Зал пещеры заполнился криками умирающих и раненых, в воздухе повис тяжёлый запах крови. Количество стоящих на ногах хиваши стремительно убывало, а тел на полу, напротив, увеличивалось. А обнажённая женщина всё так же быстро убивала противников — ни следа усталости Дилль в её действиях не заметил.

Он огляделся в поисках оружия. Рядом с ним из груды старых трупов торчал здоровенный заржавевший топор — таким только Герону орудовать. Дилль пока замахнётся этим монстром, нежить три раза прибьёт его. Нужно что-нибудь полегче. Тут его взгляд упал на стоящую в углублении стены чёрную деревяшку. Высотой она была почти с Дилля, а на конце слегка раздваивалась. Деревяшка стояла вертикально, ничто её не поддерживало, тем не менее, она не падала. Разбираться с этой странностью времени не было. Сойдёт за шест, лишь бы не сгнила.

Дилль метнулся к деревяшке — она оказалась прочной и вовсе не трухлявой, как он опасался. Шест в руке придал ему немного уверенности — при самом худшем раскладе он умрёт с оружием в руках. Дождавшись, когда нежить повернётся к нему спиной, Дилль быстро шагнул и сделал длинный выпад, наметившись точно в затылок пустынной деве. К сожалению, в этот момент нежить удалялась от Дилля, и удар не получился. Раздвоенный торец шеста лишь слегка задел цель. Но и этого слабого касания хватило — женщина запнулась и едва не упала.

Заминкой воспользовался один из хиваши — воин с хаканьем взмахнул саблей, намереваясь разрубить женщину пополам. Невероятным образом та изогнулась и отделалась длинной кровоточащей царапиной меж грудей.

— Её можно ранить! — завопил Дилль, совсем забыв, что хиваши вряд ли понимают по-ситгарски.

Впрочем, хиваши поняли. С утроенной энергией они начали нападать, а Дилль выжидал удобного момента, потому что орудовать длинным шестом в такой кутерьме было делом непростым. Ещё двое воинов пали от страшных ударов нежити — теперь хиваши осталось только пятеро.

На мгновенье схватка замерла. Нежить застыла в середине пещеры, пол вокруг неё был завален разорванными и окровавленными телами людей, а стоящие вокруг хиваши смотрели на женщину, наставив на неё острия сабель.

— Мерзкий маг, ты осмелился выступить против меня, — прекрасное лицо нежити исказилось от злости, когда она повернулась к Диллю. — За это я буду убивать тебя долго. Очень долго. Ты будешь молить меня о смерти.

— Я уже не раз умирал, — хмыкнул Дилль. — Ничего нового ты мне не откроешь.

— Ты просто не знаешь моих талантов, — зловеще усмехнувшись, сказала дева и шагнула к Диллю.

И остановилась, расширившимися глазами глядя на шест в его руке.

— Впрочем, ради разнообразия, я готова отпустить тебя, — алые губы женщины растянулись в улыбке. — Ты — храбрый юноша и заслужил помилование. Ступай, я не буду задерживать тебя.

Дилль настороженно следил за девой, разумеется, не поверив ей. С чего это вдруг она так расщедрилась? Тем временем один из хиваши попытался воткнуть ей саблю в спину — неуловимо быстрым движением дева нанесла ему удар ногой, и воин рухнул с размозжённой головой.

— Уходи, — повторила она. — Клянусь, я не трону тебя. Пока мне хватит этих.

— Мы уйдём все вместе, — сказал Дилль. — А ты можешь остаться и жрать трупы.

— Дерзкий мальчишка! Ну, ты сам напросился.

Она рванулась к нему, её длинные пальцы промелькнули возле носа Дилля, и тут же женщина отпрыгнула назад. А ведь эта тварь боится приблизиться, хотя совсем недавно едва не убила его одним ударом. Значит, дело не в нём самом, как она утверждает, а в деревяшке, что он держит в руках. Дилль почувствовал прилив сил. Похоже, он завладел каким-то артефактом, которого нежить если не боится, то опасается.

— Все разом атаковать! — заорал по-хивашски Дилль и закрутил шест.

Концы шеста по очереди описывали восьмерки, не позволяя нежити приблизиться к Диллю. Он наступал на неё, хиваши тоже замахали саблями. Один из воинов не рассчитал расстояния и рухнул со сломанной рукой. Вторым ударом нежить добила его, увернувшись сразу от трёх сабель и шеста.

