— Сэр, вы преступаете границы допустимого!

— Неужели это столь бестактный вопрос? — искренне удивился Лис. — Так левой или правой? Я не думаю, что это могло иметь решающее значение, но ваше молчание, обида в глазах, сжатые губы и скрещенные на груди руки говорят нам… мм… Алый или розовый?

— Алый, а что… — невольно проговорился Вильгельм Тесноглидек и в ужасе запечатал ладонью рот.

— Она поставила не подпись, а отпечаток губ с алой помадой, — неожиданно прозрел я, получив за это едва заметный ободряющий кивок учителя. — Так вот почему нельзя повторить подписание договора. Вы никогда не сможете признаться нашей королеве, что потеряли бумагу с её поцелуем.

— Не только это, — поправил меня месье Ренар. — Его величество никогда не сможет сказать своей жене, что получил столь явное одобрение сделки от первой леди Британии! Сколько я знаю австриек, они не прощают такие вещи. Верно ведь?

— Анна — милейшая женщина, и я очень её люблю, — не сразу нашёлся с ответом король. — Но если она узнает, что на договоре о вазах стоит поцелуйчик…

— Развод?

— О да! Само собой! Но у неё есть принципы, и сначала она собственноручно кастрирует меня садовыми ножницами ночью.

Мы втроём невольно замолчали. Оказывается, не все настоящие принцессы — милашки с «бабочками в животе», среди них встречаются и весьма суровые Минервы с твёрдой рукой и железной волей.

Король полез за пазуху, достал золотой медальон и, раскрыв его, показал нам.

На одной половинке был его собственный портрет, на другой — белокурая девица с голубыми глазами, лошадиной улыбкой и такой выдающейся нижней челюстью, что ей можно было бы колоть орехи, забивать гвозди, крошить в пыль каменную соль или использовать как орудие пыток, ломающее кости.

— Она… очень мила, — после продолжительного молчания заключил Ренар. — Сколько за ней было приданого?

— Мне хватило на восстановление завода по производству хрусталя, открытие шести новых винокурен, взнос за участие в Парижской выставке, покупку рекламной линии продвижения богемского вина в Европу плюс принесшее победу участие на конкурсе шипучих вин. Мы даже переплюнули французов с их шампанским.

— И всё же, глядя на её лицо, дерзну предположить, что вы женились по любви, — заключил я.

Взрослые посмотрели на меня с тоской, подумали и согласились.

— Итак, что же вы хотите от нас?

— Найдите этот проклятый договор! — в голос возопил несчастный король.

Пока сердобольный Шарль отпаивал его величество всякими крепкими напитками, мой наставник, не торопясь, аккуратно и крайне деликатно пытался уточнить все детали.

Их было немного, но хоть что-то. Получалось, что тот самый компрометирующий договор был утерян не далее как позавчера, когда его величество Тесноглидек со своей супругой проводили инвентаризацию винных подвалов. Опасную бумагу он хранил в маленькой шкатулке для личной переписки, которую, в свою очередь, прятал за колоннадой бутылок «Модры Португал»[9].

Получается, что таинственный некто смог проникнуть в дом, украсть договор и шантажировать короля Вильгельма уже с трёх сторон. Скандал мог бы накрыть и Чехию, и Великобританию, и Австрию, что в современном мире вряд ли бы хоть кого сильно обрадовало.

Однако международная политика, по мнению моего учителя, не столь проста и её компромиссы всегда оплачены не только деньгами, но и чьей-то кровью. В общем, как вы, наверное, уже догадались, мы взялись за это дело. Мысленно я уже даже назвал его для себя «Скандал в Богемии», если конечно, такого названия ещё ни у кого не было.

После того как его величество покинул наш дом, пытаясь остановить пустой кеб под дождём на улице, Лис улыбнулся мне и сказал:

— Даже если это полная подстава с одной лишь целью выманить нас из дома, я готов! Дьявол меня раздери, если я упущу возможность решить такую задачку, да ещё в подвалах, полных богемского вина.

