Ведь с тех пор, как я свои романсы

Перед толстосумами запел,

Мощью налились мои финансы

И в любви я тоже преуспел.

В ходе заграничных сабантуев

Для буржуев стал я как родня

И теперь все отпрыски буржуев

Как один похожи на меня.

Ибо много взглядов изучающих

Я поймал на кипрских берегах,

Ибо много дамочек скучающих

В наших обеспеченных кругах.

Ибо я в их жаждущие души

Проливал любви волшебный яд…

И к тому же вылечил я уши

И они уж больше не болят.

Ты зря так чванишься, девчонка,

Тем, что живешь, ни с кем не спя,

И тем, что девства перепонка

Еще цела внутри тебя.

Ты думаешь – твоя промежность

Есть неприступный бастион,

Но торжествует неизбежность,

И рок не ведает препон.

Я сам немолод, и недавно

Шестой десяток мне пошел,

Но я брожу, подобно фавну,

Близ детских садиков и школ.

С собой для угощенья деток

Имею я кило конфет

И высоко ценю нимфеток,

Как всякий истинный поэт.

Я подходил к тебе, девчонка,

С улыбкой, полной доброты,

Но прочь, повизгивая звонко,

Галопом устремлялась ты.

Написанные мною книжки

Я у твоих сложил бы ног,

Но за тобой из-за одышки

Угнаться никогда не мог.

Всю нерастраченную нежность

Я был готов отдать тебе…

Но торжествует неизбежность,

Не нам противиться судьбе.

Я, безусловно, не красавец,

Я вислобрюх и седовлас,

Но скоро явится красавец,

Жестокий модный ловелас.

С татуировками на коже,

С наушниками на ушах –

Жестокий идол молодежи,

К тебе он устремит свой шаг.

Напитком сладостным “Отвертка”

Тебя он щедро угостит,

В твои глаза вглядится зорко

И моментально обольстит.

Тобою он насытит похоть,

Промолвит:”Бай!” – и был таков,

И будет поздно ахать, охать

И клясть коварство мужиков.

Ходить ты будешь на уколы,

А от чего – я умолчу,

И станет посещенье школы

Тебе уже не по плечу.

Ты станешь грубой и упрямой,

Полюбишь курево и хмель,

И от упреков папы с мамой

Тебя потянет на панель.

Ты обнаружишь блох на теле,

Укусы яростно скребя…

Ну что ж ты медлишь, в самом деле,

Ведь твой чувак зовет тебя!

Я лишь дедок чудаковатый,

И, значит, говорю я вздор,

А твой избранник нагловатый

Уже поймал таксомотор.

Тебя в машину он посодит,

И в бездну плотского греха

Поэта смех тебя проводит:

“Ха-ха-ха-ха. Ха-ха-ха-ха!”

Знал я женщину. Целая папка

У меня есть стихов про нее.

Звали женщину ту Рябошапка –

Так звучала фамилья ее.

Проявляла заботу большую

Обо мне Рябошапка всегда.

И частенько бывало: пишу я,

А на кухне уж спеет еда.

Рябошапка работала где-то,

Каждый день приносила она

После смены большому поэту

И еды, и чекушку вина.

Если в жизни такое случалось,

Что меня кто-нибудь обижал,

На него Рябошапка бросалась,

И подонок в испуге бежал.

За меня Рябошапка вступалась

В ситуации трудной любой,

И хозяйством моим занималась,

И снабжала хорошей едой.

Рябошапка ужасно любила,

Если я ей стихи посвящал,

И за это мне деньги дарила,

А на них я друзей угощал.

Да, мы с ней не единожды дрались

Из-за дурости пьяной моей,

Но мирились потом, целовались

И любились по нескольку дней.

Но давно уже нет Рябошапки,

Подевалась куда-то она,

И никто не приносит мне тапки,

Если встать мне невмочь с бодуна.

И никто не приносит в постельку

Мне с лимоном душистый чаёк,

И никто мне не греет постельку,

Призывая:”Смелей, старичок”.

Пронеслись те деньки золотые,

И от скуки я в пьянстве погряз,

Потому и прошу, молодые,

Я червончик на пиво у вас.

И теперь не пишу ничего я –

Очень трудно душой воспарить,

Если брюхо все время пустое,

Если нечего в рот положить.

Воспаряя к заоблачным высям,

Глянь на дедушку, юный поэт:

Мы от женщин серьезно зависим,

Нам без них не летается, нет.