Дилль взбеленился. Да сколько можно гонять эту увёртливую тварь?!! Он яростно заорал, вкладываясь в удар. Шест задрожал в его руках, словно живой. Знакомое ощущение — когда-то посох, что вручил ему Адельядо, так же отзывался на эмоции. Дилль махал чёрным посохом — теперь он был уверен, что это именно магический посох, а не обычная деревяшка, — пытаясь достать мечущуюся по пещере нежить.

Дева вдруг бросилась на Дилля. Он поставил блок посохом. Между нежитью и посохом проскочила чёрная искра, дева завизжала (к счастью, гораздо слабее, чем в астрале) и отпрянула.

— Получи, тварь! — вне себя от бешенства Дилль с силой ударил торцом оружия прямо в её грудь.

Дерево вошло в плоть, как горячий нож в масло. Конец посоха вышел из спины девы. Крови не было — края раны тут же запеклись. Рот нежити раскрылся в безмолвном крике. Оставшиеся в живых хиваши принялись рубить обездвиженного врага, но в этом уже не было необходимости. Тело молодой и прекрасной женщины на глазах превращалось в мумию. Кожа сморщилась, потемнела и осыпалась на пол, обнажая тёмные кости. Копна рыжих волос, словно обрубленная, опала, обнажив голый череп. Руки, схватившиеся за торчащий из её груди посох, ссохлись, почернели и рассыпались в прах. Не прошло и минуты, как на месте пустынной девы высилась лишь кучка пепла.

Дилль некоторое время так и стоял — вытянув вперёд посох. Хиваши опустили сабли, глядя на чёрную кучку. Наконец Дилль встрепенулся — сообща они одолели ужасную нежить, но что дальше? Вообще-то, если вспомнить, хиваши ехали за ним, чтобы убить или пленить. И это им почти удалось. Временный союз закончился.

Из-за проклятой нежити вся его магия оказалась на нуле. Придётся драться с тремя воинами врукопашную. Дилль, поигрывая посохом, придал лицу выражение свирепости и по-хивашски сказал:

— Моя и вы враг. Жаль. Должен убить.

Пустынники опомнились и разошлись в стороны — окружая и наставив на него острия сабель, но атаковать не стали. Один из них, с лицом, изуродованным ожогом, хрипло сказал:

— Ты — большой шаман и храбрый воин. Давай отложим драку.

Дилль, конечно, был рад перемирию, но показывать это пустынникам нельзя. Как нельзя и говорить им о том, что сейчас он не только не «большой шаман», а совсем никакой шаман.

— Моя — воин Григот. Моя — великий шамана Григот и Ситгар. Моя убить ваша шамана и убить это, — Дилль патетически ткнул концом чёрного посоха в сторону кучки пепла. — Зачем моя пощада вас?

Воины переглянулись, затем другой — совсем юный с едва заметными усиками над верхней губой, сказал:

— Мы же дрались вместе с тобой против пустынной девы. Но здесь, в окрестностях Джиббы, есть ещё много опасностей, против которых выстоять можно только вместе.

— Нас и так слишком мало, — мрачно проговорил третий. — Если нарвёмся, к примеру, на солиантра, всем конец. Один ты из Джиббы не уйдёшь.

Дилль вспомнил разговор двух шаманов о солиантре — Гарлик говорил, что этот червь напился крови множества лошадей и воинов, прежде, чем сам шаман сумел совладать с ним. А четверо пеших окажутся ему вообще на один зуб. Дилль прагматично подумал, что пока солиантр будет заниматься его спутниками, сам он успеет либо сбежать, либо убить эту тварь. Короче говоря, от общества хиваши есть польза.

Приняв его раздумья за колебания, воин с ожогом сказал:

— Клянусь светом всемогущего солнца, что не буду покушаться на твою жизнь до тех пор, пока мы будем вместе!

Двое других повторили клятву. Дилль опустил посох и сказал:

— Хорошо. Моя тоже не убивать вас.

Перемирие было заключено. Дилль, конечно, не доверял этим сынам пустыни, но другого выхода у него просто не было. Он вынужден будет провести в обществе хиваши не один день, ведь лошади либо погибли, сожранные песчаными смерчами, либо разбежались. Придётся выбираться из пустыни пешком. Но перед выходом надо отдохнуть и выспаться, иначе он свалится и больше не никогда встанет. Опять же, надо показать хиваши, что он их не боится.