Оставался ещё один вариант — можно было перенести один из истребителей на ту взлётную полосу, которой только что воспользовался Рейвен, вот только Дезмонд слабо представлял, как это сделать — каждый истребитель весил, должно быть, больше сотни килограмм.

Он оглянулся на Эмриса. Вдвоём они могли бы попробовать…

Дезмонд присел на корточки рядом с Эмрисом и легонько ударил его по щеке, чтобы привести в чувство. Эмрис открыл глаза.

— Надо поднять корабль, — сказал Дезмонд. Эмрис не понимал, — поднять в воздух. Сюда, на взлётную полосу. Любой истребитель типа «Метель».

Эмрис неуверенно кивнул и поднял руку, но тут же уронил её назад.

— Больно, — прошептал он и затряс головой, отгоняя туман, потом уже спокойнее, — силы нет…

Дезмонд сжал кулаки. В памяти то и дело всплывали какие-то незначительные эпизоды из жизни в Академии, которым он никогда не придавал значения. И всегда Эмрис был рядом, хоть Дезмонд никогда и не думал о нём как о друге. Теперь же он вдруг понял, что Эмрис давно уже стал ему так же близок, как и Кален, если ещё не ближе.

Он сильнее стиснул кулаки, заставляя себя сосредоточиться, но ничего толкового в голову не приходило. Вместо Нефритовой Академии теперь он увидел перед собой ледяные глаза Рейвена и тонкие пальцы, легшие на ствол автомата. Дезмонд ещё не умел так убивать, но он уже знал, что мог бы научиться. Тьма рванулась из сердца неожиданно легко. Это была злость не только на Рейвена, это была злость на Орден, на Академию, на Калена, на тех, кто всегда ненавидел его, на тех, кто загнал его сюда, и Рейвен, в сущности, не был виноват ни в чём. Эта мысль мешала. Тьма слабела. Он понимал теперь, почему Рейвен так легко выстрелил в незнакомого человека, лежащего у его ног. Он понимал, почему Рейвен бросил их, не думая. Ведь для него они были — все те, кого стоило ненавидеть.

Почти инстинктивно Дезмонд вскинул руку, и бомбардировщик, стоявший через два блока от них, поднялся вверх и в несколько секунд переместился на рельсы посадочного блока 13. Посадка выглядела не слишком удачной, шасси лязгнули, высекая искры, но бомбардировщик устоял.

Дезмонд взял Эмриса на руки. Тот едва дышал. Дезмонд снова приложил руку к его груди, но злость уже спряталась в дальний угол его души, и он не решился высвободить её снова.

Дезмонд приложил пропуск к борту истребителя, стекло уехало назад. Он осторожно усадил Эмриса на место бомбардира и сам влез в пилотское кресло. Провёл пропуском по панели управления. Панель замерцала разноцветными огнями, а электроды мягко легли на шею. Стекло закрылось резким рывком. Дезмонд стартовал жёстко и почти без разгона.

Тьма окутала беглецов мягким покрывалом. Дезмонд прикрыл глаза и увидел звёздное небо. Он указал точку между Созвездием Большой Медведицы и хвостом Малой — миры Аркана.

***

Когда Дезмонд в следующий раз заговорил с Эмрисом, тот уже не дышал. Сколько времени прошло с момента его смерти, Дезмонд не знал.

— Прими его, пламя звёзд, сохрани его, вечная тьма, — прошептал Дезмонд слова, которые всплыли в его голове сами собой, и нажал кнопку катапультирования заднего сиденья.

Курс был проложен, оставалось только ждать. Чтобы не тратить воздух, Дезмонд включил режим анабиоза и установил таймер на сутки.

***

Проснувшись, Дезмонд увидел перед собой туманные контуры третьей планеты Аркана. Атмосфера искрилась молниями. Дома шёл дождь.

Дезмонд вывел бомбардировщик на орбиту и осторожно пошёл на снижение, стараясь не попадать в зону видимости радаров. Что делать дальше, он толком обдумать не успел — надеялся только на то, что дед сможет ему помочь.

Оставался шанс, что герцога вовсе нет на Аркане, но об этом Дезмонд старался не думать, не желая забивать голову проблемами, которые могли и не случиться.

Преодолев покров облаков, Дезмонд нашёл в видоискателе посадочное поле около особняка герцога Аркан и спикировал вниз.

