— Здорово, отец! Извини, что напылил. Арбузы у тебя есть? Пить очень хочется. — виновато сказал я.

— Нет арбуз, сапсем нет, — прошепелявил старик, — всё саранча сожрал, каждый травинка, весь арбуз.

И широко махнул рукой. Я огляделся и похолодел. То, что я сначала принял за зелёную растительность и за пыль, было шевелящимся ковром и летающей тучей саранчи. Она достаточно явственно шуршала. Я саранчу живой никогда не видел, да и откуда она на Камчатке, но фото и видео с этой гадостью мне попадались. Живое поле саранчи было страшно. Это было что-то абсолютно чуждое человеку, пугающее до озноба. Мне стало не по себе.

— Посмотреть можно, отец? — спросил я аксакала.

— Посмотреть можна, сделать ничего нельзя, а смотреть можна. Смотри, — он безнадёжно махнул рукой и повернулся к себе, под тень камышовой крыши полевого стана. — Приходи потом чай пить, а арбуз нету. Все саранча съел.

Я робко ступил на тропу войны. Тропа шевелилась быстро и деловито ковыляющей куда-то саранчой. В занесённой песком борозде были лишь полностью высохшие, почти белые арбузные плети. Точнее, их объедки и грязные куски арбузной кожуры. Саранча смела всё. Как наждаком смела. Я долго смотрел на ожившее зелёное покрывало. Насекомых было миллионы, миллиарды. Сотни, тысячи килограмм живых, шелестящих сенокосилок, пожирали всё, кроме горячего песка. Я решительно повернулся и трусцой побежал к себе в рубку бота. Там я скоренько допил остаток немного остывшего в холодильнике сливового сока и с банкой в руках опять побежал на бахчу. Зачем я набил полбанки насекомыми, я вам после скажу. А пока махнул старику рукой и дунул на берег тёплого, мелкого моря. Купаться уж больно хотелось.

— Вот, смотри, бать, — я высыпал банку с саранчой в прозрачный пластиковый пенал упаковки от медицинских картриджей ВС-4. Он был достаточно большим и длинным, чтобы принять полбанки маленьких проглотов. — А теперь смотри!

И бросил в пластиковый аквариум несколько листьев салата и порезанное на кусочки большое яблоко. Казалось, хруст челюстей саранчи, налетевшей на халяву, стал явственно слышен в нашей немаленькой каюте.

— Вижу, ну и что? Ты собираешься бросить пилотаж и пойти учиться на биолога? Или как там называются те, кто изучает насекомых? Инсектологи, что ли?

— Нет, батя. Я собираюсь получить большие деньги или другие плюшки с королевы архов. Это, — я указал на бодро шевелящуюся в пластиковой коробке саранчу, — это сотни килограмм белковой массы для регулярной кормёжки патруля архов. Которые тоже жрут мясо как саранча. А это даже для России будет накладно. Уж лучше мясо будем есть мы, люди. А саранчу, плюс какую-нибудь быстро набирающую массу зелень, вроде хлореллы, что ли, передадим на астероиды архов. Места у них там полно, ведь большая часть временно бездействующего экипажа пауков погружается в принудительный сон, выделят или соорудят длинные стеллажи или лотки какие, сделают подложку на них из съедобной для саранчи зелени, свет солнечного спектра дадут и посадят туда наших элитных производителей белка. На выходе — просто ух будет! — Я поцеловал кончики пальцев. — Конфетка просто! Шоколадная. Прессованные белковые брикеты для архов. Скажи, хорошо придумал?

Отец внимательно посмотрел на меня. Я уверенно улыбался.

— Давай сюда свою тараканью ферму, животновод. Я покажу, кому следует. Кажется, свою первую Почётную грамоту на службе клану Росс ты сегодня заработал, Серьга! Молодец, так держать!

