Следом пришло воспоминание о сказанных кем-то словах, что Завоеватели сожгли мир вампиров. Оставшиеся в живых предпочли примкнуть к армии демонов, нежели влачить жалкое существование в испепелённом дотла мире. И потом вампиры поселились на Тангрине, когда армия Завоевателей потерпела там сокрушительное поражение.

Мысли понеслись вскачь. Вампиры, считавшиеся среди людей нежитью, оказались очень даже живыми. И поклонялись Единому, который и уничтожил передовые части армии Завоевателей. Сверхголем, кстати, вовсе не возражал против новых поселенцев и разрешил им поселиться в сумеречной зоне, окаймлявшей Запретный предел.

Воспоминания хлынули бурным потоком. Золотой свет Единого во время крещения мастера Орхама и Тео, и такой же, только тусклее, призванный Героном по время похода в Запретный предел. Коренастый монах пытается утащить бесчувственное тело из-под бдительного надзора драконицы, перед которой неистовствует Гунвальд. Каршарец, замотанный, как мумия, в бинты, и дремлющий старичок лекарь. А вот и Тео, который тоже забинтован так, что осталась только узкая щель для дыхания. И Илонна, пытающаяся покормить Тео. Огромные зелёные глаза вампирши и слова «Я вернусь к тебе даже с того света»…

Перламутровая мгла дрогнула. Дилль собрал рассыпающиеся кусочки воспоминаний и стал самим собой. Лабиринт больше не манил его, искорки миров стали чужими и колючими. Будь Дилль в теле, он бы зябко передёрнул плечами, а сейчас лишь беспомощно завис в переливающейся мгле. Мириады искр, окружающих его, были такими разными, но такими одинаковыми в своей неизвестности. Как найти обратную дорогу? Куда двигаться?

В прошлый раз вернуться он смог, вызвав в памяти образ Тринн, но теперь это не помогло. Как Дилль ни пытался вспомнить великую драконицу, как ни вызывал в памяти ощущение присутствия могучей Тринн, ни одна из искр не замигала, показывая дорогу домой. Дилль попробовал обратиться к Аиду — ведь он тоже великий дракон. Пустой номер. В отчаянии он даже призвал Гейрге, вспомнив её рубиново-красную чешую, лебединую шею и изящное узкое тело. Ничего!

Итак, драконы сейчас ему не помогут. Илонна. Вот кто послужит ему путеводной звездой. Дилль вспомнил её точёную фигуру, шелковистые каштановые волосы, ставшие такими короткими после неудачного похода против тилисцев. Вспомнил, как, глядя в зелёные глаза девушки, он становился с ней единым целым…

Посмотрев вокруг, Дилль убедился, что лабиринт по-прежнему не желает его отпускать. Даже Илонна не смогла помочь ему отыскать путь назад. Возможно, потому что она находилась в Тирогисе — слишком далеко от него. А кто был рядом с ним? Вампиры, обеспечившие ему выход из города. Так они никакой магией не обладают, да и, наверняка, уже мертвы. Паника начала затапливать его, искры миров заплясали, а перламутровая мгла начала вращаться, словно предчувствуя его поражение. Дилль зло выругался — шиш вам! Драконы не сдаются! Он всё равно найдёт способ вернуться домой, пусть для этого придётся перебрать в памяти всех его друзей и знакомых, включая муаров.

И едва Дилль вспомнил про обитателей вонючей тирогисской клоаки, как почувствовал еле заметное дрожание одной из искорок. Она была ярко-голубой. Почему путь открылся при воспоминании о муарах Дилль не стал задумываться. Какая разница, что указывает ему дорогу? Лишь бы это оказался верный путь.

Голубая аура распахнулась, Дилля втащило внутрь. Спустя несколько мгновений пред ним предстала картина, которую он уже когда-то видел. Поле боя, усыпанное костями, земля, превратившаяся в спёкшуюся корку, и холм, на котором стояли тринадцать скелетов с жезлами в руках. Мертвецов по-прежнему окружало зеленоватое поле, от которого исходило стойкое ощущение зла и смерти.

Радость затопила Дилля. Он дома! Теперь дело оставалось за малым — найти, где находится его тело и воссоединиться с ним. В прошлый раз, помнится, в этом ему помог Единый… во всяком случае, так утверждал гроссмейстер Адельядо. Теперь же сверхголем ничем не проявил себя — или попросту не обнаружил прибытия бесплотного человеческого духа, или не пожелал ему помогать.