— Я с вами, сэр!

— Стыдись, Майкл. Ты ещё маленький.

— Значит, как с бандитами драться, так не маленький, а как в винный погреб…

— Я в курсе, что в Британии принято поить детей алкоголем уже с восьми лет, — упёрся рогом мой учитель. — Но у нас во Франции эта цифра отодвигается до шестнадцати. Так что только смотреть и нюхать, не более. Я не потерплю пьянства на работе!

Должен признать, что тогда его слова показались мне несколько обидными. Любой алкоголь от пива до виски как таковой никогда не был для меня привлекателен. Бабушкины пристрастия вряд ли могли так уж однозначно проявиться в моих предпочтениях, а вот родительское влияние было очень сильным, хоть я и потерял их так рано….

Я любил учиться, книги, электричество, как оказалось, ещё и спорт. Поэтому участие в таинственных расследованиях мистера Лиса невероятно будоражило мою кровь.

Иногда мне даже казалось, что я невероятно счастливый человек! Пусть меня порой били, пытались убить, сажали в тюрьму, кормили странными кулинарными изысками, оставляя один на один то с маньяком, то с очень опасной девочкой из Франции, но всё равно учёбу у Лиса я не променял бы ни на какие материальные или духовные блага на свете.

И если бы Всевышний дал мне шанс прожить эту жизнь заново, избегая потерь и ошибок, я вновь, не задумываясь, поступил бы секретарём и помощником к Ренару. А если бы на тот момент он не знал обо мне, я бы просто стучал в его двери, умоляя принять меня на работу, потому что я хороший мальчик.

— Какие планы на вечер, сэр? Мне надо записать.

— Ах да, прости, Майкл, задумался. После короткого ужина, в девять часов вечера, мы едем в гости к королю Богемии.

— Что мне надо взять из вооружения?

— Думаю, ничего.

— Но, сэр…

— Скорее всего, речь о банальной семейной ссоре. Но если что, мы будем импровизировать.

Однако определённые нотки в его весёлости намекали мне на необходимость всё-таки прихватить с собой электрическую дубинку. Ведь только что обсуждали, что нас хотят убить, так?

Беру. Хуже не будет, тяжесть небольшая, если и не пригодится для «полевых испытаний», то, по крайней мере, я буду хоть чуточку более спокоен, зная, что могу положиться не только на безгрешную самоуверенность моего наставника, но и на собственное изобретение.

Хотя, если совсем уж честно, я любил эту дубинку. Пусть она никогда не войдёт в список штатного вооружения лондонской полиции, тем не менее пять штук они заказали. К тому же эта штука настолько хорошо себя зарекомендовала, что её готовы были использовать даже сами преступники!

А что, почему бы и нет? Оружие защиты легко становится оружием нападения. Если бы не странное благородство рыженькой мисс Крейзи Лизы, то так, наверное, оно бы уже и было.

Вечером того же дня, невзирая на любые опасности, рискуя быть просто подстреленными на пороге собственного дома, мы храбро вышли за порог, остановили кеб (с нечёрной лошадью!) и покатили на запад к посольству Богемского королевства.

В пути месье Ренар был крайне немногословен, предоставив мне наслаждаться совершенно невероятным в своей экспрессии напевом.

Общий смысл логики текста от меня ускользал, но в самой подаче чудилось что-то мутное и даже порочное, недостойное слуха истинного джентльмена. Хотя, возможно, я ошибаюсь и речь идёт лишь о самых невинных детских игрушках.

Кебмен высадил нас в западной части города, у невысокого кирпичного особняка, окружённого витой оградой, без охраны, стражников, цепных псов и всего того, что, казалось бы, необходимо в данном случае. Хотя кто я такой, чтобы судить о том, что должно и чего не должно было бы быть в королевской резиденции.