Через пару дней, как-то совсем без излишнего шума, фанфар и чиновничьей суеты, крейсер посетила высокая делегация из Москвы. Я за ними и летал. Просто у меня был самый высокий налёт среди экипажа крейсера и самый большой опыт пилотирования в атмосфере и в космосе. Все же плотно учились по своим основным специальностям и большей частью лежали в капсулах и сидели в тренажёрах, а я менял «Конька» на бот, бот на челнок, челнок снова на «Конька» и мотался туда-сюда, с неба на землю и обратно как заводной заяц. Две девчонки из второго завоза изображали улыбающихся стюардесс, на спинки кресел челнока набросили белые, хрустящие от крахмала чехлы-подголовники, в угол салона задвинули маленький столик с минералкой. Отец, проверив челнок перед вылетом, только покачал головой. Я улыбнулся, вспомнив армейские байки про крашенную к приезду высокого начальства траву перед штабом части. Батя заметил мою усмешку и только незаметно пожал плечами в ответ.

Вернулся на крейсер я с Президентом и Министром обороны на борту челнока. Был ещё кто-то, вроде бы знакомый по физиономиям, мелькавшим по телевидению, но я не присматривался. А так народу было не сказать чтобы много. Всего семь человек. Один офицер в парадном сталинском мундире нёс одетое в зелёную брезентовую шкурку знамя. Наверное, нам оно приготовлено. Это же крейсер, военный корабль, ему своё Знамя положено. Гости спокойно разместились в салоне, я включил обзорные экраны, девицы, щебеча, раздавали минералку. Потом Министр обороны попросил разрешения пройти в кабину. Пришли они вдвоём с Президентом. Правое кресло у меня было свободным, и я предложил ему присесть и почувствовать себя космонавтом.

— А я уже и так космонавт, — рассмеялся Президент, — только удостоверения «Лётчик-космонавт РФ» у меня нет. Сам отказался, чтобы разных сплетен и пересудов избежать. Первый полёт совершил с вашим завлабом. Просил его дать порулить, Стас, правда, тогда отказал. А вы мне доверите вести ваш корабль? Как он, кстати, называется?

— Челнок это, номерной, без названия. У нас с названием пока только «Конёк-Горбунок» есть…

— Вот-вот! — оживился Президент. — На «Коньке-Горбунке» мы и летели тогда!

— …а управлять челноком вы не сможете. У вас нейросети нет. Кстати, Владимир Владимирович, вы в медкапсуле здоровье своё проверяли?

Президент на секундочку запнулся, потом решил, что тайна эта небольшая, и утвердительно кивнул.

— Тогда вы должны знать цифры своего ФПИ. Это даст вам понимание, сможете ли вы управлять космическими кораблями.

Президент посмотрел на меня, пауза протянулась немного дольше.

— Кстати о медкапсуле… Вы ведь Сергей Стоянов, не так ли? — неожиданно сменил он тему.

Я утвердительно кивнул.

— Как ваше здоровье после той аварии, Сергей? И вашего отца?

— Спасибо, мы полностью восстановились, Владимир Владимирович. Отец встретит вас на корабле. Я, как видите, везу вас в космос как пилот челнока. Так что мой вопрос был неспроста. Вы тоже можете управлять космическими кораблями. Если желание есть, конечно.

— Желание-то есть, Сергей… Но нужную мне в таком случае нейросеть я взять не могу. Её придётся отобрать у настоящего космонавта, а это не дело, и для меня решительно неприемлемо.

— Так возьмите у нас в клане нейроком, это клану ничего не будет стоить, есть запасные, а вам явно не помешает. Нейроком и за вашим здоровьем будет следить, и огромные возможности своему носителю даст, и в вашей тяжёлой работе неимоверно поможет. Это, считай, всю информацию по всем министерствам можно в памяти хранить, все имена глав муниципальных образований вплоть до сельсоветов, всех капитанов экономики и офицеров армии и флота, все телефоны по стране, всю аналитику по миру… Я даже затрудняюсь дать вам полный список его возможностей. И, естественно, закачать в него пилотскую базу. Третьего уровня для самостоятельного полёта будет вполне достаточно. Это неделя, примерно, в обучающей капсуле на крейсере или в Крыму. И пара дней на тренажёрах и в челноке. Отпуск ведь у вас есть? Вот и чудесно! Его и используете с толком для здоровья и прибытком в знаниях и умениях. А на Землю из космоса уже сами полетите! И челнок вам на Земле в качестве транспортного средства не помешает. По крайней мере, ракетой из укроповского «Бука» вас уже не собьют.