Покоится моя душа,

Когда я в полутьме сарая,

Сопя и тяжело дыша,

Поспешно пойло пожираю.

Затем я выхожу на свет,

Прикрыв белесые ресницы,

Всей тяжкой тушею воздет

На элегантные копытца.

И семеню я по двору,

Уже не чувствуя покоя,

И под забор уже дыру

Я рылом терпеливо рою.

Протискиваюсь в огород

И, разрушительней снаряда,

Чтоб вырыть сочный корнеплод,

Я рылом вспахиваю гряды.

Меня дубиной бьете вы,

Но, с валуном ожившим схожий,

Не поверну я головы,

Лишь передергивая кожей.

Что мне побои! Лишь тогда

Душа мятежная покойна,

Когда в нутро мое еда

Свергается бесперебойно.

Весь мир есть только род сырья,

Мне отведенного всецело,

Чтоб мощь телесная моя

Таинственно и грозно зрела.

В это верится не без усилья,

Но увидел воочию я:

Черепаха питается пылью,

Оседающей в дебрях жилья.

Гложет лапами гладь черепаха,

Пустоту по паркету гребя, -

Это в угол, где заросли праха,

Ускользает она от тебя.

А в заветном углу изловчится,

Шею старую вкось повернет;

Манна времени, суток мучица

Наполняет бесчувственный рот.

Не корми ее пищею жирной -

Только тем черепаха жива,

Что в тиши неподвижной квартирной

Перетерли часов жернова.

Вот жуешь ты перченое мясо,

Запивая винцом по глотку,

А часы и из этого часа

Черепахе смололи муку.

Погружаешь ты мясо в приправу,

Чтоб от жадности скулы свело,

Но рептилии мудрой по нраву

Только время, что пылью легло.

Так бездумно ты все поглощаешь, -

Пусть раскаянье душу проймет:

Ты ведь времени не ощущаешь,

А она только им и живет.

Головою старушечьей водит,

Всех утех безрассудных чужда.

Твой-то век безвозвратно уходит,

А ее не меняют года.

И ее поведение глупым

Не считай, молодой вертопрах:

Скоро станешь уродливым трупом

Под бесшумный смешок черепах.

Я к вам приду с лицом страдающим,

Небритый, жалкий и больной.

Ну как тут вам, преуспевающим,

Не погордиться предо мной!

Чтоб понял я, что я - ничтожество,

Что жизнь я загубил зазря.

Неся, как груз, свое убожество,

Я удалюсь, благодаря.

Пускай в глазах у вас презрение

И пусть упрек на языке -

Стерплю любое унижение

За эти денежки в руке.

Куда мне помнить о стыдливости,

Когда вот-вот я оживу!

И, не стесняясь торопливости,

С бутылки пробку я сорву.

Позыв мгновенно-повелительный

Вдруг пережмет гортань мою.

Сивухи запах отвратительный

Дрожащими ноздрями пью.

Дрожащий в пальцах цепенеющих,

Стакан я опрокину в рот,

И в три комка, блаженно-греющих,

В нутро мне водка упадет.

Проступит пот от облегчения,

Отмякнет тискавший озноб,

Но жажды роковое жжение

Опять наполнит грудь и зоб.

Напьюсь безумно, омерзительно,

И, злобу пьяную дразня,

Я вдруг припомню, как презрительно

Вы посмотрели на меня.

На всё теперь мне наплевать равно,

Никто не страшен мне теперь.

Я к вам вернусь - ругаясь матерно,

Начну ломиться в вашу дверь.

Иль с той же бранью кровожадною

Примусь в ночной зловещий час,

Грозя расправой беспощадною,

Бродить под окнами у вас.

Не удивляйтесь, слыша шум ночной:

То я безумствую спьяна,

Катаюсь по земле у рюмочной

И ревом требую вина.

Я отомщу вам за презрение,

Заставлю думать обо мне.

Я утвержу свое значение

Буянством грозным при луне.

Другие - просто алкоголики,

Но я-то вовсе не простой.

Не приведи вам Бог, соколики,

Мой нрав опробовать крутой.