Война оказалась совсем не такой, какой она хотела её увидеть, когда мечтала, глядя на звёзды.

Первым разочарованием стало то, что за всё прошедшее время ей лишь несколько раз удалось попасть в настоящий бой. Всё время она проводила, летая от одной системы к другой, пытаясь убедить мелкопоместных губернаторов и виконтов в том, что бесконечная оборона своего собственного мира не принесёт им победы в войне.

У Инэрис получалось, но на это уходило драгоценное время, а флот, которому по-прежнему не было имени, продолжал наносить удары то с одной стороны, то с другой.

Отвечать Инэрис не успевала. Даже стратегию ей приходилось разрабатывать по ночам, иногда — вдвоём с Авророй или даже Аэцием, которые тоже, казалось, не спали никогда.

Вторым разочарованием стало то, что флот противника вспарывал тело империи, как наточенный нож тушу свежеубитого кабана — легко и плавно, будто бы наслаждаясь каждым ударом. Целей его Инэрис понять не могла. Не могла понять их и Аврора. Зато Галактион всегда безошибочно называл, куда будет направлена следующая атака. Оставалось верить ему на слово, но и это не помогало — потому что сил, которые удавалось собрать, было слишком мало, чтобы успеть везде.

Мечтая о войне, Инэрис всегда представляла, как её блестящий под звёздным светом фрегат артиллерийскими залпами будет разметать в прах полчища врагов. Вместо этого она лишь наблюдала, стиснув зубы, как эти полчища разметают куцые стайки её союзников.

Третье разочарование Инэрис не касалось войны, но и оно не давало ей уснуть. С тех самых пор, как она впервые увидела корабль противника, с тех пор, как вернулась из экспедиции в сектор Галаки, Инэрис не получила ни одного письма.

Она продолжала отправлять Рейвену сообщения, всё более тревожные с каждым разом, потому что исчезновение его сейчас, когда никто уже не знал толком, кто жив, а кто мёртв, наводило на самые неприятные мысли.

Инэрис то и дело вспоминала, как в их последнем разговоре написала Рейвену, что им не о чем говорить. Теперь ей до безумия хотелось вернуть тот день, чтобы изменить свой ответ — но было поздно.

Сидя на постели в своих апартаментах в Каранасе, Инэрис устало смотрела на коммуникатор, который за эти месяцы разрывался звонками с любых номеров — но только не с номера, который она хотела увидеть больше всего.

Будто в ответ на её ожидания раздалась мелодия весеннего вальса, и на экране загорелся портрет Авроры.

— Да, — произнесла Инэрис, проведя пальцем по экрану.

— Галактион прибыл. Совещание через десять минут.

Инэрис кивнула в знак того, что услышала, и отключила связь. Провела руками по волосам, которые с каждым днём казались ей всё более несуразным излишеством и, потянувшись за заколкой, собрала их на затылке, а затем стала одеваться.

Коридоры резиденции были полны людей. Инэрис заметила это, потому что обычно в Каранас допускались только избранные, а эти стояли выше того, чтобы распускать сплетни в будуарах. Теперь со всех сторон в неё впивались иглы выжидающих взглядов.

Чего они ждали? Инэрис не могла понять. В этих взглядах не было надежды, скорее уж ожидание того, что она оступится, затаившееся на дне зрачков злорадство.

Оступиться Инэрис не могла. Этому её не учили. Она шла, не сбавляя скорости и делая вид, что не замечает никого вокруг, и так же спокойно, отдав честь гвардейцам, вошла в кабинет императрицы.

С тех пор, как Инэрис была здесь в прошлый раз, это место изменилось. Исчез огромный деревянный глобус, стоявший раньше в самом центре залы, а на его месте появился стол с галапроекторами, над которым светилась карта галактики. Пропали статуэтки из книжных шкафов, а сами книги теперь заменили россыпи инфокристаллов и рулоны с распечатками сводок с фронтов.

«Игры кончились», — поняла Инэрис, и от этого открытия ей стало не по себе.

Аврора стояла по другую сторону стола в своей обычной багряной мантии, но и её лицо претерпело те же изменения, что и кабинет — больше она не прятала жёсткого взгляда за напускной заботливостью. Глаза её, внезапно показавшиеся Инэрис бесцветными, смотрели цепко и пронзительно.

