Я душу, словно сад, заботливо вскопал,

И в ней любовь, как плод, созрела к сентябрю.

“Звони, не пропадай”, – тебе я говорю

И чувствую при том, что сам уже пропал.

Как яблоко в траву, я в чащу чувств упал,

С картофельной ботвой я на меже горю.

Осенний теплый день, туманный, как опал,

Напрасно мне сулит спокойную зарю.

Измученной земли невыразим покой,

Когда, познав ее, угомонилась рать

Насильников-плугов, безжалостных лопат:

Перегорает всё в печи ее глухой,

Но урожая чувств так мирно не собрать,

В горении души есть боль, но не распад,

И будет вновь душа гореть и не сгорать.

Одна награда мне желанна

За весь мой трудный путь земной:

Душа таинственной Светланы

Пусть отворится предо мной.

Промчались годы бесталанно,

Заткались тусклой пеленой,

Но счастье в образе Светланы

Внезапно вынесло волной.

Возможно, буду я отвергнут,

Но набожнее капеллана

Скажу от сердца полноты,

Что все перед тобою меркнут,

Что всех прекрасней ты, Светлана,

И всех загадочнее ты.

Искусно соблюдая меру,

В тебе сроднили небеса

С кудрями рыжими Венеры

Минервы серые глаза.

Ты мне одна заменишь веру

Во всех богов и чудеса, –

Но вижу ревности химеру,

Судеб я слышу голоса.

Пусть моря роковое пенье

Вновь предрекает мне невзгоду,

Пусть волны дыбятся, трубя, –

Отдам последнее именье,

Свою любимую свободу,

Чтоб только обрести тебя.

Мой друг, ты поймешь не сразу,

Как жизнь прискорбно пуста,

Но вот музыкальная фраза –

И всё встает на места.

Чуть дрогнут пальцы на грифе –

И плачем полнится ночь,

И в жизни, как в древнем мифе,

Нельзя судьбы превозмочь.

И ты звучи,

Печаль озвучь,

Полночных ливней чистый ключ,

Как чаши всплесков,

Ты в ночи

Разбей мне сердце,

Но звучи.

В глубинах тьмы

Скрывая плач,

Боль этих струн переиначь,

Чтоб чаша чувств,

Где горечь нес,

Вся излилась

В приволье слез.

С людьми счастливыми легко –

Они светлы, как молоко,

Они прозрачны, как вода,

Их понимаешь без труда,

Их жизнь читаешь, как роман,

Но вдруг в глазах встает туман,

Земля уходит из-под ног

И тихий слышится звонок.

С людьми счастливыми легко –

Они и здесь, и далеко,

И смотрят как бы сквозь тебя,

Не задевая, не грубя.

Под их сердечные слова

Вдруг тяжелеет голова,

И ты очнешься одинок,

И тихий слышится звонок.

С людьми счастливыми легко

Течет беседа под пивко,

Но вдруг накатывает страх,

И ты – не ты, а только прах,

Дорожный прах на их пути,

И надо в сторону сойти,

Сойти навеки с их дорог,

Забыть навязчивый звонок.

Нет особой надежды на то, чтобы смог

Безболезненно я свою жизнь завершить:

Всё сосчитано, взвешено, вышел итог –

Что изрядно я в жизни успел нагрешить.

Всё сосчитано, взвешено, вставлено в счет:

Где в погоне за красным словечком солгал,

Где превыше искусства поставил расчет,

Где за деньги, как шлюха, себя предлагал.

Потому и твердит беспристрастная твердь:

“Час пробьет – и один, без подсказки, поймешь,

Как низка, нечиста, унизительна смерть,

И духовности в ней не найти ни на грош”.

Час пробьет – и притихнет гордец-демиург,

Всё сосчитано, взвешено – каждый стишок.

Дирижерским движеньем поднимет хирург

Над разрезом живое сплетенье кишок.

Погоди, еще будешь зубами скрипеть,

В выделеньях своих по клеенке скользя.

Боль и даже бессилье придется терпеть,

Потому что молчать тебе было нельзя.

Так ты думал, кичась дарованьем своим,

Что бы было тебе, дураку, помолчать –

Даже если тебе, не в пример остальным,

На уста наложить позабыли печать.