Надо было разрядить атмосферу.

– Эрл, – обратился я к зашедшему следом шерифу, – может, позже зайдем? Смотри, как человек занят.

Шагнув вперед, я бесцеремонно развернул монитор в нашу сторону.

– Во, глянь, и монстрики еще не все перебиты. Так что нам не мешать и в другой раз заглянуть? Или есть кто-то еще, кто делами колонистов занимается? Вы только скажите, мы мигом и туда сбегаем.

– Что вы хотели? – ошарашенно промямлил рыбоглазый.

– Не, это ты, наверное, что-то хотел, работу свою, например, за которую жирный кусок имеешь, как положено сделать. Можешь приступать.

Судя по смешку за спиной, Гарретту мое хамское вступление даже понравилось.

Поглядывая на меня с откровенной боязнью, лупоглазый чинуша все же собрался и выдавил:

– Вашу руку, пожалуйста.

– Эту, что ли? – Я резко сунул ему под нос кулак с наколкой. Тот отшатнулся.

Справившись с собой, редковолосый развернул монитор обратно, достал откуда-то из недр стола непонятный прибор, формой напоминающий губную гармошку, и провел им над татуировкой – в компе что-то пискнуло.

Дожили, на мне теперь натуральный штрихкод наколот. Как на магазинном товаре! Хорошего настроения эта мысль не прибавила.

Взглянув на экран компьютера, чинуша непроизвольно скривился.

– Чё, индекс не нравится? – задушевно поинтересовался я. – Мне вот тоже…

Дальнейшая процедура много времени не заняла, а приветственная речь явно была сильно скомкана. Очень уж нехорошо я на оратора смотрел. Поэтому он быстро скис, ограничившись: «Приветствуем вас на Гекате…», и на этом заткнулся.

Я получил официальный, похожий на права, документ. Где все мои данные оказались увековечены в пластике.

– Точные данные с татуировки здесь только на базах считать можно, – позже пояснил Гарретт.

Еще мне выдали брошюрку «Памятка колониста», направление в бухгалтерию и список вакансий. Причем о последних лупоглазый человечек потрудился заметить: «Подходящие вам выделены зеленым цветом». Видимо, он имел в виду, что на другие с моим индексом лояльности просто не возьмут. Зелененьких строчек было несколько, но все отсылали в одно место – в жопу… на шахты то есть. Шериф и тут успокоил:

– В городе и на ранчо работы много, здесь только те, что доргами и администрацией оплачиваются.

После этого меня попытались спровадить, но тут вмешался Эрл:

– Вы ничего не забыли?

Оказывается, мне забыли сообщить, что можно подать заявку на аппаратное изучение языка. Мелко мстит, гаденыш. Заявку я подал, а себе торжественно пообещал, что рыбоглазого при первом же удобном случае где-нибудь тихонько удавлю. Впрочем, я эту базу целиком когда-нибудь уничтожить собираюсь – к чему на мелочи размениваться?

Кроме того, выяснилось, что существует возможность посещать тренажерный зал в медцентре.

– А мне это надо? Наверняка качалку и в городе найти можно, – спросил я шерифа.

– Ты просто не знаешь, что это такое, сходишь разок – поймешь. Один сеанс не меньше недели постоянных тренировок заменяет.

В общем, я записался по максимуму – на семь усиленных сеансов, именно столько дней переселенцу разрешалось находиться на территории базы, чтобы реабилитационный курс проходить, осматриваться и в новой жизни устаиваться, потом вышвыривали. Так как я очухался раньше, у меня этих дней оказалось восемь, но тренировок все равно не больше семи.

Потом был поход в бухгалтерию, где я получил свою тысячу местной валюты. После чего, достав бумажник, обменял канадские «рубли» еще на три с небольшим тысячи талеров. А затем, несказанно удивив кассира и шерифа, вытащил из кармана кирпич баксов в банковской упаковке и выменял за него еще десятку. Кстати, если Гарретт насчет цен не соврал, этой суммы мне на год за глаза хватит. Но работу все же искать надо… Просто теперь больше пространства и времени для маневра есть.

Закончив с бюрократической волокитой, мы выбрались на свежий воздух, и я попросил:

– Эрл, а покажи мне доргов. Обещаю, что вести себя хорошо буду и никого не покусаю.

