– Мальчик мой, ты обладаешь бесценным даром молчания в нужное время и нужный час. Однако в данный момент я больше нуждаюсь в собеседнике, чем в слушателе. Мы с тобой бросили всё на карту, и, пожалуй, ты имеешь право хотя бы знать почему. Я готов ответить. Спрашивай.

– Сэр, куда мы едем? То есть понятно, что в Париж. Я хотел спросить: зачем?

– Правильная формулировка вопроса – это уже половина ответа, – наставительно напомнил он, – Поясняю, наша цель помочь той несчастной лисице, которую французская жандармерия обвиняет в убийстве своего сотрудника. Если ещё точнее, то нам предстоит вытащить из-за решётки некую Крейзи Лизу.

На минуточку мне показалось, будто бы я ослышался. Неужели он говорит о той самой опасной преступнице, что в прошлый раз взяла меня в заложники, угрожая отравленным шипом, и заставила нас обоих участвовать в краже дорогущего бриллиантового ожерелья у доверчивой жены лорда Джорджа Портумберлендского?

– В прошлый раз нам удалось переиграть её, но, как ты помнишь, она всё-таки ухитрилась бежать от правосудия. Полагаю, и в этот раз ей удалось связаться с преданными сообщниками, которые принесли нам деньги и взяли билеты на пароход.

– Но, сэр… это же… Как так?! Она ведь просто сумасшедшая! Она хотела меня убить!

– В том-то и дело, – закусил нижнюю губу мистер Ренар. – Крейзи Лиза никогда никого не убивает. Вообще! Даже пробегающую мимо мышь, она не терпит вида крови. А уж предположить то, что она застрелила полицейского из губной помады? Хорошо ещё, что она не забила там всю парижскую жандармерию дамской пудреницей.

– Такое возможно?

– Для Лизы возможно всё, но, как я уже говорил, она не убийца.

Дальнейшую часть пути мы проделали молча. Так же как без лишних слов расплатились с Фрэнсисом, взяв с него обещание по мере необходимости помогать дворецкому Шарлю, и шагнули по сходням на борт судна.

«Лафонтен» принадлежал французской пароходной компании, но, разумеется, команда говорила на двух языках, и сервис находился на так называемом уровне «как в Париже». То есть свободно, безалаберно, непунктуально и несколько фамильярно. Это приходилось принимать как данность, но уж никак не обижаться или требовать каких-то особых прав.

– Где наша каюта?

– Где-то там, месье…

– А ресторан?

– Ищите по запаху лукового супа. Хотя лично я не рекомендовал бы…

– Во сколько мы прибываем в Кале?

– Я-то откуда знаю? Но вы на французском судне, значит, почти во Франции! Наслаждайтесь, месье!

Если кто не понял, то это был фрагмент нашего короткого диалога с помощником капитана. Представляете себе, что бы нам ответили, обратись мы к простому матросу? Меня буквально трясло от обиды и возмущения, но тем не менее мистер Ренар преспокойно принимал французскую точку зрения на положение вещей. Лично его всё прекрасно устраивало. Как жить в этом мире?

– Мальчик мой, не парься.

– В смысле, сэр?!

– Это русское выражение, оно значит «не беспокойся, не волнуйся, не напрягайся зря сверх меры». Мы, французы, относимся к жизни куда легче, чем вы, англичане. Возможно, именно поэтому нашим народам так нравится ненавидеть друг друга. У вас чай – у нас кофе, у вас виски – у нас вино, у вас ростбиф – у нас лягушачьи лапки, у вас леди и джентльмены – у нас мадам и месье! Париж является городом любви и наслаждений, поэтому не надо относиться ко всему с вашей упёртой британской серьёзностью. Мир велик и разнообразен! Позволь ему оставаться таковым…

Тогда я ещё не мог осознать это в полной мере. Мне, как четырнадцатилетнему подростку, полному юношеского пыла и идей максимализма, было никак невозможно спокойно реагировать на следующее:

– Я просил рыбный суп.

– Вот луковый суп для юного месье.

– Но я же хотел рыбный!

– Рыбного нет, да и какая вам разница? Суп есть суп.

То есть первая же наша попытка отобедать в судовом ресторане упёрлась в тупое недопонимание. Потом я как полный дурак заказал себе хорошо прожаренный стейк.

– Я не могу это есть, в нём кровь.