Отодвинув лобовое стекло, Дезмонд с облегчением вдохнул свежий воздух. Дождь остался чуть севернее, а здесь пахло озоном и болотными лилиями. В парке было тихо, и всё казалось до боли родным. Настолько тихо, что на секунду Дезмонд задался вопросом, стоило ли творить все те безумства, что он сделал в последние сутки? Угроза коррекции и вечная служба в Ордене, даже годы в Нефритовой Академии — всё это казалось теперь нереальным сном. Дезмонд достал из кармана коммуникатор и посмотрел на экран. В углу монитора значилась дата «23 июня». Со дня присяги прошло больше двух недель, а до свадьбы оставалась всего одна. Значит, всё это не было сном. Дезмонд выпрыгнул на мягкую почву и двинулся к дому.

Солнце ещё не встало, и парк был пуст. Дезмонд осторожно приоткрыл дверь чёрного входа, через которую часто возвращался домой поздно ночью, когда они с Каленом сбегали в лес без разрешения или брали аэробайки и носились на них почти что до утра. «Что теперь будет с Каленом?» — мелькнула в голове мысль и тут же отозвалась болью в груди. «Он сам сделал выбор», — напомнил себе Дезмонд и отогнал её прочь. Он поднялся на второй этаж. Заглянул за угол и увидел, что спальню герцога охраняют двое солдат из гвардии дома Аркан. Это было странно и неприятно, обычно Аркан доверяли друг другу хотя бы дома. Охранники не были адептами Ордена, и убить их не представляло трудности. Но именно потому, что они не были адептами, Дезмонд не хотел их убивать.

Вернувшись на лестничную площадку, Дезмонд открыл окно, шагнул на подоконник и посмотрел вниз. В промежутке между этажами шёл узкий карниз, служивший водостоком. Дезмонд осторожно ступил на него и двинулся вдоль стены. И этим путём ему тоже доводилось ходить.

***

Герцог спал. Дезмонд посмотрел через окно на его спокойное лицо и густые седые волосы, раскинувшиеся по подушке. Щёки казались впалыми, а под глазами залегли тени, но лицо было спокойно. Изящные руки, лежавшие поверх белоснежного одеяла, казались почти прозрачными в утреннем полумраке.

Дезмонд запомнил его другим. Пять лет назад, когда они виделись в прошлый раз, дед казался Дезмонду мощной скалой, чья вершина тонула в снежной проседи. Волосы да сеточка морщин вокруг глаз, вот и всё, что тогда выдавало его возраст. Он легко поднимал над головой двуручный церемониальный меч и ещё учил внуков фехтовать. Дезмонд тогда прятал улыбку и не смел сказать, что таким мечом нынче никого не убьёшь. Лёгкие тонкие сабли ещё могли пригодиться, когда противник был псиоником, но фамильные клинки годились лишь для того, чтобы украсить стену над камином.

Теперь перед Дезмондом лежал старик. Эта мысль неприятно кольнула под рёбрами.

Окно было открыто, и ветер колыхал кружевную тюль.

Дезмонд перебрался через подоконник и бесшумно спрыгнул на пол. Всё так же стараясь не шуметь, подошёл к постели и присел на корточки около неё. Затем положил руку поверх пальцев герцога. Тот шевельнулся и приоткрыл глаза. Казалось, собственные веки сейчас весили для него больше, чем церемониальный меч когда-то. Он посмотрел на Дезмонда, неуверенно улыбнулся и снова опустил ресницы.

Дезмонд открыл было рот, чтобы сказать, как хотел видеть его, но в горле пересохло, и он выдавил только короткое:

— Дед…

Дезмонд редко называл его так, но сейчас не смог придумать ничего лучше.

Улыбка герцога стала шире, и он снова открыл глаза.

— Дезмонд? Ты?

Дезмонд сглотнул и кивнул, но горло всё равно оставалось сухим. Что-то было не так с ним. Пять лет не могли настолько изменить герцога, который принял свой титул в дни молодости империи.

— Что с тобой случилось? — спросил Дезмонд, собравшись с духом.

— Всё хорошо, — ответил ему герцог, — почему ты здесь? Ты должен быть на присяге. И я должен быть на присяге. Звёзды, какой сегодня день?

— Двадцать третье июня. Присяга была две недели назад.

— Вот как? — Эндимион выглядел расстроенным, как ребёнок. — Я не приехал…. Это всё проклятая… Не важно… Куда тебя назначили? Лётный корпус? или… как хотел Луана?

Дезмонд молчал, не решаясь сказать, не решаясь повесить ещё один тяжкий груз на сердце этого человека, которому сейчас было плохо и без его проблем. Но ведь выбора не было. Он приехал сюда именно для того, чтобы поговорить с герцогом, и говорить следовало честно.