Галактион стоял сбоку. Этот человек, в отличие от Авроры, не менялся и, видимо, не мог измениться вообще. Он не нравился Инэрис, потому что как бы она ни старалась, у неё не получалось Галактиона прочитать. На все вопросы, даже самые неожиданные, Аэций отвечал с мягкой улыбкой, будто говорил с ребёнком. И ответы всегда входили в полный клин со всем, что знала и во что верила Инэрис.

Инэрис коротко поклонилась и щёлкнула каблуками, приветствуя старших. Галактион кивнул, а Аврора лишь опустила взгляд на карту.

— Есть что-то новое? — спросила Инэрис.

Аврора молчала.

— Нужно ей сказать, — произнёс Аэций тихо.

Инэрис вздрогнула и перевела взгляд с одного на другую, а затем подошла к столу и остановилась, стиснув зубы, чтобы не выдать раздражения. «Игры кончились, но императрица продолжает спектакль».

Аврора вздохнула.

— Элеонор исчезла.

Инэрис резко подняла голову, вглядываясь в лицо императрицы.

— И это не всё, — добавила Аврора. — Галактион считает, что следующий удар придётся по нам. По Нимее.

— Это невозможно, — Инэрис повернулась к Аэцию. — Я имею в виду… не Элеонор. Тут я не удивляюсь ничему. Система окружена кольцом боевых спутников. Никто не пересечёт её…

— Удар придётся сюда, — спокойно повторил Галактион. — Возможно это или нет.

Инэрис перевела мрачный взгляд на императрицу.

— Я считаю, что Нимею нужно оставить. Утром был отдан приказ об эвакуации.

— Но… Это значит — сдаться, — Инэрис стиснула кулаки.

— Не знаю, — Аврора потёрла глаза, — если мы сможем отстоять планету — мы её отстоим. Людям здесь делать нечего.

— Конечно, мы её отстоим. Я отдам приказ…

Инэрис вздрогнула, почувствовав, как пульсирует у бедра коммуникатор.

— Простите, — буркнула она и потянулась к кому. На экране высветился незнакомый номер, но именно незнакомые номера в последнее время интересовали её больше всего.

Инэрис шмыгнула в коридор и нажала приём. Когда на экране показалось лицо Рейвена, сердце едва не выпрыгнуло из её груди.

— Привет, — только и смогла прошептать она.

Жив! Рейвен был жив. Теперь уже не могло быть сомнений в том, что они смогут отстоять Нимею.

Рейвен говорил какую-то чепуху, извинялся… Инэрис в тот миг готова была простить ему что угодно только за то, что он был жив. А когда Рейвен произнёс:

— Прости, что за все эти семь лет ни разу не пытался связаться с тобой…

Инэрис поняла, что сердце остановилось.

Смысл фразы дошёл до неё не сразу, и на какие-то несколько секунд она решила было, что Рейвен оговорился.

А в следующую секунду всё потеряло значение, потому что, подняв глаза от экрана, Инэрис посмотрела в окно и увидела, как от горизонта стремительно приближается стайка чёрных точек. Она повесила трубку и буквально бросилась назад в кабинет. Аврора уже говорила с кем-то по внутренней связи, вовсю отдавая приказы.

— Я в ангар, — бросила Инэрис.

— Нет! — нагнал её оклик императрицы, когда она была уже у самых дверей.

— Что? — Инэрис резко развернулась. — Надо организовать оборону, потом будем решать…

— Первую волну атаки примут Терс Мадо.

— Но ими некому командовать!

— Ими есть кому командовать, — вмешался Галактион. — Дез… Волк справится. Твоя задача сейчас собрать все возможные силы. Аврора займётся эвакуацией, и… Нам надо завершить ещё один разговор. Как только выполнишь приказ, возвращайся сюда.

Инэрис скрипнула зубами и едва не застонала в голос. Она обернулась к Авроре:

— Ты позволишь этому… Этому командовать обороной?

— Он прав, — отрезала Аврора. — Тебе ещё рано умирать. А мы не закончили разговор. Не трать время зря.

— Есть! — Инэрис отдала честь и, сжав кулаки, бросилась к выходу.

Суть поручения была ясна — Аврора хотела, чтобы она снова занялась дипломатией. Снова принялась уговаривать всевозможных князьков прийти на помощь. Но Инэрис не собиралась оставаться на земле, когда в небе разворачивался бой. Она бросилась к ангару и, уже подняв в воздух истребитель, принялась связываться с герцогами.