Дилль некоторое время покружился над гигантским кладбищем, в которое давным-давно превратилось поле боя Величайшей битвы. Перемещаясь туда-сюда, он прислушивался к своим ощущениям — ведь связь духа и тела должна как-то проявиться. Однако, если таковая связь и существовала, то Дилль обнаружить её не сумел. Куда бы он ни перемещался, направление к своему телу он определить не мог. А ведь его предупреждали, что дух без тела не может долго существовать. Неужели это и произошло с ним? А, может, его тело мертво? Ведь в Дилль оказался в лабиринте миров во время самоубийственной атаки на лича.

Последнее, что он помнил, это светящийся наконечник копья и удар, нанесённый рукой хивашского воина. Неужели это конец? Неужели он обречён влачить жалкое существование без тела… очень недолгое существование.

Дилль попытался успокоиться и начал рассуждать. Для начала нужно найти Григот. Город — не камешек, обнаружить его будет достаточно легко, хотя он и прячется в сумеречной зоне Запретного предела. Григот находился на юго-западной окраине предела, значит, всё, что надо сделать, это подняться повыше, чтобы понять, в какую сторону двигаться.

Так он и сделал. Поднявшись до облаков, он увидел под собой чернильно-чёрное пятно Запретного предела. Сориентировавшись по солнцу, Дилль определил западную границу владений Единого и ухнул вниз, туда, где клейкая чернота переходила в размытую серую мглу. И где должен находиться город клана Григот.

Спустя мгновение он уже находился над осаждённым городом. Дилль увидел, что осада продолжается: живые хиваши и их подручные мертвецы по-прежнему штурмовали стены Григота, а вампиры отбивались от нападавших. Но рассмотреть обстановку с высоты птичьего полёта ему не удалось — что-то неодолимо повлекло Дилля туда, где располагались хивашские шатры и палатки. Похоже, он наконец-то почувствовал зов собственного тела. Мимо него промелькнули толпы мертвяков, целеустремлённо шагавших на штурм, сотни конников, с визгом нёсшихся в атаку. Он пронёсся мимо оскаленных морд здоровенных горбатых псов, мимо заунывно поющих шаманов в дурацких одеждах из лохмотьев и перьев, мимо собравшихся в круг женщин в серых одеяниях.

Дилль увидел себя. Он стоял около шатра из войлока и шкур, и никто из хиваши не обращал на него внимания. Как он оказался глубоко в тылу у пустынников? И, что самое странное, никакой охраны рядом не было.

В прошлый раз он сумел попасть в собственное тело после того, как Тринн посоветовала вспомнить чувства, присущие организму. Дилль начал вызывать в памяти боль от жгучих ожогов после атак мастера Иггера — не помогло. Быть может, нужно вспомнить чувства приятные? Дилль попытался воспроизвести прикосновение тёплых губ Илонны и ту трепетную дрожь, которую вызывали в нём её ласки. Опять безрезультатно.

Он пробовал вспомнить усталость и ломоту в ногах после долгих пробежек, резкую боль от посоха безжалостного мастера Оквальда, чувство голода, сонное отупение после бесконечных ночных отработок штрафов. Его тело по-прежнему было рядом и оставалось недосягаемым. Словно невидимая стена отгородила бесплотный дух от физического тела.

Он кружился вокруг самого себя, тщетно пытаясь прорваться сквозь непонятный заслон. В полном отчаянии Дилль попробовал воспроизвести в памяти жар драконьей ярости, когда кровь превращается в кипящую лаву, магия рвётся наружу, а сознание мутится от нечеловеческого гнева. И чудо свершилось. Он почувствовал тихий шёпот — еле слышный и почти неразборчивый. Какое-то странное бормотание. Дилль потянулся в сторону зова и вскоре сумел разобрать, что ему говорит неведомый собеседник.

— Мастер, мы рады вновь быть с тобой.

От удивления Дилль едва не потерял контакт. Мастером его звали только муары. Но как они оказались здесь, в сотнях лиг от клоаки Тирогиса?

— Муары?

— Да, мастер. Возвращайся скорее, мы без тебя погибнем.

Дилль потянулся к непонятно как оказавшимся тут муарам. На мгновение его бесплотный разум словно окунулся в ледяную прорубь, а потом окружающее померкло. Дилль перестал чувствовать и видеть. Пропали и голоса муаров. А потом зрение вернулось.