Шериф рассмеялся.

– Лучше и не пытайся – сразу убьют, и меня за компанию. Но если обещаешь на цыпочках ходить и дышать через раз, пойдем, посмотрим.

Мы направились к разделяющему базу надвое забору – двухметровой высоты ограде, материалом для которой служило нечто вроде полупрозрачного, мутного пластика. На ощупь, правда, больше камень напоминающего.

Подойдя к воротам, шериф сунул в углубление на них левую руку и бросил в воздух короткую фразу на чужом языке. Наверняка нечто вроде «этот со мной» изрек. Калитка отъехала в сторону, и мы вступили на вражескую территорию…

Никуда в недра купола, казарму или окрестные здания шериф меня не повел. Да, наверное, его бы и самого не пустили. Мы просто немного пошлялись по территории. Дорги смотрели на нас как на пустое место. Ну ползут насекомые куда-то по своим насекомьим делам, так и пускай ползут. Может, даже с пользой – медку в улей, например, притащили. А что им еще здесь делать? А вот хрен им в грызло! Насекомые и ужалить могут.

Я разглядывал доргов во все глаза. От людей они, к слову, отличались не слишком сильно. Единственное, чем выделялись, это необычным цветом кожи – желто-оранжевым, и высоким ростом – за два метра. С Брианом будут вровень, но он-то исключительный экземпляр человеческой породы, а дорги все как на подбор высоченные. Зато крепким сложением похвастаться не могут, не то что совсем субтильные, но, на мой взгляд, все же тонковаты, с худыми длинными конечностями, отчего казались еще выше. Чем-то недокормленных манекенщиц напоминают, только движения совсем уж неловкие и угловатые, как будто с усилием все делают. Я вспомнил, что шериф говорил про низкую гравитацию на их планете, наверное, она на внешнем облике и сказалась. «Тяжело им здесь, падлам, – злорадно подумал я. – Даже продвинутая медицина не до конца спасает».

Лица, мягко говоря, странные – не чем-то особенно нечеловеческим удивляют, а необычным сочетанием черт. Частенько разнообразные мулаты и метисы бывают очень здоровыми и красивыми людьми. Но тут явно не тот случай… По крайней мере с моей точки зрения и по моим понятиям о красоте (про здоровье же судить не берусь). Кстати, у всех этносов и рас эти понятия сильно отличаются, но, думается, и с точки зрения, например… бушмена, дорги выглядели несколько противоестественно! Широкие и плоские негроидные носы, а губы тонкие. Глаза узковаты (хоть и без эпикантуса), но рожи не скуластые. Высокий, европеоидный лоб – и скошенный подбородок, как у австралоидов… Короче, оранжевые негро-китайцы какие-то. Это только то, что сразу в глаза бросалось. Были и другие неуловимые признаки чужеродности. Мне вспомнилась докторша, которая типа «томографию» проводила, – тоже явно из этих была, только загримированная немного.

Женщин-доргов я, кстати, так и не увидел, хотя Гарретт говорил, что они здесь тоже есть. Одни мужики навстречу попадались. Но если у них все бабы выглядят так, как та врачиха, то и ну их на хер – спать спокойней буду, без кошмаров.

Одеты поголовно в однообразного покроя комбинезоны, различающиеся только цветом. Большинство в синих. Еще в зеленых и серых встречались. По всему видно: у них здесь полувоенная организация, а это нечто вроде формы.

Среди доргов в однотипных костюмах своим облачением выделялась десантура, их комбезы больше походили на легкие, мимикрирующие под окружающий фон скафандры. То есть с местностью они сливались, как хамелеоны. Поначалу я даже не разглядел стоящего у стены ангара, в двадцати метрах от нас, инопланетного десантника. Заметил, только когда он пошевелился и сделал шаг в сторону, так что за спиной у него оказалось дерево, а по костюму поплыли размытые пятна. «Хищник», мать его! Комнатный…

– Это еще активный камуфляж не включен, с ним маскировка будет почти идеальной, – заметив мой интерес, пояснил шериф. – Сейчас работает с запозданием и только за счет свойств самого материала. Ему, чтобы подстроится и с фоном слиться, некоторое время требуется.