Конторские стены безжизненно-серы,

Но я погляжу - и отмечу с любовью:

К ним лепятся густо кондиционеры,

Похожи на ульи и птичье гнездовье.

Сверну по дорожке за угол конторы -

И шумом хозяйственным все оживится:

Как пчелы, гудят здесь электромоторы,

Резец над металлом щебечет, как птица.

Иду лабиринтом фабричных кварталов,

Где цех - как собор, чья торжественна месса:

Вещают здесь преображенье металлов

Органные вздохи кузнечного пресса.

И пусть, гидравлической мышцей блистая,

Промышленность тяжкую длит литургию, -

Под курткой любовь, как птенца, укрывая,

Вступлю я в места, для меня дорогие.

На ящик присев в достопамятном месте,

Где кабель свернулся в траве отсыревшей,

Где, смяты, ржавеют полотнища жести

И шатко склонился забор поседевший,

Где стая листвы перелетной осенней

Обсела кустарника голые прутья,

Слежу за ползущей над сбродом строений,

Волокна теряющей облачной мутью.

Мы некогда здесь же сидели с друзьями,

Но в сочной траве извивалось лениво

Дыханье жары золотыми ужами,

И не были листья по-птичьи пугливы.

Они рассыпались медовым фонтаном,

Чириканье птичье ручьем источали.

Как юность, мудры, - мы за спором пространным

Того, что мы счастливы, не замечали.

И ржавчина шероховатая эта,

И путаность трав нашу юность впитали.

Любовь, ты присвоишь любые предметы

На чахлых задворках в фабричном квартале.

И я на побелке построек дворовых

Увижу - недаром же были дожди:

Сплетение трещин, от влаги лиловых,

Похоже на вены на женской груди.

В автобус ночной как в теплицу войду,

Где в белой листве - испарения стужи;

Меж лапчатых листьев вгляжусь на ходу

Во тьму, что играет огнями снаружи.

В ущельях уступчатых явит мне тьма,

В игольчато-циркульном свете фонарном

Знакомые скверы, деревья, дома,

Но чем-то неведомым, чем-то кошмарным.

И вновь я пойму, что не в силах понять

Закон, по которому прежние вещи

Смогли несказанную суть воспринять

И сделались так отрешенно-зловещи.

Я вновь перемену постичь не готов,

С которой по-новому в сумраке живы

Шеренги сугробов, деревьев, кустов,

Пустынная вытянутость перспективы.

И даже припав к этим зимним камням,

До срока я буду расслышать не в силах,

Как цедится жизнь, непонятная нам,

Скачками мельчайшими в каменных жилах.

В недвижно светящихся окнах мелькнет

Летящая тень, словно край покрывала,

И дом в безучастии снова замрет,

Скрывая под камнем структуру кристалла.

Но знаю, что скоро исполнится срок,

И, жизнь заповедную жадно вбирая,

Раскроется с трепетом сердца цветок,

А люди подумают - я умираю.

Низвергаясь мерно в провалы

И из хлябей вновь возносясь,

Судно шло, - но вдруг зазвучала

Одинокой струною связь

С дальним берегом, и напева

Лад таинственный был таков,

Что мы поняли: королева,

Это твой неотступный зов.

Он донесся в несметном хоре

Волн, поврозь разевавших рты.

Нас не ты посылала в море,

Но обратно нас кличешь ты.

И в безмерном нашем просторе

Нам пришлось в твои руки впасть,

Так что сильные духи моря

Потеряли над нами власть.

Претерпели мы в море много,

Но, впервой так страстно скорбя,

Ныне вспомнили мы тревогу,

Скорби мрак в глазах у тебя.

И пространство казалось прежним,

Вновь толкались толщи стекла,

Но теперь мы шли к побережьям,

От которых ты позвала.

И, за разом раз неизменно

Повергая в пучину ход,

Мы в хламиде воды и пены

Восставали из хляби вод.

И, валы круша неуклонно,

Вспоминали в шатких морях:

Тонко кованная корона

Золотится в темных кудрях.

Дозволено убиваться,

В сторонке тихо страдать,

Нельзя в вашу жизнь врываться

И просто голос подать.

Рассудок шепчет упрямо

В картежном гаме страстей,

Что вы - зловещая дама

В колоде жизни моей.

У дамы пиковой масти

Довольства сердце полно:

Внушать подобные страсти

Не каждой даме дано.

И дама вздыхает тяжко,

Улыбку пряча в цветок:

Ведь он погибнет, бедняжка,

Такой азартный игрок.

Занятно то, что я сохну

От ваших скромных красот,

Но я так просто не сдохну,

Живучий, словно осот.

Корявый, в изломах муки,

Я крепну день ото дня,

И рок обдирает руки,

Пытаясь вырвать меня.

Замкнулся ваш бедный опыт

В родне, в убранстве жилищ.

Не слышен вам хриплый шепот

В земле моих корневищ.

Так хрипло зовет работа,

Так нежно прощаюсь я, -

Ведь я вас любил за что-то,

Глупышка, дама моя.