– Вам помочь, джентльмены?

– Мисс, мы всё понимаем, – благородно отказался месье Ренар, выхватывая шпагу из трости. – Неписаные правила конского профсоюза обязывают вас, но мы не можем позволить, чтобы…

– Та тю, про что вы? – рассмеялась возница, запрокинула голову, и в звёздное небо взлетело призывное конское ржание. Эхо не успело стихнуть, а уже с четырёх концов порта ей ответили не менее шести голосов. Кебмены всегда готовы прийти на помощь друг другу, а уж красавице-кобылице тем более…

– За-са-да-а, пацаны-ы! Тикае-эм! – Крысы буквально растворились в темноте, вот они есть, а вот их уже нет. Остальные неуверенно переглядывались, но, как только через минуту стали слышны приближающиеся свистки паровых кебов, нервы сдали уже у всей местной преступности…

– Ренар! чтоб ты! сдох! – Колченогий бульдог, бессильно капая слюной, поспешно скрылся в своём разгромленном салуне.

– Я тоже тебя люблю, дружище, – вяло откликнулся лис, закрывая дверцу. – Сваливаем!

…Мы выехали с территории порта целым караваном кебов, сопровождаемые стройным хоровым пением. Кони любят петь, хоть и не всегда умеют, но вы это и сами отлично знаете. Отдавая дань уважения кобылице, спасшей пассажиров, пели, разумеется, о любви:

Такие лиричные песни обычно редки среди простых кебменов, а потому столь явная разительность контраста всегда благотворно влияет на психику, без следа смывая плохое настроение. Ведь в конце концов всё кончилось хорошо? Мы ехали как победители, я наслаждался чувством выполненного долга, измученная миссис Джулия продолжала спать, изредка вздрагивая всем телом и тревожно мяукая. Конечно, бедняжка столько пережила…

Сам месье Ренар осторожно прикладывал мой (!) платок к разбитой нижней губе, его модельные брюки в тонкую полоску из дорогой ирландской шерсти были изгрызены и порваны как минимум в шестнадцати местах, трость из благородных пород красного дерева покусана и исцарапана, в цилиндре торчала стальная игла (как он её не увидел?), а усы с левой половины морды стали заметнее реже, чем с правой.

До Тауэрского моста через Темзу мы добрались, наверное, уже практически в полночь. Редкие припозднившиеся прохожие удивлённо качали головами, глядя на нашу кавалькаду, констебли пару раз пытались свистеть вслед, но останавливать не спешили.

Уже на пороге учитель, сняв шляпу, громко поблагодарил всех кебменов за участие, кобылица получила весьма приличное вознаграждение и, кажется, даже пару раз икнула от нашей щедрости. Мне же было доверено нести на руках всё так же мирно спящую кошку.

Шарль открыл дверь не сразу, что настораживало. Фактически нам пришлось раза четыре стучать, а ведь старый дворецкий всегда славился удивительным даром предвидения, безошибочно угадывая, когда хозяин дома ещё только подходит к порогу. Что-то не так?

– Месье, я попросил бы вас впредь не оставлять на меня этого детёныша тасманского дьявола! Разбирайтесь с ним сами. Я пошёл пить капли.

Уже в прихожей мы окунулись в полнейший разгром нашего холостяцкого жилища. Вешалка валялась на полу, зонты и шляпы разбросаны, ковёр смят и закатан в угол…

– Похоже, малыш слегка разыгрался, – пробормотал месье Ренар, снимая обувь. Домашних туфель персидского стиля на месте не оказалось. – Так, я иду на поиски мелкого вредителя, а ты устрой несчастную у себя в комнате. Потом сразу ко мне – вдруг я буду нуждаться в помощи или защите?

Разумеется, мне нетрудно. Я крайне деликатно отнёс измотанную пытками и недоеданием кошку на второй этаж, тихо распахнул ногой дверь в свою комнату, не зажигая света, уложил её на свою кровать и прикрыл пледом. Судя по ровному дыханию, она будет спать до утра. Снизу из гостиной раздался приглушённый вопль ужаса. Что там происходит?!

