысли, Дезмонд улыбнулся и на секунду сам удивился тому, как далеко зашли его планы. Инэрис ещё не сказала «да». Если подумать, Инэрис не сказала ещё «да» ни разу. Даже если Дезмонд просто спрашивал, принести ли дичь.

Эту мысль он, впрочем, сразу же отогнал как неконструктивную и стал думать о том, что делать дальше.

Получалось плохо. Мысли постоянно возвращались к Инэрис. К её узким плечам и белой коже — такой, какой Дезмонд не видел много лет.

На этих мыслях его и прервал хлопок двери. А затем на пороге появилась Инэрис, и Дезмонд обнаружил, что просто стоит и глупо улыбается, глядя на неё. Инэрис была красива. Теперь Дезмонд видел это даже сквозь грубую ткань плаща, лишь подчёркивавшую стройный стан и узкие бёдра. В ней было что-то волшебное, что-то неземное, что и вызывало у Дезмонда эту глупую улыбку.

А потом Инэрис подошла вплотную, и думать стало совсем сложно. Если до этого в голове у Дезмонда бесконечно крутилась картинка, на которой Инэрис в одном только полотенце, прикрывшем грудь и бёдра, наклоняется, чуть выставив вперёд одну ногу, а затем быстрым движением отбрасывает мокрые волосы назад, то теперь Дезмонд почти физически ощущал, как касается её тонких, но перевитых узелками крепких мышц рук. Жажда ощутить их на ощупь была настолько велика, что Дезмонд не только пропустил второй вопрос, но и, поймав Инэрис за талию, прижал плотно к себе.

На губах Инэрис играла улыбка. Жадная и торжествующая одновременно. И именно эта улыбка в миг отрезвила Дезмонда, заставив почувствовать себя обманутым.

— Прости, — сказал он и убрал руку.

Инэрис и не думала отстраняться. Будто ждала, когда Дезмонд передумает. Однако магия момента ушла, и Дезмонд уже не собирался продолжать. Он отошёл чуть в сторону, избегая контакта, и прислонился спиной к стене.

Инэрис выглядела разочарованной. Читать по её лицу было легко, хоть оно и казалось холодным на первый взгляд. Дезмонд довольно быстро понял, что Инэрис не краснеет, а все эмоции её скользят глубоко внутри, никогда не касаясь поверхности — губ или щёк. Но Инэрис выдавали глаза. Нужно было всмотреться вглубь, как смотрят в воду, стараясь разглядеть дно. Тени рыб и таинственных чудовищ, скользившие там, были столь отчётливы и громоздки, что Дезмонду становилось страшно, когда он вглядывался слишком долго. Но от этого лишь крепла невидимая связь, возникшая между ними. Дезмонд был уверен почему-то, что кроме него этих чудовищ не видит никто.

— Я сказала, что искала лодку, — повторила Инэрис. — И нашла. Мы можем собираться и уже к вечеру будем в большом городе. Там будет и горячая вода, и тёплая постель. Для каждого своя.

— Хорошо, — повторил Дезмонд, вызвав в глубине голубых глаз всплеск разочарования и, не удержавшись, улыбнулся.

***

Лодка оказалась совсем даже не лодкой, а довольно просторным паромом, на который поместились и лошади, и путешественники. Паромщик мерно шевелил шестом, берега реки проплывали по обе стороны. Дезмонд стоял, глядя на Инэрис, севшую на самый край и спустившую в воду босые ноги — будто мало ей было той воды, что накрывала их пеленой со всех сторон.

— О чём ты думаешь? — спросил Дезмонд, присаживаясь на корточки рядом с ней.

Инэрис покосилась на него и, подтянув одну ногу к груди, обняла её руками.

— Я вспомнила одно место, — сказала она. — Там тоже был паром. И море. С неба падали звёзды, казалось, протяни ладонь и… — она замолкла.

Так и не дождавшись продолжения, Дезмонд спросил:

— Там был с тобой кто-то ещё, да?

— Да.

— Поэтому ты не веришь теперь никому?

— Что? — Инэрис посмотрела на него, на миг лицо её надломила странная, болезненная улыбка, а затем она расхохоталась в голос. — Боже, нет. С тех пор столько всего произошло… Просто… Мне запомнился тот вечер, вот и всё. Я тогда был счастлива и думала, что впереди меня ждёт ещё настоящее счастье. А оказалось… — она закусила губу и замолчала надолго, а потом всё же закончила, — а оказалось, впереди только пустота, пыль дорог и бесконечный дождь. Если бы кто-то сказал мне тогда, что всё будет так — я бы не поверила, — добавила она после паузы.

— Меня тоже удивила моя жизнь, — Дезмонд устроился поудобнее. — Бывало, мне казалось, что всё, конец. В меня никто не верил, меня объявляли предателем… Однажды мне чуть не отрубили голову. Я лежал, смотрел на топор, нависший над моей шеей… А двое людей спорили, как лучше использовать меня. И все мои близкие смотрели. Просто смотрели, — Дезмонд усмехнулся. — Но всё всегда заканчивалось хорошо.

— Тебе везло, — сказала Инэрис.

Дезмонд пожал плечами, не желая спорить.

— Это всё не важно, — Инэрис тоже улыбнулась, глядя в никуда. Она поймала руку Дезмонда и сжала её в своей. Тот не сопротивлялся, и Инэрис решила, что это хороший случай продолжить разговор. Нужно было аккуратно выведать всё, что связано с орденом и прошлым Дезмонда, но думалось почему-то совсем не о том. И, не придумав ничего лучше, Инэрис спросила: — Дезмонд, почему ты мне отказал? Ты же сам с самого начала… Чёрт, если честно, я даже поверить не могу, что не нравлюсь тебе.

— Ты вообще не можешь поверить, что можешь не нравиться.

— Это не так!

Дезмонд рассмеялся.

— Дело не в тебе. Просто… Я не люблю так. Для меня секс — это близость. Самая большая близость, на которую способны люди. Я хотел бы иметь её с тобой. Но я хочу, чтобы для тебя она значила то же, что для меня.

Инэрис фыркнула.

— И часто на это ведутся?

— Что?

— Не держи меня за дурочку, — она чуть повернулась и наградила Дезмонда насмешливым взглядом. — Скольким ты уже это говорил?

Дезмонд забрал руку и ответил спокойным взглядом, однако Инэрис почему-то ощутила укол в груди.

— Только тебе.

Оба отвернулись к воде и замолкли.

— Кажется, что я такой со всеми, да? — спросил Дезмонд после долгого молчания.

Инэрис промолчала.

— У меня такое в первый раз. Но я не привык долго думать и сомневаться. Зачем? Чтобы спустя годы жалеть?

— Уверена, что ты никогда ни о чём не жалел.

— Нет, — Дезмонд снова посмотрел на неё. — Ни разу.

— И ничего бы не поменял?

— Нет.

Инэрис посмотрела на него и поймала пронзительный взгляд. В нём ещё чувствовалась обида, но к ней примешивалось и твёрдое упрямство.

— Извини, — сказала она и снова поймала руку Дезмонда. Слабо улыбнулась и наклонилась, чтобы коснуться его губ. Она оставляла возможность выбора, хотя была уверена, что Дезмонд ответит — но вместо этого раздался удар и послышался из-за спины голос паромщика:

— На месте!

Инэрис усмехнулась и вскочила на ноги, на ходу подхватывая стоящие рядом сапоги.