Тюкнув рукояткой кинжала по темечку, я погрузил сладко спящего колдуна уже в полную отключку, а затем начал вязать запасливо прихваченными как раз на подобный случай ремнями. Надежно спеленав шамана, дополнительно растянул его между поддерживающими шатер шестами так, чтоб не мог и шевельнуться. Затем, разжав кинжалом челюсти, вставил в рот обрезок подобранной тут же палки и зафиксировал ее ремнем, крепко стянув узел на затылке. Теперь не вякнет! Потом и глаза завязал – от греха… вдруг он каким телекинезом владеет, нехорошо может выйти. Оставался последний штрих. В который раз остро пожалев об отсутствии гранат – растяжку бы поставить, – я принялся изобретать некую конструкцию, призванную обезопасить нас от мести шамана в случае провала операции. Над распятым колдуном я на ремне подвесил найденное в чуме копье. Наконечник копья, чтоб не болтался, ременной петлей зафиксировал на направляющих, не пожалев на это дело парочки стрел, воткнув их в землю по обе стороны от шеи шамана. Другой конец привязанного к копью ремня закрепил на входе таким образом, чтобы при откидывании заменяющей дверь шкуры он неминуемо соскочил. Вроде нормально получилось. Теперь, попытайся кто войти в жилище, сорвавшееся копье, пробив горло, пришпилит шамана к земле. Ну, своих-то я предупрежу, да и не полезет никто – это оркам в случае чего сюрприз будет.

Уходя, я на всякий пожарный решил связать и орку: мало ли очухается. Но этого не понадобилось – она уже окочурилась. Что ж, значит, не повезло!

Выйти через дверь я не рискнул, опасаясь потревожить настороженное устройство, а покинул шатер через стену, прорезав почти незаметную щель у самой земли. Собой я был зело доволен. Главное сделано! Особо меня радовало, что сумел сдержаться и не выпил мага, даже несмотря на недовольное ворчание Мэда.

Самолюбование до добра не доводит! Пробираясь между шатрами к центру стойбища, я нос к носу столкнулся с выбравшимся «до ветру» или подышать свежим воздухом орком. Треск сучьев в близком уже костре помешал мне вовремя расслышать его шаги, а стелющийся в мою сторону дым – учуять. Не знаю, что подумал орк, неожиданно узрев перед собой крадущуюся размытую фигуру, но издать удивленный возглас успел. Правда, негромко. Больше в этой жизни он не успел ничего, я среагировал быстрее. Выбросив вперед левую руку, схватил его за шею, перекрывая кислород и сминая в ладони горло. А сжимающей кинжал правой снизу вверх один за другим быстро нанес три удара в левое подреберье.

Отбросив мертвое тело, я замер, сканируя обстановку. Все было тихо, только сидящий у костра орк завертел головой, видимо, что-то почувствовав. Освещенный костром, он представлял собой отличную мишень, и я, особо не раздумывая, метнул ему в спину кинжал. Клинок вошел под левую лопатку, и орк, хрипя, завалился лицом в костер. Зашкворчали сгорающие волосы, в воздухе отчетливо потянуло палеными шерстью и мясом.

Можно считать свою миссию выполненной, а заползать в каждый шатер и резать там всех подряд – занятие неблагодарное. Сон дикаря чуток, в конце концов обязательно нарвешься и либо получишь нож в брюхо, либо окажешься в западне! К тому же теперь счет пошел на минуты – любой вылезший проветриться орк сразу заметит непорядок. Надо подавать сигнал своим.

Кричать диким зверем или лесной птицей да еще посреди лагеря я не собирался, не надеясь обмануть слух прирожденных охотников своими потугами. Они почувствуют диссонанс даже во сне, и это сработает лучше любой побудки. На этот счет у нас с предводителями отряда существовала отдельная договоренность. Дверги должны были ударить, ориентируясь на панику в лагере, а если ее не будет, то по моему знаку. Достав из кармашка на поясе небольшую изрезанную рунами палочку, я переломил ее в ладони. Вторая такая же сейчас должна была сломаться в кулаке у Свиора, который все это время не выпускал ее из рук. Он сообщит об этом Анару, тот подаст команду, и тут же, пронзенные стрелами, умрут оставшиеся часовые. Наверное, уже умирают. А вслед за этим дверги войдут в стойбище. Скоро здесь станет очень жарко! Надо бы и мне подбросить дровишек.