– Юный месье против мяса с кровью?

Через пару минут передо мной поставили тот же самый стейк, зажаренный буквально до углей, но внутри его по-прежнему была кровь! Если бы не гренки и сыр, я бы точно остался голодным.

Вместо привычного чая со сливками был подан крепчайший кофе с неслабой долей коньяка. Мой наставник отобрал у меня чашку, сделал большой глоток и расплылся в удовлетворённой улыбке.

– Майкл, если что, я бы рекомендовал тебе взять десерт и свалить в каюту. Нам плыть не менее шести часов, так что ты вполне можешь немножко вздремнуть. Тем более если учесть, что при идеальном совпадении расписаний морских судов и железной дороги Париж нам светит не ранее двенадцати часов ночи. А если ещё и опоздаем…

Я даже не пытался спорить. Просто забрал свой молочный мусс с медово-карамельным соусом и честно удалился в наши покои. Каюта первого класса на французском судне являла собой приблизительно второй класс на британских кораблях. То есть узкое помещение, две койки, туалет по коридору и… кружевная скатерть на столике с маленькой хрустальной вазой, где сохнет жёлтый цветок мимозы. Вот, собственно, и всё. Живите как хотите. Целых шесть часов.

Пресвятой электрод Аквинский, но это действительно непринципиально, признал я в течение первых же сорока минут. В конце концов, мы куда-то едем и степень удобств путешествия не всегда так важна, как его конечная цель. А наша цель была столь высока и благородна, что явно искупала все возможные неудобства. Тем более что сами билеты нам заранее купили. Кто? Выясним позднее…

Мистер Ренар присоединился ко мне примерно через час.

– Вот, держи. – Он выложил на узкий столик пакет с круассанами, бутылку яблочного сока и маленькое блюдце с ложкой малинового варенья. – Надеюсь, ты не умрёшь от голода. Как говорят во Франции, есть надо для того, чтобы жить, а не жить для того, чтобы есть…

Не уверен, что тогда эти слова показались мне проверенной веками истиной. Два круассана выглядели внушительно, но внутри были совершенно пустыми, варенье не особо спасло положение, и на ужин мне пришлось довольствоваться соком. Наши роскошные сытные столы от Шарля теперь казались неведомо далекими и чрезвычайно желанными.

В юности организм сжигает калории практически мгновенно, поэтому сочувственно покосившийся на меня Лис добавил от себя лично полплитки чёрного шоколада. Жутко горького, но всё равно вкусного. С погодой нам повезло, судно особо не качало, старина «Лафонтен», пыхтя трубами, медленно, но уверенно шёл через пролив.

– Пока мы не прибыли в Кале, можешь спрашивать, – предложил мне мой учитель, растянувшись на узкой койке, не снимая обуви, как сибарит и джентльмен. – На умные вопросы я постараюсь ответить, на глупые ты ответишь сам.

Игра в вопросы всегда жутко интересна. Я с трудом сдержал пыл первых порывов, выдохнул и начал издалека:

– Почему вы думаете, что эта лисица в Париже именно Крейзи Лиза? В газете не было указано её имя.

– Она проходит под десятком разных имён в разных странах. Но суди сам: лисицу задержали при попытке крупной кражи чего-то там, она сцепилась с полицейским, невзирая на то, что к нему спешат на помощь.

– Другая попыталась бы удрать, – кивнул я.

– Вот именно. Тем более удивительно, что она вообще позволила себя арестовать. Мы с тобой видели мисс Лизу всего раз, но вспомни, эта особа не производит впечатления рассеянной и истеричной стервы. У неё мужской склад ума и железная логика, её преступления отличает продуманный безупречный план, чёткое распределение ролей и гарантированная безопасность каждого соучастника. У неё сплочённая команда, как только любой из них попадает за решётку, разом включается механизм взаимовыручки. Деньги, шантаж, подкуп, угрозы…

– Полагаете, что именно её банда, так сказать, наняла вас?

– Глупый вопрос, отвечай сам.

Покраснев, я мысленно признался сам себе, что действительно сглупил. Ведь если для нас в кассе были отложены билеты именно до Парижа, то конечно же речь может идти именно о той короткой заметке. И, судя по тому, с какой скоростью развиваются события, подобная схема была разработана заранее, применяясь на деле уже далеко не в первый раз.