Я поспешил вниз:

– Да пресвятой же электрод Аквинский!

– Не кричи, умоляю. Вдруг ты его разбудишь?

– Сэр, этот гадёныш!

– Не говори так о ребёнке.

– У меня нет других слов, он же разнёс всё, что можно, а что нельзя – расцарапал и перепачкал красками!

– Дворецкий пытался отвлечь его рисованием…

– Гуашью на стене?! А во что превратился ковёр? Это же клей и перья! Кого он пытался поджарить в камине? Между прочим, там ботинок Шарля?

– После ужина малыш решил немножечко поиграть в индейцев…

– Так вот откуда он взял топор? Но мои записи, сэр?! Мои записи-и! Я никогда-а… ему этого… не прощу-у!

Лис держал меня сзади, заломив руки и слегка зажав шею в локтевой захват. Я вырывался изо всех сил, а виновник всего бардака мирно спал на горке моих смятых отчётов за прошлый месяц, свернувшись калачиком, поджав хвостик и умилённо сопя крохотным носиком…

– Как на него можно сердиться?

– Легко, сэр! Дайте мне всего минуту, и я ему такое устрою…

В общем, всё кончилось тем, что, призвав на помощь Шарля, мы в шесть рук или в четыре руки плюс две лапы, не важно, соблюдая тишину, наводили порядок, наверное, часа три. Да что там, куда дольше! Мы с учителем уснули прямо в креслах, буквально вырубившись на месте. Не знаю, сколько нам удалось поспать, но казалось, что стоило мне закрыть глаза, как уже дробная трель электрического дверного молотка оповестила о новом дне и новом нежданном госте.

В данном случае гостье. Откровенно зевающий дворецкий объявил, что месье желает видеть юная леди. Она умоляет его о помощи. Дело необычайной важности. И нет, хотя бы до обеда оно никак не подождёт!

Мы встали, как два зомби, весьма смутно понимая, что происходит, где мы находимся и, вообще, кто из нас кто…

В гостиную решительно шагнула маленькая кудрявая девочка лет шести-семи, хорошо, хотя и небогато одетая, с огромными голубыми глазами и сурово сдвинутыми бровками. Она встала перед нами, неуверенно переводя взгляд с меня на учителя, словно решая, кто из нас на самом деле великий детектив Ренар. Потом просто топнула ножкой и вытянула правую руку с зажатым в ней носком:

– Вот! Найдите моего сына. Я заплачу!

На какое-то мгновение меня накрыло дежавю. Кажется, всё это уже было совсем недавно, прямо здесь, примерно с тем же антуражем и текстом. Лис автоматически протянул лапу, забрал носок и взвесил его на ладони:

– Около четырёх шиллингов, мисс Джулия?

– Да. А откуда вы знаете, как меня зовут?

Мы расступились, являя её взору зевающего, но всё ещё не проснувшегося котёнка.

– Тимми! Мальчик мой, так вы нашли его, сэр?! – Малышка всплеснула руками, округлив счастливые глаза. – Вы самый великий сыщик на свете! Про вас даже в «Таймс» написано-о! Можно я его заберу?

Месье Ренар двумя пальцами самолично поднял котёнка за шкирку, поставив блудного «сына» перед «мамой». Радость воссоединения была упоительной! Мы все, включая Шарля, искренне зевали, от всей души радуясь за эту пару. Если бы мы с самого начала просто выспросили у того же Тимми все детали, а не бросились очертя голову на поиски мамы-кошки, то, наверное, и никакого расследования не понадобилось бы.

Родители девочки приняли в семью малыша, он прижился, хоть и оказался по натуре хулиганистым мальчишкой. Как-то, вернувшись домой после двухдневной прогулки по крышам, он не нашёл маму Джулию и остальных членов семьи, квартира опустела, соседи сказали, что все куда-то уехали. Естественно, он тут же ринулся её искать, прихватив свой носок с накопленными монетками, припрятанный под половицей. Котёнок боялся, что его потеряли.