Неожиданно мой взгляд зацепил привязанного к столбу пленника, которого я в глубине души давно уже похоронил. Тот смотрел на меня ясным пристальным взором, явно отчетливо различая даже сквозь отводящие взгляд установки. Тоже колдун? Хотя, нет… магией от него и не пахло. Тело пленника с ног до головы покрывала кровавая короста, но серьезных ран я не заметил. Странно… Насколько можно было разглядеть издали, орки с ним не миндальничали. Но этот вопрос можно будет прояснить и позже. Подумав, я направился к столбу, собираясь перерезать удерживающие человека ремни. Обидно будет, если в последний момент его угробит случайной стрелой или еще чем. Пускай лучше в сторонке полежит. А если у нас что-то пойдет наперекосяк, пусть у парня будет хотя бы шанс.

Подойдя ближе, я смог точнее оценить внешность и габариты пленника. Мужик оказался здоровенный. Ростом под два метра, чрезвычайно широкоплечий и ширококостный. Но не мясистый, перегруженный горой дурных мышц, а поджарый и невероятно жилистый. На вид лет тридцати, русоволосый и кареглазый. От всего его облика как будто веяло хищным зверем. Волчара!

– Ну, гуляй теперь, узник совести. Если сможешь, – пробормотал я себе под нос, перерезая притягивающие человека к столбу ремни. При этом прекрасно понимая, что гулять ему еще долго не светит. Хорошо, если ползать – слишком долго он простоял связанным. Пленник, казалось, понял мои слова и, насмешливо хмыкнув, твердо встал на ноги, как бы опровергая мои инсинуации. А затем, кивнув в сторону подгорающего в костре орка, спросил:

– Можно?

– Да, пожалуйста, – обалдело ответил я, не сразу поняв, что вопрос задан по-русски. Хотя и сообразив, что он имел ввиду – оружие, естественно!

Двигаясь так легко, как будто никогда и не стоял у столба связанный и израненный, бывший невольник ловко освободил мертвеца от излишков оружия, вытянув у того томагавк из-за пояса… и мой кинжал из спины. Это правильно – мой ножик всяко получше будет, чем болтающееся на поясе у орка недоразумение. Сразу видно понимающего человека!

Продолжая меня удивлять, освобожденный воин резво рванул к ближайшему шатру, самому большому из виденных мной в стойбище, – должно быть, палатке вождя и иже с ним. Препятствовать я и не пытался – пусть себе развлекается. Наверное, ему есть за что посчитаться! А даже если нашумит, значения не имеет – дверги уже должны входить в лагерь. Я только переместился поближе к входу в жилище, рассчитывая в случае чего прийти на помощь.

Помощь не потребовалась. Напрягая слух, я так и не смог уловить в шатре никакого подозрительного оживления – грамотно мужик сработал! А через минуту мой новый знакомец вынырнул из шатра, на ходу застегивая на себе широкий боевой пояс с двумя закрепленными на нем странного вида кривыми кинжалами. Мой окровавленный кинжал он небрезгливо держал в зубах, а томагавк сунул подмышку. Надо думать, живых в чуме не осталось!

Обтерев кинжал о стенку шатра, воин рукояткой вперед протянул его мне и произнес:

– Меня называют Хорт.

– Волх, – в ответ представился я, в очередной раз заработав удивленный взгляд. И почему все о мое имя спотыкаются?

На этом наш разговор и завял, разводить политесы не было времени. С окраины стойбища уже доносились крики. Сейчас и здесь зашевелятся.

Пожалуй, пора внести свою лепту. Сосредоточившись и поднапрягшись, я метнул в ближайший шатер шаровую молнию. Пирокинетик я теперь или где?! Прожигая стенку жилища, огненный шар влетел внутрь и там взорвался – шатер аж вспух изнутри! Во как! Знай наших! Воодушевленный таким могучим заделом, я перенес внимание на следующее жилище…

Моих способностей поджигателя хватило ровно на… два чума! Потом я иссяк. В запале принялся было расшвыривать головни, выхватывая их из костра, но быстро остановился, не достигнув вожделенного эффекта. Загораться от обычного огня жилища категорически не желали. Да и черт с ними! Баловаться с огнем было уже некогда. В воздухе стоял непрекращающийся ор. Вокруг в панике метались полуодетые орки, а от края поселения прямо на нас дверги гнали целую толпу дикарей.